Исчадия разума - Клиффорд Саймак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну хватит, — решительно произнес Лэнсинг. — Не могу же я гладить тебя весь день. Мне надо идти.
Словно бы поняв смысл его слов, Воющий заворчал. Лэнсинг вынужденно сделал еще один шаг назад, в воду. Осторожно убрав руку с массивной головы, он повернулся и пошел вброд через реку.
Вода была ледяной, но он шел вперед не оборачиваясь, пока не достиг середины потока; вода доходила ему до колен. Тут он оглянулся: зверь с несчастным видом стоял на берегу и смотрел ему вслед. Потом он подошел к речке, опустил лапу в воду, но тут же отдернул и потряс ею.
Лэнсинг рассмеялся и продолжил переправу. Выбравшись на сухое место, он опять оглянулся. Зверь все еще стоял на другом берегу. Увидев, что Лэнсинг остановился и смотрит на него, Воющий сделал два шага в воду, но отпрыгнул назад и отряхнулся.
— Прощай, друг, — сказал Лэнсинг и быстро пошел вниз по течению.
Обернулся он, пройдя полмили. Зверь так и не перешел реки. По-видимому, холодная вода ему не понравилась.
Лэнсинг торопился. На всякий случай, решил он, будет нелишним увеличить расстояние между ним и Воющим. Зверь не принадлежал к тем, кто вызывает доверие.
Солнце зашло, но Лэнсинг не спешил с ночлегом. Он шел вперед, то и дело переходя на бег. Луна заливала безлюдную местность холодным белым светом. На востоке журчал поток.
На рассвете Лэнсинг остановился, развел костер, сварил кофе и поел немного. Ничто не напоминало о Воющем.
Лэнсинг очень устал и хотел спать, но поднялся и заставил себя продолжить путь. Когда он добрался до гостиницы, солнце поднялось уже высоко. Зал пуст, в нем было темно и промозгло. Огонь в очаге не горел. И картежников за столом не было.
Никто не отозвался на зов Лэнсинга. Он пересек комнату и в изнеможении упал в кресло у потухшего камина.
Спустя некоторое время из кухни появилась круглолицая хозяйка в клетчатом переднике.
— О, — воскликнула она, — это опять вы!
— Сюда приходила молодая женщина? — прохрипел Лэнсинг, — Вчера или позавчера?
— Да, точно, была.
— А где она теперь?
— Она ушла. Сегодня утром. Рано утром.
— А вы не заметили, куда она пошла? В каком направлении?
— О нет, сэр. Я была занята.
— Она что-нибудь просила передать? Может, оставила записку?
— Кажется, да, — кивнула женщина. — Я ее спрятала. Сейчас принесу.
Хозяйка торопливо вышла; Лэнсинг ждал. Через некоторое время женщина вернулась и поставила на стол перед Лэнсингом бутылку и кружку.
— Не знаю, что произошло, — сказала она. — Я не могу найти записки. Должно быть, я засунула куда-то.
Лэнсинг вскочил на ноги.
— Что значит засунули? — закричал он, — Вам ее дали только сегодня утром!
— Право, не знаю, как это получилось, сэр.
— Ну так поищите еще. Посмотрите как следует.
— Я всюду смотрела. Ее нет там, куда я ее положила. Ее нигде нет.
Лэнсинг рухнул в кресло. Хозяйка протянула ему кружку.
— Я разведу огонь, чтобы вы согрелись, и чего-нибудь приготовлю вам. Вы, наверное, голодны.
— Да, голоден, — пробурчал Лэнсинг.
— У леди, — начала хозяйка, — не было денег…
— Черт возьми, — снова перешел на крик Лэнсинг, — я заплачу за нее! Вы уверены насчет записки?
— Вполне, сэр.
Лэнсинг отхлебнул из кружки, с угрюмым видом наблюдая, как хозяйка возится у камина.
— Вы останетесь на ночь? — поинтересовалась она.
— Да, — кивнул он, — Я уйду рано утром.
«Куда могла пойти Мэри? — мучительно размышлял Лэнсинг, — Обратно к поющей башне дожидаться моего возвращения? Или через бедленды назад в город? Нет, не в город, конечно, не в город. Хотя почему бы нет? Маловероятно, но возможно. Ей могло прийти в голову еще раз поискать в городе. Они чего-то не заметили там, и она решила вернуться. Но почему она не подождала здесь, вот вопрос. Она наверняка догадывалась, что я последую за ней».
Лэнсинг сидел, задумчиво перебирая варианты. Когда хозяйка принесла поесть, он уже принял решение. Он пойдет к поющей башне. Если Мэри там нет, он еще раз вернется в гостиницу, а затем отправится в город. Если ее нет и в городе, он пойдет к кубу. Он помнил, Мэри считала, что разгадка заключена в кубе.
До башни оставалось еще несколько часов пути, когда он заметил идущих навстречу ему Джоргенсона и Мелиссу. Воющего видно не было.
— Господи, — воскликнул Джоргенсон, — как я рад, что мы вас нашли! У башни никого.
— Никого, кроме Сандры, а она мертва, — уточнила Мелисса.
— А где двое остальных? — спросил Джоргенсон.
— Юргенс пропал в Хаосе, — ответил Лэнсинг, — а я пытаюсь найти Мэри. Вы уверены, что не видели ее следов?
— Абсолютно, — твердо заявил Джоргенсон. — Где, вы думаете, она может быть?
— Она побывала в гостинице. Я предположил, что она может вернуться к башне. Коль скоро это не так, вероятно, она направилась в город.
— Она должна бы оставить для вас сообщение, — сказала Мелисса, — вы же близкие друзья.
— Да, она оставила записку, но хозяйка не нашла ее. Говорит, что потеряла.
— Странно, — заметил Джоргенсон.
— Да, очень странно. Кажется, здесь все против нас.
— А что случилось с Юргенсом? — спросила Мелисса. — Он мне нравился. Добрая душа.
Лэнсинг коротко рассказал о случившемся.
— А что на западе? — в свою очередь, поинтересовался он, — Вы что-нибудь нашли?
— Нет, ничего, — покачал головой Джоргенсон. — Мы задержались еще на два дня в надежде обнаружить хоть что-то. Засушливая местность, не совсем, но почти пустыня. У нас были проблемы с водой, но мы обошлись.
— Пустая земля, — присоединилась Мелисса, — пусто на протяжении многих миль.
— В конце концов, — продолжал Джоргенсон, — мы достигли края возвышенности, причем только тогда и поняли, что шли по возвышенности. Перед нами оказался крутой обрыв, а за ним, насколько хватал глаз, раскинулась пустыня. Настоящая пустыня — песок, и ничего больше. Она уходила вдаль, за горизонт, и была еще более пустынной, чем та местность, что мы пересекли. Мы вернулись.
— Хаос на севере и ничего на западе, — подытожил Лэнсинг. — Остается юг, но на юг я не пойду. Я возвращаюсь в город — думаю, Мэри там.
— День уже на исходе. Почему бы не разбить лагерь, — предложил Джоргенсон. — Выйдем утром. Решим, что нам делать, и утром выступим.
— Не возражаю, — ответил Лэнсинг. — Нет смысла идти к башне, если вы только что оттуда. Расскажите мне о Сандре. Вы похоронили ее?