Кулак Аллаха - Фредерик Форсайт

– А как узнать, что тот предмет, который… кто-то думает купить, действительно имеет этот кашет?

О, это просто изумительно. Значит, этот симпатичный мужчина из Моссада не собирается покупать бюро Ризенера, он хочет залезть в него.

– Не хотите ли взглянуть на подобное бюро, так сказать, в натуре? – предложил Леви.

Он позвонил в два-три места. Наконец они вышли, взяли такси и подъехали к другому антиквару. Леви пошептался с коллегой, тот понимающе кивнул и вышел, оставив их вдвоем. Леви сказал, что если ему удастся договориться о продаже, он возьмет себе только очень небольшие комиссионные. Его коллега был доволен; в мире антикваров такие сделки – не редкость.

Бюро, на которое показал Леви, было поразительно похоже на стол герра Гемютлиха в Вене.

– Так вот, – охотно объяснял Леви, – кашет не должен быть слишком большим, иначе его можно будет легко обнаружить, сравнив толщину разных стенок. Значит, он должен быть узким – вертикальным или горизонтальным, неважно, но толщиной не больше двух сантиметров. Старые мастера делали кашет в стенке, которая кажется сплошной, скажем, толщиной три сантиметра, а на самом деле там всего лишь две тонкие дощечки, а между ними – тайничок. Но ключ ко всему в потайном замочке. – Леви вытащил один из верхних ящиков. – Поищите вот здесь.

Барзилаи поводил рукой по внутренней поверхности, пока не уперся пальцами в заднюю стенку.

– Ощупайте все стенки.

– Ничего, – сказал Барзилаи.

– Правильно, там ничего и нет, – довольно согласился Леви. – В этом отделении нет. Но могла бы быть кнопочка, задвижечка или еще какое-то приспособление. Если гладенькая кнопочка, на нее нужно нажать, если задвижечка – подвигать ею туда-сюда, если ручка – повернуть ее. И посмотреть, что потом произойдет.

– А что должно произойти?

– Вы услышите совсем негромкий щелчок. Сработает потайная пружина, отскочит кусочек фанеровки, а за ним откроется кашет.

Даже искусство краснодеревщиков восемнадцатого столетия имеет свои пределы. В течение часа Леви научил Барзилаи, где следует искать потайной замочек, высвобождающий пружину и открывающий кашет. Таких мест оказалось всего десять.

– Никогда не применяйте силу, – несколько раз наставительно повторил Леви. – Силой вы все равно ничего не добьетесь, а только оставите следы на дереве.

Он игриво толкнул Барзилаи локтем и понимающе ухмыльнулся. Барзилаи пригласил старика на отличный ленч в ресторан «Куполь», потом взял такси до аэропорта и ближайшим рейсом вернулся в Вену.

Утром 16 февраля майор Зайид во главе небольшой группы своих специалистов появился на одной из трех вилл, подлежавших тщательному обыску. Две другие виллы были отрезаны от внешнего мира: у всех дверей были поставлены часовые, следившие за тем, чтобы испуганные хозяева никуда не выходили.

Майор был исключительно корректен; впрочем, обитатели виллы даже не пытались протестовать. В отличие от солдат Амн-аль-Амма, проводивших обыск в Кадисияхе, в полутора милях от Мансура, люди Зайида знали свое дело, наносили минимальный ущерб, ничего не ломали и вообще работали намного профессиональней.

Они начали с первого этажа, убедились, что под полом нет тайников, потом методично обшарили весь дом, осмотрев комнату за комнатой, шкаф за шкафом и нишу за нишей.

Обыскали и весь сад, но и там не нашли ничего предосудительного. Ближе к полудню майор убедился, что дальнейшие поиски бесполезны, извинился перед хозяевами и ушел. Тут же он и его подчиненные приступили к столь же детальному осмотру следующей виллы.

В Саадуне, в одной из подвальных пыточных камер под штаб-квартирой Амн-Аль-Амма, лежал на спине старик из Кадисияха, привязанный за поясницу и запястья к деревянному столу. Вокруг старика расположились четыре специалиста по выбиванию признаний. Кроме них в камере находился врач. В углу бригадир Омар Хатиб негромко совещался с сержантом Али.

Шеф Амн-аль-Амма распорядился, чтобы со стариком не нянчились; он разрешил использовать весь арсенал средств дознания. Сержант Али поднял брови; стало быть, подумал он, сегодня без комбинезона не обойтись. Омар Хатиб коротко кивнул и вышел. В кабинете его ждали другие неотложные дела.

Старик по-прежнему ныл, что ничего не знает ни о каком передатчике, что из-за непогоды он уже несколько дней не выходил из дому. Дознавателей все это не интересовало. За лодыжки они привязали ноги старика к ручке метлы, потом двое подняли метлу так, чтобы подошвы старика заняли удобное для них положение, а Али и двое других сняли со стены тяжелые хлысты, сплетенные из гибких электрических шнуров.

Потом началась бастонада.[17]Как и подозреваемые до него, старик сначала истошно вопил, потом сорвал голос, потом потерял сознание. Его тут же привели в чувство, опрокинув на голову кувшин ледяной воды – в углу наготове стояло много таких кувшинов.

Время от времени, устав от тяжелой работы, дознаватели устраивали перекур. Перед отдыхом они не забывали обрызгать разбитые ноги старика крепким рассолом, а потом, набравшись сил, снова принимались за ту же работу.

Старик то терял сознание, то ненадолго приходил в себя и тогда твердил, что он вообще не умеет работать с радиопередатчиком, что, должно быть, произошла какая-то ошибка.

Часам к девяти утра с обеих ступней старика были сбиты и кожа, и мышечная ткань; там, где кровь текла не слишком сильно, белели оголенные кости. Сержант Али вздохнул и знаком приказал прекратить операцию, потом прикурил сигарету и с удовольствием затянулся. Тем временем его помощник коротким железным ломиком крошил кости старика от колен до лодыжек.

Старик умолял врача вмешаться; ведь они же коллеги, говорил он, старик сам когда-то практиковал. Но врач из Амн-аль-Амма только смотрел в потолок. У него был приказ: не дать подозреваемому умереть во время допроса и по возможности почаще приводить его в сознание.

В четыре часа дня, когда Гиди Барзилаи и Мишель Леви поднялись из-за стола парижского ресторана, майор Зайид заканчивал обыск второй виллы. И здесь он ничего не обнаружил. Пространно извинившись перед насмерть перепуганной супружеской парой, он вместе со своими людьми направился на третью – и последнюю – виллу.

В Саадуне старик терял сознание все чаще и чаще. Пришлось вмешаться врачу. Он заявил, что старику нужно дать передохнуть, сделал ему укол, который почти мгновенно вывел того из коматозного состояния. Старик вернулся к жизни, его нервы были готовы снова чувствовать и старую и новую боль.

Потом через сморщенную мошонку в усохшие яички старика медленно ввели большие иглы, предварительно раскалив их докрасна в жаровне.

В начале седьмого старик снова впал в кому. На этот раз врач опоздал. Он прилагал все усилия, испытал все средства, по его лицу от страха ручьями стекал пот, но все стимулирующие средства, даже введенные непосредственно в сердце, оказались бессильны.