Книга о русском еврействе. От 1860-х годов до революции 1917 г. - Сборник Статей

Неохасидизм то и дело соприкасался с широким течением фольклористики, истоки которой восходят к 80-м годам. В па­мяти народа песенник и бадхен жили еще в своем патриархаль­ном облике, предшествовавшем их литературному воплощению. Шолом-Алейхем открыл еврейского Беранже в лице киевского адвоката Марка Варшавского (1848—1907), автора сборника «Пятьдесят подлинных народных песен». Эти песни приобрели в течение нескольких лет огромную популярность и заняли прочное место в народном песенном репертуаре («Ойфн припечек», «Ди мизинке ойсгегебен» и т. п.). Фольклор, углубленный Перецом, стал импульсом для деятельности целой группы писа­телей: Берл Шафир в стихах и в прозе выводит типы неунываю­щих бедняков; другой поэт и прозаик А. Литвин воспевает тихие души людей из народа. Почетное место в ряду фольклористов занял Ш. Ан-ский (С. А. Рапопорт, 1863—1920), неутомимый со­биратель и исследователь памятников народного творчества. Он перешел с русского на идиш — под влиянием Переца; народные легенды в его передаче приобретают особую прелесть. Впослед­ствии он прославился, как автор пьесы «Дибук».

К собранию «Еврейских народных песен» в России С. Гинз­бурга и П. Марека (1901) прибавились собрания Н. Прилуцкого, а И. Л. Каган занялся в Варшаве собиранием народной песни (вышло впоследствии в 1912 г. в Нью-Йорке).

На идиомах, на тщательной записи народной речи построе­ны легкие сатирические стихотворения и басни реб Мордхеле (псевдоним Хаима Чемеринского, 1862—1917). В своих пере­водах басен он достигал их совершенного «объевреивания». Его литературные заслуги главным образом в рамках фольклоризма.

Влияние народной песни оказалось более длительным, чем влияние народных сказаний. Лучшей иллюстрацией этого поло­жения является Аврам Рейзин (1876—1953), сделавшийся в по­следнее пятнадцатилетие излюбленным поэтом народных масс. Корни его творчества лежат в народной песне, — в то время, как в своих рассказах он чужд народным сказаниям. Правда, на его стихах лежит отчетливый отпечаток влияний Гейне и русских поэтов-народников. Стихи его, достигшие наибольшей художе­ственности и оригинальности, — просты, певучи, полны настро­ений, немногословны; в них переплетаются горести и надежды, жалость к одиноким и страдающим и глубокие отзвуки нацио­нально окрашенной «мировой скорби». Лирика Рейзина сдер­жанна и целомудренна; народное горе часто заставляет его забы­вать о личных невзгодах. Эти стихи, прозрачные по содержанию и по форме, так полюбились массовому читателю, что их стали распевать, как народные песни.

Почти одновременно с Рейзиным начал свою литературную деятельность А. Лесин (1872—1938), лидер национально-наст­роенной оппозиции в рабочем движении. Это первый поэт, уг­лубивший революционную лирику, внеся в нее индивидуаль­ный тон; он видел в юных конспираторах-энтузиастах продол­жателей традиций еврейского мученичества. Талант А. Лесина окончательно созрел уже на американской почве. Его сверст­ником был Иегоаш (1871—1927), подобно ему ставший зрелым художником уже в Америке. В противоположность волюнта­ристу Лесину, Иегоаш является в своем творчестве типичным интеллектуалистом. В первые годы своей деятельности он пи­шет баллады, проникнутые национальными настроениями, пе­рерабатывает народные легенды, перелагает в стихи фрагмен­ты из Библии.

