История Великобритании - Кеннет О. Морган

Все эти новые движения имели ограниченное влияние. Либералы по-прежнему оставались главной «левой» партией (это слово впервые вошло в британский политический обиход в 80-х годах XIX столетия). Тем не менее новые идеи витали в воздухе, и либералы, почувствовав угрозу своему положению, с большей активностью сосредоточились на современных проблемах. В последние два десятилетия XIX в. они приняли достойное участие в интеллектуальных дискуссиях. Всегда будучи партией, призывавшей к земельным реформам, либералы с энтузиазмом подхватили мысли, изложенные в работе американца Генри Джорджа «Прогресс и нищета» (1880). Отвечая обобщенно на вопрос: «Почему в условиях накопления богатств существует нищета?», Джордж отвечал: потому что землевладелец получает ренту, а рабочий человек не имеет свободного доступа к земле ни в городе, ни в деревне. Решением проблемы могло бы стать радикальное и эффективное изменение налогообложения земли путем введения единого налога. Эта тема стала главной для радикалов в период до начала Первой мировой войны, а также после ее завершения.

«Почему мы сидим и спокойно смотрим на ужасное состояние дел, которое даже хуже прежнего положения женщин и детей, проживавших в шахтерских и фабричных поселках?» — вопрошал Арнолд Тойнби, либерально-христианский историк и радикал. Он и Т.Х.Грин своим радикализмом оказали большое влияние на умы в 70-х и 80-х годах XIX в. Последователи Тойнби, такие, как Кенон Барнетт, основатель Тойнби-холла в Восточном Лондоне в 1884 г., способствовали тому, что интеллигенция (часто руководствуясь религиозными мотивами) стала изучать реальные проблемы рабочих и, кроме того, осознала, что эти проблемы невозможно разрешить усилиями отдельных людей. «Передовые радикалы» начали требовать от правительства активизации участия государства в экономике и большего «позитивного либерализма», направленного на то, чтобы каждый человек, будь то мужчина или женщина, имел возможность развивать свои способности. Для этого требовались деньги, и либералы считали, что их следует получить, увеличив прямое налогообложение, в частности введя налог на наследство и прогрессивный подоходный налог. Таким образом, одновременно с перераспределением богатства происходило бы увеличение доходов государства. Важный шаг в этом направлении сделало в 1892–1895 гг. правительство либерального меньшинства, которое оплатило социальные реформы и расходы по содержанию флота из денег, полученных от впервые введенного налога на наследство. Это движение, получившее наименование «новый либерализм», было попыткой оправдать систему свободного рынка, сделав ее справедливой. Оно ставило целью усовершенствовать, а не свергнуть капитализм. Самым лучшим пропагандистом «нового либерализма» явился Дж. А.Хобсон, осуждавший «аморальный» капитализм и надеявшийся обратить либеральную партию, в свою веру, с тем чтобы она сохранила популярность среди народа и вовлекла в свои ряды городской рабочий класс. Это помогло бы избежать ситуации, сложившейся в Германии, где рабочие сформировали на классовой основе свою собственную марксистскую партию, отвергавшую законность немецкого государства. Политическая необходимость, в свою очередь, требовала от Либеральной партии изменения политики. После того как правительство приняло ряд враждебных профсоюзам решений, в результате которых они лишились права пикетирования и были вынуждены возмещать предпринимателям убытки, понесенные во время забастовок (как это случилось в знаменитом деле Таффской долины 1900–1901 гг.), некоторые быстрорастущие профсоюзы присоединились к НРП и образовали в 1900 г. Комитет рабочего представительства (Labour Representation Committee). Разделенные после Англо-бурской войны на три течения, либералы были в то время настолько слабы, что ничем не могли помочь профсоюзам, которые до того придерживались либеральной ориентации. Секретарь Комитета рабочего представительства Рамсей Макдональд в феврале 1903 г., начал переговоры с либералами, чтобы объединиться для предвыборной борьбы, не дробить прогрессивный электорат и не допустить победы юнионистов. Были достигнуты договоренности на местном уровне, в результате которых у кандидатов-лейбористов появился реальный шанс быть избранными.

Подобное соглашение между двумя левыми партиями показало, что у них есть широкое пространство для достижения договоренности: Лейбористская партия (Labour Party) — так стал назваться Комитет с 1906 г. — была частью «партии прогресса», во всяком случае в то время, и она разделяла стремление к реформам и приверженность свободе торговли.

Юнионисты (так стала называться коалиция тори и либерал-юнионистов, когда в 1895 г. Джозеф Чемберлен и лорд Хартингтон, лидеры либерал-юнионистов, вошли в кабинет лорда Солсбери) хотели оставить британское политическое устройство в неизменном виде. Многие из них стремились сохранить закрепленные в нем фискальные установления и оставались фритредерами. Лорд Солсбери, несмотря на подавляющее большинство в обеих палатах Парламента, не оказал поддержки политике протекционизма. Однако империалистическая фракция внутри его собственной партии полагала, что протекционизм становится насущной необходимостью. При этом приводились три главных довода. Первый: благодаря государственной поддержке развивающейся промышленности успех американской и немецкой экономики стал очевидностью. Кроме того, характерные для современности высокотехнологичные производства, такие, как химическое, электротехническое, автомобилестроение, требуют государственного содействия. Без него, без некоторого уровня планирования и более тесного взаимодействия между промышленностью и образованием, т. е. без того, что требует вмешательства государства, Британия не выдержит конкуренции. Второй: Имперский таможенный союз, подобный немецкому Zollverein начала XIX в., объединил бы экономику империи. Внутри него на долю Британии пришлась бы обрабатывающая промышленность, а на долю колоний — добыча сырья. Третий довод: консерваторы считали, что единственной альтернативой прямому налогообложению являются пошлины, в том числе на продукты питания, которые дадут возможность найти средства на проведение социальных реформ, необходимые «имперской расе», чтобы выдержать жесткую конкуренцию, ожидающую ее в будущем. И в 1903 г. Джозеф Чемберлен, который был в то время еще министром колоний, начал кампанию за тарифную реформу, чем озадачил премьера Артура Бальфура, который за год до этого сменил на данном посту своего дядю, лорда Солсбери. Несмотря на то что кампания за тарифную реформу была прекрасно организована и профинансирована, она привела к расколу партии юнионистов (молодой Уинстон Черчилль был среди немногих членов Парламента, покинувших ее ряды). Как показала серия дополнительных голосований избирателей и всеобщие выборы 1906 г., электорат тоже ее не принял: либералы, а вместе с ними и 29 лейбористов победили с огромным большинством. В 80-х и 90-х годах XIX в. Британия отвернулась от гомруля, но не от фритредерства. Традиция открытого рынка и дешевых продуктов, унаследованная от Пиля — Гладстона, перевешивала другие соображения. Эффектный лозунг либералов: «Большая буханка и маленький кусочек» — сыграл свою роль.

Победа либералов на выборах 1906 г. была результатом воздействия негативных факторов: враждебного отношения избирателей к тарифной реформе, неприятия нонконформистами Акта об образовании 1902 г., внесенного правительством Бальфура (ряды нонконформистов в это время значительно пополнились благодаря возрождению в народе религиозного чувства), и общего недовольства имперской политикой юнионистов. Самое главное — атмосфера в стране изменилась. Еще немало оставалось сторонников «старого либерализма» и «старого торизма», но либеральное государство времен королевы Виктории подвергалось резкой критике и справа, и слева, и со стороны самих либералов.