Охота на дракона - Максим Ветров

— Не говори ерунды, мальчик! — оборвал парня Наар-Киз. — Тогда, кхф-кхф, мы потеряем и протез тоже. Кид Айжен явно все рассчитал, чтобы снять этот трофей было невозможно. Но невозможного не бывает. Пусть для достижения своей цели он и задействовал силы, принцип которых я не очень понимаю, решение этой задачки, кхф-кхф, уже близко. Пока операция продолжается, Рэн Однорукий должен жить. Умрет он — умрет и протез. Но если смерть наступит после отделения, что ж, — капитан повернулся к пленнику, — ничего против не имею. Начните обработку концентрированным полем искажения.

Взмахнув когтистой лапой, Корвеносец вновь покинул лабораторию, оставив Рэна наедине с бесчувственными машинами и сумасшедшим юношей. Двуликий взглядом проводил Наар-Киза, лучась жизнерадостной улыбкой.

— Так люблю, когда он злится. Когда допускает ошибки, — непривычно спокойным мягким голосом произнес двуликий. — Забавно видеть, как существо столь многократно улучшенное, измененное, усовершенствованное, допускает критические ошибки и приближается к полнейшему поражению. Если бы он смирился со своей никчемностью… Похоже, эта странная железка никак не хочет покидать ни его головы, ни твоего плеча.

Плавая на границе измученного сознания, Рэн слушал парня в пол уха. Прямо перед ним, прижимаясь к стене, стояла странная спутница двуликого. Девочка не отрывала взгляда больших сапфировых глаз от пленника. Истеричная надпись «Ненависть» на ее футболке, казалось, кричала измученному пленнику об испытываемых к нему чувствах.

Ее глаза словно бесконечно обвиняли его в чем-то. Однорукий старательно убеждал себя в этом, только затем, чтобы, придумывая варианты ее обвинений, не потерять разум окончательно. Но юноша явно не собирался мириться с такой тишиной. Прогулявшись по лаборатории, он поднял руку и мгновенно создал из синего констракта черный кинжал с синей полоской на лезвии. Девочка ожила и мгновенно перенесла не менее настороженный взгляд на парня.

— Похоже, я ему уже совсем не интересен, — со вздохом тихо произнес двуликий наигранно трагическим голосом. — Зачем ему я, когда Рэн пойман. Но это хорошо. Ведь это означает, что теперь мы свободны. Полностью и абсолютно. От правил, ограничений и законов. Но моя самая главная свобода заключается знаешь в чем? Знаешь от чего я свободен, Рэн?

— Кха… — Однорукий сплюнул на пол подступившую к горлу кровь. Ощущения были такие, будто все тело разлагается само по себе. — …от мозгов, полагаю.

— От гнева, Рэн, — юноша подошел ближе к пленнику и присел на корточки, заглядывая ему в лицо. — От ярости, от злости. От тех сил, что разрушают мир. Я был жесток. И я был полон ненависти. И злости. И отчаяния. Но меня нашел Наар-Киз. Он восстановил меня. Он и Инкогнито нашел, когда она отправилась искать одну половину меня. Он возродил нас. Вот, как возрождает тебя сейчас. А пока он меня восстанавливал, я понял. Понял: самое страшное, что я могу делать — это причинять боль самому себе. Гневом и злостью. Они — самая разрушительная сила, и никому эта сила не вредит так, как людям их испытывающих. Ты видишь, Рэн, — в приступе волнения, юноша вскочил и вновь заходил по комнате, — я свободен от этого. Я не злюсь на тебя. На Наар-Киза. Мы не злимся. Мы все понимаем, все прощаем. Для нас каждый день — счастье! Я… я так рад видеть тебя! Моего фаната, кумира, злейшего врага, которого я должен был убить! Я так долго ждал твоего появления, что… что этот день… он для меня как день рождения, понимаешь?! Разве люди не счастливы в своей день рождения?

