Книги онлайн и без регистрации » Современная проза » Жизнь на грешной земле - Анатолий Иванов

Жизнь на грешной земле - Анатолий Иванов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 154 155 156 157 158 159 160 161 162 ... 169
Перейти на страницу:

— Опять ты меня обошел! У тебя не голова, а чемодан с мозгами.

Васька колотил его ладонью по спине и улыбался.

Только Федор Михеич был необычайно суров и строго поглядывал на токарей.

— Поздравляю тебя, рад я. Да смотри, нос не задирай, — недовольным голосом проговорил Федор Михеич. Но все видели, что глаза старика светятся теплотой и радостью.

— А ты вот что, Павел, — сказал вечером, выходя из цеха, Федор Михеич, — приходи-ка сегодня ко мне. И ты, Василий, приходи. Не грех и порадоваться сегодня, право…

Квартира старого мастера пахла табаком и яблоками. Яблоки Федор Михеич разводил у себя в саду, отдавая им все свободное время. За столом он настойчиво угощал молодежь румяным апортом.

— Ну, спасибо, что пришли, — говорил старик, поблескивая глазами. — Нам ведь с Зинушкой скучно тут. А без нее у меня и совсем живым не пахло.

Зина то и дело бегала на кухню, приносила и уносила тарелки. Глядя на нее, Павел почему-то подумал, что летом на речных островах снова расцветет кипрей и подмаренник и что им надо будет обязательно побывать там.

После ужина танцевали под радиолу и под Васькин аккордеон с западающим басом. Федор Михеич посмеивался и говорил Ваське:

— Вот и праздничек у меня. Я, пожалуй, в душе-то не старше вас сегодня, а?

Васька печально кивал головой и соглашался. Весь вечер он думал о чем-то своем и мало разговаривал.

От Федора Михеича расходились поздно. Зина хотела проводить Павла только за калитку, но незаметно они дошли почти до самого общежития.

— Ты не замерзла? — спросил Павел, когда повернули назад. Зина не отвечала.

— А я, знаешь, Зина… не могу больше без тебя, — сказал вдруг Павел после долгого молчания и почувствовал, что сердце его холодеет.

Зина остановилась и удивленно, испуганно подняла глаза. Павел никогда не забудет этот взгляд… Ресницы ее тихо дрогнули, она выдернула свою руку и отвернулась.

— Скоро Новый год, Зина, — как-то виновато произнес Павел. Он проговорил это единственно с тем, чтобы что-то сказать, нарушить установившееся неловкое молчание.

— Да, — прошептала она.

— В клубе будет новогодний бал.

— Да, — еще тише промолвила Зина и подняла на него глаза, полные слез.

— Зина, что с тобой? Ты плачешь?

— Нет… Я приду в клуб. Я приду и… все скажу тебе. Ты жди меня…

Она повернулась и убежала. Павел, словно в недоумении, смотрел на оставленную открытой калитку и чернеющие в саду Федора Михеича яблони.

Он стоял так долго, не замечая, что начался тихий, обильный снегопад. Потом повернулся и медленно побрел по тротуару, не замечая редких встречных пешеходов.

Возле общежития Павел остановился. Все три этажа ослепительно горели окнами. Павел долго о чем-то думал, что-то вспоминал. Длинное трехэтажное общежитие с горящими в темноте окнами напоминало что-то. Но что? Ах, да… Амур. Ну да, тихую ночь над Амуром. Черная зеркальная поверхность реки отражала огни большого пассажирского парохода. А сам пароход с ярко освещенными окнами во всех этажах похож на такое вот общежитие.

Возле подъезда Павел долго отряхивал с себя снег. Комната оказалась запертой — ребята куда-то ушли. Он вернулся к швейцару, молча взял ключ. Зайдя в комнату, разделся и долго шагал из угла в угол. Потом остановился и посмотрел в окно: снегопад все еще продолжался.

В полутора метрах от окна лежали высокие сугробы, отсвечивая голубыми искорками. Их было много-много… Завтра рано утром дворник разметет сугробы, и Павел пожалел, что никто, кроме него, не увидит этой красоты.

Неведомо откуда сразу нахлынуло великое множество мыслей, в которых он никак не мог разобраться. Еще не совсем ясно и отчетливо он представлял себе, что же произошло, но уже чувствовал, что теперь все будет по-другому, лучше и красивее.

Павел несколько раз прошелся по комнате и остановился у стола. Он взял лист бумаги, осторожно обмакнул перо в чернильницу и стал писать.

Ему шел двадцать первый год. Он писал первые стихи в своей жизни.

За окном падал и падал снег. Огромные тяжелые хлопья медленно кружились в ярких полосах света. Они радостно вспыхивали тонкими золотыми искрами и, словно боясь нарушить его вдохновение, бесшумно ложились на землю.

Радуга

Кажется, на земле ничего уже не осталось, кроме воды. Даже воздух стал таким густым и тяжелым, что трудно было дышать.

А дождь лил и лил вторые сутки подряд. Упругие струи бешено хлестали по жидкой коричневой грязи, под которой теперь трудно было угадать дорогу, по красной железной крыше библиотеки, с резким звуком разбивались об оконные стекла.

Женя целый час стояла у окна, хотя сквозь мокрые стекла ничего не было видно. Рядом на столике лежала небольшая стопка книг и газет, завернутая в прозрачный целлофан и крепко перевязанная шпагатом. И книги, и газеты ей нужно было отнести во вторую полеводческую, где их уже давно ждут. А как нести в такую погоду?

Собственно, как нести — это Женя знала. Но как перейти Сухие овраги? Женя чуть нахмурила узенькие, почти незаметные брови, отчего ее лицо сделалось еще более детским и беспомощным.

Женя закрыла глаза. И тотчас же ей представилось, как по дну оврага с диким ревом несутся потоки мутной дождевой воды. В прошлом году в такую же непогоду в овраг забрел теленок кузнеца Домакова, Гришиного отца. Через несколько дней теленка нашли мертвым в нескольких километрах от деревни.

А книги и газеты нужно все же доставить в бригаду. Это ее обязанность. Пусть не такая уж серьезная и важная, как Гриши… Что ж, всему свое время. И пусть Гришка не смеется. На следующий год она вот поедет в ту же школу механизации сельского хозяйства, которую окончил он, и потом… потом и ее работа будет не менее важной, чем Гришина. А сейчас, конечно, нельзя сравнивать работу тракториста и книгоноши, но…

Однако, что «но» — Женя пока не знала и принялась чертить пальцем по мутному от дождя стеклу. Маленькое лицо ее стало особенно грустным. При вспышках молнии ее светлые волосы, которых не хватало даже на две тоненьких, совсем светлых косички, едва заметно отсвечивали в полумраке комнаты.

«А Гришка какой-то странный, неразговорчивый, — опять подумала Женя, продолжая водить пальцем по стеклу. — Девчонки говорят, что они таких не любят. Ну и пусть! А вот она, Женя, могла бы полюбить Гришу. Назло девчонкам. Только он не смотрит на нее. Ну что ж!.. Она вот закончит школу, будет работать, может быть, в той же бригаде, что и Гриша. Вот тогда посмотрим… Хорошо, что организовали такие школы для подготовки механизаторов…»

Женя подошла к столу, достала из верхнего ящика книгу. Между листов был заложен вырезанный из газеты портрет Григория Домакова. Выражение лица у него на портрете было какое-то недовольное, даже сердитое, точно его силой поставили под фотоаппарат.

1 ... 154 155 156 157 158 159 160 161 162 ... 169
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?