Избранник Небес - Алек Кадеш

— Тем более сейчас, когда все наши двери для вас открыты, и вы сможете работать с книгами, в доступе к которым мы отказываем даже нашим, итальянским ученым, — заинтриговал Майлза, в свою очередь, камерарий.

— Ну что же, разве можно устоять перед такими соблазнами…

— В благодарность за спасение невинного дитя объявляю вас гражданином Ватикана. Теперь вы имеете право проживать в Риме на всех законных основаниях. Прошу вас, кардинал, незамедлительно подготовить прямо сейчас все необходимые документы, — отдал распоряжение камерарию понтифик.

— Насколько я помню, в Канаде нет ограничений по двойному гражданству, поскольку там действует законодательство Великобритании.

Премьер утвердительно кивнул головой.

— В таком случае, ваш паспорт будет готов уже через час. Надеюсь, вы не против? — спросил кардинал и, улыбнувшись, направился в секретариат исполнять поручение Папы.

Перед уходом Романо по привычке поцеловал руку понтифика, хотя Папа и не любил этого. Как и его предшественник, он не был тщеславным, и, если бы не крайний консерватизм, которым наместник Божий был насквозь пропитан, он бы уже давно отменил этот архаизм.

/2011.09.13/23:30/

Спускаясь на лифте в подвал виллы Белуджи, Трейтон мельком бросил взгляд на странного гостя. Но и этого ему хватило, чтобы сделать вывод, что у экстравагантного 50-летнего типа, обвешенного магическими амулетами, вырезанными, скорее всего, из человеческих костей, далеко не все в порядке с головой.

И дело было даже не столько в этих амулетах, и даже не в татуировке на его лбу в виде перевернутого пентакля с козлиной головой — точно такой же знак дьявола был теперь и у самого Тома на правой ладони, — сколько в его закрученных спиралью кверху в виде бараньего рога красных лакированных туфлях и в перстнях, которые были нанизаны по два и даже по три на каждый палец его рук.

Присмотревшись внимательнее, Том увидел вздутые вены с многочисленными синяками и красными точками от проколов иглой шприца.

«Ух ты, да эта суперзвезда современного оккультизма уже минимум лет десять сидит на игле, и все трубы себе наверняка попалил, раз по безнадеге начал ширяться в вены на тыльной стороне ладоней».

Белуджи выглядел не менее странно — в длинной до пят синей льняной рубахе и простых «вьетнамках». Впрочем, Трейтон уже ничему не удивлялся после пережитого им ночного кошмара.

Впервые за долгие пятнадцать лет работы на медиамагната Том увидел слегка пожелтевшие ухоженные ногти шефа и черные волосы, которые пробивались пучками из пальцев на ногах.

Белуджи первым вышел из лифта и, пройдя по длинному бетонному коридору, арки которого были отделаны камнем в стиле средневекового замка, остановился перед входом в просторный зал. Ассистенты таинственного гостя уже успели снизу доверху разрисовать дубовую дверь кровавыми магическими знаками.

«Не успели отойти от одной чертовщины, как сразу же вмакиваемся в другую», — подумал Трейтон, пропустив гостя вперед.

Высокие подсвечники были расставлены по всему периметру зала с высокими потолками, который, кроме каминной шахты, вентиляции и скрытых камер видеонаблюдения, ничего не связывало с внешним миром. В каждом из кованых подсвечников горело по семь толстых восковых свечей. В дальнем углу зала был начертан мелом круг, внутри которого прямо на каменные плиты были положены ромашкой девять гробов со снятыми крышками. В них лежали отобранные тела взрослых мужчин — беженцев из Алжира, погибших вчера во время шторма на море. Утлое деревянное судно, перевозившее выходцев из Северной Африки, разбилось о скалы острова Лампедуза, и из семидесяти четырех человек едва удалось спасти только четверть.

Трейтон заключил сделку с начальником иммиграционной службы, заплатив ему восемьдесят тысяч евро — меньше десяти тысяч за каждое тело. Таможенник не стал задавать лишних вопросов, поскольку Трейтон был далеко не первым, кто обращался к нему с подобными просьбами. Тем более что внутренние органы погибших афроамериканцев, вне всяких сомнений уже были мертвы и использовать их для трансплантации было попросту невозможно. Когда тела утопленников загружали в военный вертолет, с момента клинической смерти прошло уже более тридцати часов. Вся эта затея с созданием зомби, которые должны были служить живым щитом для Бетулы, явно не нравилась Трейтону. При одной только мысли о том, что ему придется обучать оживших покойников метко стрелять, водить машину, ориентироваться в сложной обстановке, да и просто нажимать на кнопки мобильного телефона, — у него волосы вставали дыбом.

Пройдя через ритуал вместо сгоревшего в огне индуса — магната сталеплавильных заводов, он теперь чувствовал себя, как восемнадцатилетний жеребец, в котором энергия била через край. Прошло всего семнадцать часов, как они попрощались с падре Франческо, а его зрение и слух обострились настолько, что это даже порой пугало Тома. Он едва научился блокировать шквал посторонних звуков, раздающихся в радиусе двухсот метров, выделяя из них человеческие голоса, и только те, в интонации и речи которых содержалась интересующая его смысловая нагрузка.

«У меня открылись сверхспособности, эрекция наступает при одной только мысли о сексе, суставы и кости больше не крутит от ревматизма. Я свободно говорю на их языке, но это вовсе не означает, что я теперь тоже стал демоном, как и они. Как же я смогу обучить чему-то зомби, которых нельзя назвать людьми, а только телесными оболочками?» — подумал Том, когда вдруг увидел прямо перед собой ладонь вытянутой руки гостя.

— Вам сюда нельзя, — услышал он его приказ, отданный категоричным тоном. — Оставайтесь за дверью и очень остерегайтесь сделать последнюю в своей жизни глупость, если вам все-таки взбредет в голову идея войти внутрь. Даже я за пределами круга буду уязвим, и уж тем более вы, с кем демоны непременно захотят позабавиться.

— Что вы имеете в виду под словом «позабавиться»? — обеспокоенно спросил Джино.

— Не то, что вы подумали, хотя и такое иногда случается, если человека хотят наказать за дерзость.

— И чего же или кого же мы должны остерегаться, если не секрет? — спросил Том.

— И этих тоже, — указав на покойников в гробах, многозначительно ответил гость, резкий тон которого явно не понравился Трейтону.

Том посмотрел на Белуджи и тот кивнул головой, дав понять, что возражения в данной ситуации, в которой он тоже, мягко говоря, чувствовал себя не в своей тарелке, неуместны. Трейтон топтался на месте. Он не хотел оставлять шефа одного с героиновым наркоманом и двумя сомнительными типами, которые уже обрисовывали мелом все стены зала весьма пугающими знаками. Даже при наличии камер видеонаблюдения он боялся, что не сможет достаточно быстро среагировать в случае возникновения какой-либо угрозы для жизни Джино.

— Сейчас ваш гость при помощи магии Вуду оживит этих проголодавшихся негров, и первым делом они захотят слегка перекусить человечиной, — еще раз попытался Том отговорить медиамагната от участия в ритуале.