— Извини, что-то не могу придумать ничего лучше шутки про то, что не захватил тебе подарок. Прямо беда. Что-то я устал…

Силы покидали Рэна, но мужчина отчаянно надеялся, что это не связано с облучающими его плечо энергиями искажения, рассеивающими эо. Но в глубине души, Однорукий уже понимал, что подошел к пределу.

— Я не сержусь на тебя, Рэн, — еще раз мягко повторил двуликий. — И отныне я свободен. А значит, могу сделать все, что угодно! А что может порадовать меня еще больше, чем давняя мечта? Не беспокойся, Рэн. Я сам сделаю себе подарок, можно?

С этими словами парень сжал в руке призванный кинжал и с силой вонзил его в грудь Рэна. Новая порция боли захлестнула Однорукого, чуть не выбив из сознания. Холодная сталь пронзила ребра, вонзившись глубоко в мышцы. Теплая неприятная кровь потоком заструилась по подбородку и, стекая по кинжалу, мелкими каплями устремилась на пол. Двуликий сделал шаг назад, оставляя клинок торчать в груди своего давнего врага. Затаив дыхание он стал ждать, как отреагирует Рэн.

— Вот, спасибо… — прохрипел пленник, — давно там, в груди что-то чесалось. Не ожидал от тебя такой доброй помощи. А то знаешь… легкие нынче тяжело чесать…

— Ох, как здорово, что я смог тебе помочь! — с наигранной иронией пропел двуликий, призывая еще один кинжал. — Если у меня так хорошо получается, то, может, мне стоит еще тебе помочь? Что еще у тебя чешется внутри? Печень? Или может, кишки?

С холодным блеском в глазах, двуликий вонзил следующий кинжал в живот, и на этот раз Рэн не смог сдержать крика. Боль заполнила его разум, подавливая источники эо и развеивая оставшиеся силы. Разум раздирало на части, но главным безумством было полное отсутствие желания умереть и просто прекратить эти мучения.

В лаборатории снова наравне с криком умирающего пленника зазвучал истерический смех двуликого.

* * *

Сгоревший город остался далеко позади. Тяжело гудящий Альтарион уверенно рассекал тьму, вновь играя в прятки с пустотой. Стоящие на носу гильдийцы, Норфин и Шаффи, с помощью констрактов разгоняли сумрак. Тьму лучи света из их рук разрезали уверенно, но в пустоте тонули без следа. Сейчас это было единственным средством не нарваться на эриадное наводнение. Даже с такими мерами безопасности Джейту приходилось быть предельно внимательным, чтобы, не дай Ануэ, задеть случайно прорыв Энтэриуса слишком уж длинными плавниками.

— Странно, — вновь подала голос Эрния. Девочка стояла на лестнице, ведущей на капитанскую палубу, и задумчиво вглядывалась во тьму. — До сих пор мы не встретили ни одного солдата Альянса.

— Это ведь хорошо! — отозвался изрядно потрепанный Рикон.

У мужчины не осталось сил, чтобы помогать своим ученикам сверлить тьму световыми лучами, и он просто сидел на палубе, успокаивая пса.

— Они знают, что солдаты, нашедшие вас в городе мертвы. Весь Альянс соединен единой сетью, — Эрния обернулась к Джейту и жестом описала круг вокруг головы. — Их координаторы знают все о том, где сколько бойцов, чем они занимаются и какое у них состояние здоровья. То, что они не попытались нас догнать означает только одно. Они бегут из этого мира. Им не до нас.

— Слава Ануэ! — поспешно вставил Рикон.

— Ладно. Это не удивительно, — наконец, произнес Сойер.

Юноша поддерживал констракт, который позволял ему, Норфину и Шаффи обмениваться своим эо. Только так они могли почти без перебоев светить вперед, указывая дорогу глайдеру.

— Ай-Зур, наверняка, просчитал, что этот мир пропадет вслед за остальными. Теория Рэна о вовлеченности черных в эриадное цунами теряет смысл. Если они не хотели, конечно, вместе со своей базой в этом мире «смыть» с себя подозрения. Но едва ли такие силы стали бы себя оправдывать.