Карл XII, или Пять пуль для короля - Борис Григорьев

Следующая операция, которую не удалось осуществить в предыдущий поход, — взятие крепости Фредрикстен, — напрашивалась теперь сама собой, и шведы, появившиеся под стенами цитадели 1 ноября, взялись за ее осаду по всем правилам инженерной науки. Кто владел Фредрикстеном, тот контролировал всю Южную Норвегию. В случае падения крепости вторгнувшемуся противнику предоставлялся беспрепятственный проход вглубь страны. За стенами Фредрикстена под командованием подполковника Бартольда Ландсберга укрылись 1800 защитников. С восточной стороны крепость имела три внешних укрепления — Овербергет (Верхняя гора), Меллембергет (Средняя гора) и Гюлленлёве (Золотой Дев), считалась хорошо оборудованной и, занимая ключевое, стратегическое положение в системе всей датско-норвежской обороны, могла выдержать длительную осаду. Впрочем, крепость имела существенные недостатки: малую площадь, не позволявшую содержать крупный гарнизон, недостаточную огневую мощь артиллерии плюс довольно слабые сооружения на внешних фортах-бастионах. Доставленные морем и расставленные шведами в три батареи 18 больших осадных орудий представляли для стен Фредрикстена большую опасность.

Осаду крепости король планировал поручить генералу К. Г. Дюккеру, а сам хотел переправиться с сильным отрядом через Гломмен, вспороть оборону противника и перерезать его коммуникации с Христианией. Выступление было запланировано на 29 ноября, но в последний момент поступило сообщение о прибытии с Аландской конференции барона Гёртца, и король остался под Фредрикстеном. Он выслал навстречу барону гонца с указанием поторопиться, гонец застал Гёртца 9 декабря в Уддевалле.

Кавалерия контролировала противника по другую сторону Гломмена, а армия стала понемногу обустраиваться и организовывать свою бивуачную жизнь с восточной стороны Фредрикстена, вокруг деревни Тиетедален. Наступали холода, укрыться было негде, и солдаты из подручных средств строили себе шалаши. Поход в Норвегию не пользовался в армии особой популярностью ни среди солдат, ни среди офицеров и генералов. Несмотря на все усилия короля и Гёртца, снабжение армии все-таки оказалось недостаточным, а ведение военных действий в условиях дикой норвежской природы не шло ни в какое сравнение даже с Польшей, не говоря уже о Германии. Карл XII в обычной своей манере делил с солдатами все тяготы службы и пытался вселить в них прежний дух воинственности. «Наши отряды должны получать приказы атаковать противника в старой манере со шпагой в руке, не считаясь с тем, слабее он или сильнее нас», — писал король Юхану Ертте. Неужели он не видел, что солдаты и офицеры, которых он привел в Норвегию, были уже не те, что в Польше или России?

В королевской штаб-квартире в деревне Тиетедален было все как обычно: деловая обстановка и много генералов. Среди окружения Карла выделялись фельдмаршал Карл Густав Мёрнер, генерал от кавалерии Карл Густав Дюккер, двое принцев, королевских родственников — зять Фридрих Кассель-Гессенский, получивший номинальное звание генералиссимуса, и племянник Карл Фридрих Гоггорп-Голштинский, отец будущего царя Петра III. Последние двое по вполне естественным причинам между собой плохо ладили, свои чувства между ними король пытался распределять равномерно и, чтобы не доводить их неприязненные отношения до крайностей, относился к гессенско-голштинским интригам в лагере с подчеркнутым безразличием. Впрочем, ему для этого не надо было делать никаких усилий — он их просто не замечал, занятый чисто военными вопросами. Карл не был слишком высокого мнения о принцах, это были обычные титулованные посредственности, не блиставшие никакими талантами и способностями, если не считать достоинствами примитивную хитрость и чрезвычайную говорливость гессенца. Народ отдавал предпочтение последнему, но не из-за каких-либо заслуг перед королевством или личных достоинств, а просто потому, что за спиной голштинского Карла Фридриха стоял ненавистный всем Гёртц.

