Дети Силаны. Паук из Башни - Илья Крымов

Вооружившись и сбросив продырявленный дымящийся плащ, я выстрелил в воздух и заорал:

– Zoldore! Tasse shlatta eeh ist gekoren! Hiell Imrerador![21]

– Zeh hiell!

– Alle hiell Imperium![22]

– Zeh hiell! Zeh hiell! Zeh hiell!

– Foyar![23]

С паровым шипением загавкали «Маскиллы», один с баррикады, два со стороны доков. Солдаты открыли огонь из винтовок, но суммарная сила их стрельбы уступала по эффективности трем парометам. Выталкиваемые силой пара и расширения газов пули рвали человеческую плоть, как теплый студень, углубляясь на шесть рядов внутрь мятущейся человеческой толпы.

– На поражение! Каждая пуля стоит сребреник! А каждая жизнь его не стоит! Растратчиков перевешаю!

Сколько патронов помещается на одной стандартной ленте к «Маскилле»? Четыреста двадцать. Без осечек лента расходуется за минуту и восемь секунд. Пулеметные расчеты вели огонь три минуты двадцать пять секунд. Три ленты с учетом быстрой и умелой перезарядки. Тысяча двести шестьдесят пуль, толкаемые ударной дозой бездымного оружейного пороха и паровым ускорением, насквозь пробивающие солдата в полной панцирной броне. Кровавый туман. Мельчайшие капли крови, парящие в воздухе над жалкими и жуткими останками своих прежних пристанищ.

– Винтовку перезарядить! – взревел я, размахивая саблей над головой. – Штыки примкнуть! Пленных не брать! В штыковую атаку! За мной!

Я первым сошел с баррикады, за мной неотступно следовала моя верная Себастина, рядом Инчиваль со своей невиданной пушкой, метающей молнии. Офицеры и унтер-офицеры повели солдат в атаку. Штыковое наступление казалось медленным, никто никуда не бежал, как на штурме вражеских позиций. Быстрый шаг, впечатывающийся в камень, строгий ровный строй, винтовки, направленные на врага.

– Пли!

Последний залп и рывок, единый мощный удар штыками. Некоторые не дошли, некоторые погибли от шальных малдизских пуль, но остальные переступили через их тела, закрыли бреши в строю, выстрелили, выкосив еще десятка два ближайших противников, врезались мощным натиском в их толпу, и вот тогда началась резня. После первого сплоченного удара солдаты сражались каждый самостоятельно, по мере сил прикрывая спины братьев по оружию, но в первую очередь стремясь атаковать. Я рубился слева, сабля мелькала над самой рекой, револьвер выцеливал головы и сердца, порубленные тела валились к моим ногам. Инчиваль смог выжать из своей игрушки еще пять разрушительных молний, после чего швырнул драгоценное оружие в воду, воспарил и начал сыпать гроздьями огненных шаров. То и дело мелькал на границе зрения уже не столь белый мундир безупречного тана. Я не знаю, где и когда он достал двуручную саблю, но этим устаревшим и довольно-таки несуразным оружием л’Калипса орудовал до дрожи умело, скупо и жестоко. Он разрубал несчастных глупцов, попадавшихся у него на пути, не щадя никого, ни мужчин, ни женщин, ни подростков. Истинный солдат империи.

Хашшамирцы сражались отчаянно, не показывая спин, цепляясь за каждый шаг. Они пытались донести до мятущейся толпы приказы, организовать и остановить беспощадный натиск моих солдат. Они старались заставить свои «Маскиллы» стрелять, но их было мало, а их подчиненные, не воевавшие ни дня, в большинстве своем рожденные в Мескии, были испуганы до поросячьего визга и деморализованы. План переносить раскаленные паровые котлы на больших носилках полностью провалился – котлы один за другим падали, давя и обжигая людей. Один взорвался, к счастью, достаточно далеко от нас, сварив в крутом кипятке сотни две визжащих жертв.

– Усилить натиск! Единым строем!

Заслышав мои команды, офицеры спешно организовывали беспорядочно рубящихся солдат, создавая подобие единой шеренги.

– Себастина! Противопехотный гранад! – Я махнул саблей в сторону толкущихся в узком проходе противников.

Моя горничная вынырнула из-за мельтешащих тел с окровавленными тесаками в окровавленных руках, легким движением вытащила откуда-то из юбочных складок Инчивалеву машинку смерти с красной маркировкой и швырнула ее по широкой дуге. Я не увидел, что произошло там, куда упал гранад. Лишь столб огня, подбрасывающий вверх фрагменты тел, и очередная, особенно мощная вспышка страха подали мне знак.

– Шаг! Шаг! Шаг! Шаг!

Шаг, удар штыком. Шаг, удар штыком. Переступая через трупы, оскальзываясь на кишках, алые мундиры наступают и наступают. Редкие выстрелы офицерских револьверов и звук отточенного металла, входящего в мясо, такой громкий и трескучий, а затем короткие выкрики. Хороший солдат бьет один раз и насмерть!

– Шаг! Шаг! Шаг! Шаг!

Ветераны колониальных войн делают то, что умеют лучше всего на свете – быстро и жестоко теснят врага, находясь на грани сил.

– Слава Императору! За честь короны! Убейте их! Убейте их всех!

И малдизцы побежали. Попытались бежать. Многотысячная толпа растянулась в длинной и узкой кишке, зажатой между лесом и водой. Многие глупцы ринулись под сень деревьев, спасаясь от острых штыков, иных топтали и сбрасывали в воду свои же сородичи. Особенно трудно пришлось женщинам и детям. Я приказал расстрелять магазины, после чего остановил наступление. Дальше страх все сделал за нас. Те, что ринулись в лес, уже обречены. Оок не потерпят там людей. Животных – да, но не людей. Никогда. Разумные растения безжалостно истребят их и вернутся к своему обычному существованию, к росту. Те, что упали в воду, возможно, станут добычей кластаносов, возможно, утонут или же выплывут, но схватив при этом тяжелейшее воспаление. Но у них все же больше шансов выжить.

Я смотрю на бегущих людей, слежу за тем, как вдали, гонимые вестью об ужасном поражении, толпы малдизцев поворачиваются и уходят обратно. Делают то, что я просил их сделать без кровопролития совсем недавно.

– Раненых противников не добивать. Наших погибших собрать и перевезти за мост. Раненым воинам оказать немедленную помощь. Боеспособным пятнадцать минут отдыха, затем погрузка! Ночь еще не закончилась, воины! Битвы за Старкрар еще идут!

Пока мои приказы исполнялись, я стоял над каналом и рассматривал свою ладонь. Рука залита вонючей загустевшей кровью, но я сжимал рукоятку сабли так крепко, что ладонь осталась чистой.

– Вы измазались в крови низших тварей, хозяин. Подать вам платок?

– На себя посмотри.

– Совершенно верное замечание, хозяин.

Позади послышались шаги.

– Тяжело?

– Мне? – Инчиваль оперся на каменные перила и как-то по-детски, по-глупому сплюнул в темную воду. – Не особо. Спина побаливает, генератор действительно тяжеловат.