Легаты печатей - Андрей Валентинов

Я прижимаюсь к нему, пытаясь спрятаться, затаиться – от подступающего к горлу страха, от того неизбежного, что будет завтра. Самый долгий день…

– Т-только уже не завтра – сегодня.

– Нет! Нет!

Его рука гладит мою щеку. Я закрываю глаза.

– Не сегодня, Игорь! Пожалуйста, не сегодня! Завтра! Это будет только завтра!

Его губы…

Началось! * Спиртовозы и Валько-матюгальник * Ушастый идол * Последний Широнинец * Будем полем мы бродить * Ворон каркает * Пол-у-Бог * Дорога в тысячу ли

1

Нас мало – нет и половины из тех, кто вчера собирался в старом бункере под портретом бровастого с пятью звездами.

Жалко, я даже не запомнила их лиц. Арестуют, устроят очняк, а я буду только моргать.

Бажанова нет, нет молодого полковника.

Господин Молитвин на месте – в своем нелепом черном френче.

Забился в угол, нахохлился.

Ворон!

Черный Ворон, что ж ты вьешься?..

Зато Игорь – рядом. Как он сюда попал – ума не приложу. И не пытаюсь.

Его рука чуть касается моего локтя, и мне легко. Легко, хотя самый долгий день успел начаться.

Оператор на месте, у светящегося лампочками пульта. Экраны – большой и несколько маленьких, с чайное блюдце, – ожили, но смотреть на них не хочется. Я и так знаю, что там. Онив пригородах. Три колонны – по Клочковской, по Белгородскому шоссе и по Салтовскому. Три колонны танков, а над ними – серебристые остроклювые призраки. МИГи-44. Бомбили уже дважды. Первый раз бомбы просто не взорвались. Второй – взрывами разнесло целый микрорайон на Дальней Срани. Пустой. По крайней мере, так доложили. И вертолеты – на Малой Даниловке и в Циркунах высажен десант. Что там – никто не знает.

Игорь смотрит на экраны – не отрываясь, молча. Я не мешаю, хотя до боли хочется сказать ему…

* * *

– Заседание Временного Комитета Обороны…

Бажанов появляется, как и в прошлый раз, совершенно неожиданно. Голос негромкий, чуть сиплый, под глазами – черные пятна.

– Прежде чем начнем работать… Час назад погиб полковник Старинов. Прошу почтить…

Мы встаем – вразнобой, стараясь не смотреть друг на друга. Вот и нет полковника! А я так и не поговорила с ним о погоде.

– Лейтенант, доложите обстановку!

Лейтенант, незнакомый, почему-то в штатском, напряженным звенящим голосом пересказывает все, нам уже известное. А вот и новое!

– Диверсионная группа противника высадилась на Северной Салтовке. Запись сделана пятнадцать минут назад…

Уже не федералы – противник.

…На одном из экранов – пустая улица. Посреди неподвижно застыли три изуродованных пулями тела. Кентавры. На рукаве у одного – знакомая повязка патрульного. Рядом – тоже тела, но другие. Камуфляжная форма, черные маски на лицах. Все мертвые…

– У патрульных не было оружия, – сдавленно поясняет лейтенант. – Имеет смысл предположить, что психоз Святого Георгия…

Дальше можно не слушать. Кажется, шаман Молитвин не ошибся.

– Это там же, в двух кварталах. Сейчас…

…Улица, другая, чуть шире. Разбитая витрина, огромные буквы Panasonic.Типы в камуфляже и черных масках деловито вытаскивают картонные ящики. Откуда-то появляется пустой грузовик, черные маски опускают борт, начинают забрасывать в кузов добычу…

– Сволочи! – вполголоса роняет Игорь. – М-мародеры!

Никто не откликается – все уже поняли. Если начали грабить, значит, тамразрешили все. Закон умер. Город подлежит уничтожению. Почему-то вспомнился несчастный отец Александр. Тогда его слова о боях на улицах показались мне бредом.

…Внезапно картина меняется. К грузовику белыми тенями скользят коропоки, много, целая дюжина. Одни бросаются под колеса, другие начинают бегать вокруг. Хоровод. Знакомо…

Грабители в камуфляже вначале не обращают внимания. Затем один из них поворачивается, вскидывает короткий десантный автомат. Из динамика сухо гремит очередь, в ответ – отчаянный визг. Самая наглая из обезьян подпрыгивает, падает на мокрый от тающего снега асфальт…

Краем глаза я замечаю, как господин Молитвин медленно встает. Черный Ворон чует…

И недаром! Белые тени вновь кружатся в неистовом хороводе. Это уже не обезьяны, не смешные нелепые твари, а белый вихрь, беспощадный, всесокрушающий. Крик, отчаянный, долгий. Черные маски мечутся внутри страшного кольца, стреляют – но выхода нет. Вот упал один, за ним – второй. А белый вихрь становится все гуще, экран темнеет…

– Выключите. Все ясно. Могу добавить, что час назад кто-то подкинул в компьютеры федералов вирус – очень удачно подкинул, признаться. Это, конечно, их сдержит, но ненадолго. Приказ уже отдан, а танки могут обойтись и без компьютера. И господа дуболомы уже в пути.

Голос Бажанова звучит спокойно, с еле заметным презрением. Мы переглядываемся, кто-то улыбается, но улыбка тут же гаснет. Рано, рано, все еще только…

Рука Игоря слегка сжимает мой локоть.

Еле-еле.

Но мне уже легче.

Ловлю удивленный взгляд Бажанова, но не отвожу глаз. Отводит он – чуть смущенно. Отводит, прокашливается.

– Северо-Западный сектор, пожалуйста…

На верхнем экране – знакомая улица. Клочковская, самое начало, за большим путепроводом. Широкая дорога, слева и справа – кирпичные заборы.

Танки – гуськом, один за другим.

– Двадцать машин, – негромко поясняет лейтенант. – Мотопехота и артиллерия отстали.

Танки ползут – неторопливо, грозно. Асфальт почти высох, вокруг – ни души, траки равнодушно скребут по мостовой. Люки открыты, танкисты сидят на броне, поглядывают по сторонам.

Внезапно первая машина замедляет ход. Улица перегорожена – три огромных бензовоза, один впритык к другому.

– Чей сектор ответственности? – теперь в голосе генерала слышится удивление. – Что за самодеятельность?

– Капитана Петраченкова…

Лейтенант тоже удивлен. Впрочем, придумано неплохо. Совсем неплохо!

Между тем танкисты на экране ведут себя странно. Вначале – осторожно осматривают цепи, связывающие бензовозы, а затем почему-то лезут наверх, на цистерны. Один, самый проворный, открывает люк, машет рукой…

Негромкий смех – смеется Игорь.

Поворачиваюсь – и любуюсь ямочкой на подбородке.

– П-понял! В каком-то старом фильме б-было! Это не бензин!

Не бензин? Похоже, да. Танкисты гроздьями повисают на цистернах, откуда-то появляется ведро, затем – другое…