Настроение резиньяции, вызванное провалом революции 1905-го года, наложило отпечаток на стихи Давида Эйгорна, ко­торые вошли в сборник «Тихие напевы». Романтической грус­тью проникнуто творчество молодого поэта, свидетеля медлен­ной агонии еврейского местечка, от которого молодежь уходит в большие города или за океан. Нежные идиллические тона зву­чат в стихах, воспевающих целомудренную еврейскую девушку. Почти одновременно выступил 3. Сегалович (1884—1949), ав­тор сборников «Тихие сны» и «В Казимеже», где поэт воспевает красоту живописного городка. Мотивы эротики найдет читатель в сборнике «Лепестки розы», принадлежащем уроженцу Гали­ции III. И. Инберу.

Краткий перечень упомянутых нами имен не дает, разумеет­ся, представления о целой плеяде писателей, вошедших в лите­ратуру незадолго до войны. Но мы не ставим себе задачей дать полный указатель имен, а характеристика, хотя бы самая крат­кая, не умещается в рамках нашего обзора.

Несмотря на заметное развитие еврейской поэзии, нужно признать, что в предшествовавшую войне эпоху душой литера­туры были поразительные достижения художественной прозы. До совершенства доведен был короткий рассказ, а под конец эпохи стали появляться большие романы. Следующие моменты способствовали тому, что рассказ раньше достиг художествен­ной зрелости, чем роман: влияние Переца и Шолом-Алейхема; спрос на короткие очерки в периодических изданиях; соперни­чество между художественным романом и бульварным, и нако­нец, — огромная популярность короткого рассказа (новеллы) в тогдашней европейской литературе.

Одним из выдающихся прозаиков оказался поэт Аврам Рейзин. В его рассказах — на фоне, намеченном несколькими штрихами, — выступает длинная вереница образов местечка, и трудящийся и обойденный люд большого города. Чем печаль­нее судьба героев этих рассказов, тем больше сочувствия вы­сказывает им автор. Его внимание привлекают мелкие, по­вседневные нужды и несложные душевные конфликты этих беспомощных людей. Юмор проявляется у этого писателя в редкой улыбке; он переплетается с лиризмом и пессимистиче­ским ощущением, что человек — далеко не венец создания. Рейзин, впрочем, не предъявляет своим персонажам никаких претензий — они возбуждают в нем только жалость. Главное его достоинство — сила художественной конденсации и лег­кость слога; его техника — тщательна, хотя несколько однооб­разна. Его место в литературе непосредственно после трех классиков.

Шолом Аш, ставший впоследствии самым крупным еврей­ским романистом и переведенный на русский, немецкий, анг­лийский и другие языки, достигший широкого признания, на­чал с рассказов. В них чувствуется любовь к природе и увле­чение идиллическим бытом маленького городка. Ш. Нигер на­звал Аша «пророком земли», потому что он превозносит все обыденное и земное. Аш ввел в литературу «идеализацию» ев­рейского местечка («А Штетл», «Реб Шлойме Ногид») и при­митивных, но чистых сердцем обитателей «Переулка мясни­ков».

Несомненна связь его с Менделе и с Перецом. Накануне вой­ны он успел закончить два больших романа — первые из целой серии: «Мери» и «Путь к себе».

X. Д. Номберг (1876—1927) принадлежал к троице писате­лей, образовавших в свое время в Варшаве убогую коммуну и считавших Переца своим «мэтром». Он был мастером острого психологического анализа; его герои — неудовлетворенные, веч­но копающиеся в своей душе полуинтеллигенты: они не находят себе места в жизни большого города и страдают в одиночестве. Склонность к анализу сочетается в его творчестве с затаенным лиризмом («Молчи, сестра»). Такие качества, как четкость язы­ка и мастерство конструкции обеспечили за Номбергом почет­ное место в литературе, хотя его литературное наследство неве­лико и страдает однообразием.

Реакцией на манерность Аша и психологизм Номберга яви­лось крепкое, земное творчество М. Вайсенберга (1881—1937), беспощадного натуралиста, чьи образы отличаются ярко выра­женной пластичностью. Его герои — крепыши, полнокровные типы с сильными страстями («Городок», «Отец и сыновья»), по­рою также и мирные труженики, обиженные судьбой. Сам рабо­чий, Вайсенберг изображает трудовой люд без малейшего нале­та сентиментальности, и видит в нем