В шведской историографии нет недостатка в работах, обвиняющих гессенского герцога в гибели Карла XII, но никаких убедительных доказательств на этот счет представлено не было. В то же время стечение случайностей и его поведение в совокупности сыграло с его именем злую шутку. Следует упомянуть, что весной 1718 года герцог дал указание своему надворному советнику Д. Хейну (тому самому, который участвовал с Карлом XII в философских диспутах) составить меморандум для своей супруги Ульрики Элеоноры на предмет внезапного ухода из жизни ее брата. Заботливый супруг и претендент на трон подробно расписал для Ульрики Элеоноры всю программу действий, если в случае смерти Карла XII она одна останется в Стокгольме, поскольку он, супруг, будет в это время в армии (!).

Еще одна тень мелькнула в эти дни перед Карлом XII: фельдмаршал Реншёльд собственной персоной появился в шведском лагере в Тистедалене. Царь Петр, в знак ожидаемого мира со шведами, проявил милосердие и только что распорядился отпустить Реншёльда из плена. Перед отплытием из России Петр принял Реншёльда на борту военного судна и имел с ним беседу. Царь надеялся, что фельдмаршалу удастся передать свои «пацифистские» настроения королю Швеции. Последний раз Карл и его знаменитый полководец виделись на поле Полтавского сражения. Теперь фельдмаршал прибыл в Норвегию, чтобы снова увидеть своего короля на носилках, но не раненого, а совсем... совсем уже мертвого. Какое странное и причудливое стечение обстоятельств!

И все же они успели встретиться до того рокового дня, еще оба живые, но представить королю свои выстраданные в русском плену аргументы в пользу немедленного мира фельдмаршал не смог — удобного случая так и не представилось. Да Реншёльд и не торопился выполнять просьбу царя Петра, вероятно, чувствуя, что король вряд ли бы стал его выслушивать. Былого доверия у него к фельдмаршалу уже не было, а на первой встрече с ним, когда речь зашла о Тридцатилетней войне, король заявил, что если надо, то он будет вести войну и сорок лет.

Ну и, конечно, со дня на день ожидалось прибытие барона Гёртца, который должен был доложить королю о ходе своих переговоров на Аландском мирном конгрессе. Все знали, что они близились к завершению, что барон для скрепления мира договорился с царем отдать его старшую дочь Анну за молодого герцога Готгорп-Голштинии. Блестящее положение голштинской партии было во всех отношениях гарантировано! Барон должен был прибыть к королю 13 декабря, но до Норвегии он так и не добрался.

Приглашенный Карлом французский инженер-фортификатор Филипп Мегрэ, руководивший всеми техническими работами, полагал, что по истечении восьми дней с момента осады крепость будет в шведских руках. 8 декабря 200 шведских гренадеров пошли на штурм редута Золотой Лев — ближе всех расположенного к шведским позициям. Перебив его защитников, каролинцы с ходу овладели им — его защищали всего 30 человек. В бою отличился французский полковник Буске, который был вместе с королем в Турции и по возвращении оттуда остался в Швеции. Он первым вскочил на укрепленный вал, а уже за ним последовал Карл XII.

Сразу после этого от Золотого Льва под руководством французского сапера Филиппа Мегрэ шведы стали рыть осадные траншеи. Редуты Меллембергет и Овербергет, которые располагались к югу от крепости, пока не трогали. Прибывшие 18 осадных орудий под командованием генерал-майора Карла Крунстедта начали обстрел крепости. Король с большим интересом, «...ночью и днем, в дождь и стужу», наблюдал за осадными работами и, чтобы не возвращаться по пустяковым поводам в Тистедален, приказал устроить себе в траншеях близ бастиона Золотой Лев примитивный деревянный настил и поставить туда лежак, стол и стулья, чтобы можно было прятаться от дождя, отдыхать и принимать пищу.