Красные звезды. Ядерный рассвет - Федор Березин

А стоят ли риска такого, да и вообще усилий затраченных, аборигены эти самые, даже непостижимо эксплуатируемые? Конечно, стоят. Глобус пощупайте и сами убедитесь. Если освободить сей пустынный материк, то все острова Индийского океана, да и сам океан, автоматически освободятся, то есть, если точнее и исторически правильнее, на них возникнут условия для скорейшего вызревания социальных преобразований. А если к тому же согласованно с этим локальным боевым походом, так сказать, другой рукой перекрыть аорту Гибралтара и двинуть в сторону Египта два сходящихся танковых клина – один из Ливии, а другой из Ирана, с проходом сквозь Ирак и Сирию, то тут уж дозреют давно эволюционно сложившиеся предпосылки для падения всей системы колониальных владений Великобритании, и, кроме ее величественного названия, ничего-то у нее не останется. А ведь в ее власть входит даже спящий тысячелетия колосс – Индия, не говоря уж о всяких пакистанах, бирмах и цейлонах.

А хватит ли у друга всех угнетенных народов и стран – СССР сил на столь решительные свершения? Риск, конечно, есть, но история отпустила слишком мало времени, и если дать империализму очухаться и пожить мирно, то никто не знает, чем кончится противостояние. К тому же давно назрели противоречия между союзниками по антигитлеровской коалиции, зашли они, можно констатировать, в тупик окончательный. Да и нет более врагов, против которых коалиция создавалась. Ну и, помимо всего, при мирном сожительстве надо бы СССР долги по ленд-лизу возвращать. Но разве это дело? А кто нам заплатит за кровушку, пехотой, танкистами и подводниками пролитую? Кто рассчитается за труд сиротский у станков долгими зимними ночами? Так что, как ни вертись, а аборигенов, на кенгуру охотящихся, спасать надо.

И спасем.

Маршал Малиновский, ваше слово!

Многие лета тем, кто поет во сне.

Все части света могут лежать на дне.

Все континенты могут гореть в огне,

Только все это не по мне.

Владимир Высоцкий

Они, местные аборигены социализма вчера или коммунизма завтра, не разрешили, не позволили ему подготовить ее заранее. А в принципе, кто ему мешал поговорить с ней раньше – захватывающие истории о пограничниках? И не делись никуда его навыки – выплеснулись, взорвались накатанным знанием, когда потребовалось.

Панин насторожился, еще когда до них было, как до Луны – четыре этажа лестниц с перилами. Но они предпочли лифт – старую скрипучую железяку с вручную отпирающимися дверями.

Панин находился в полудреме после ночного похода к знакомому «пеньку». Этот поход убедил его окончательно, что дело завершено. На сей раз он не сменил кассетный блок для записей, только вынул и привычно спрятал в буханку тот, что имелся. Что бы это значило? Окончательный приговор – вот что.

Но сейчас что-то сдуло с него сон начисто. Может, громко зашуршал снег под колесами их машины, а может, какой-то самоуверенный лейтенантик-пижон чрезмерно рьяно хлопнул дверцей, только сон Панина упорхнул и сменился тиканьем хронометра в голове. Он осторожно, хотя это было совсем лишнее, снял придавивший грудную клетку томик справочника для туристов столицы СССР, невесомым клубком скатился с дивана и боком, из-за шторины, глянул на улицу. Машина была обычная – «Волга-41» темного цвета, без мигалок, но, может, у них съемная, на магните? А кроме того – машин было две. Здесь вам была не наполненная бандитами и «Мерседесами» Москва пятнадцатого года капитализма, здесь личный автомобиль до сих пор считался не только роскошью, но еще и невидалью, так что одно присутствие двух легковушек одинакового темно-синего цвета за раз вызывало известное беспокойство. Панин быстро отступил в глубину комнаты. Не зажигая света, мгновенно переоделся в удобный для любого случая спортивно-туристский костюмчик местного производства, вскрыл тайник, извлек оттуда кассеты с записями, блокнот со своими пометками, пистолет «ПСМ» калибра 5,45 миллиметра, зашнуровал ботинки и напялил шапочку. Теперь он был готов к труду и обороне. Что еще осталось? Ясно что – Аврора. Да, ее не было сейчас в квартире, но вот-вот она должна была явиться со своего ежедневного трудового подвига.

Панин скользнул на кухню, на мгновение замер, не решаясь открыть газ, – это был все же жилой дом, хоть и обреченного мира, но то, грядущее решение было не в его власти и не на его совести; не открыл все же, лишь бросил на пол кучу мятых «правд», «комсомольских» и прочих, добавил, не глядя, книг (специально не смотрел, дабы не было жалко), затем бесшумно приоткрыл входную дверь и протиснулся в подъезд – там, позади, уже занялось пламя.

Они были еще и ленивы, оказывается. Ожирели душами, погрязли во всесилии, давно отшумели повальные чистки – обрюзгли, одеревенели щупальца-присоски власть предержащих. Они решили прокатиться лифтом. Или он понапрасну встревожился и не за ним они явились? Как теперь объяснить Авроре аутодафе на кухне? Но это было бы счастьем, такой мелочью по сравнению с тем, что сейчас предстояло. Он проскочил полтора пролета, когда старый скрипучий развалина-лифт замер на его этаже. Панин заморозил время и сердце. Лязгнула дверь лифта. Это были они – представители социалистической законности и порядка, и пришли они по его душу. Контрразведки всех стран, объединяйтесь! Грядут новые бои с пришельцами из вселенной буржуинов!

И они уже звонили в дверь, а он не умирал от страха и напряжения, совсем нет. Он радовался жизни, радовался их приходу, тому, как они разрешили его сомнения, свалили и выбросили ношу будущего решения и предстоящего разговора. Ему нельзя было больше здесь оставаться, но и ей тоже нельзя. И в этом было дело.

И Панин покатился вниз, с легкостью ветра пожирая ступеньки. И внизу какой-то сержант, на стреме, хотел что-то сказать или произвести досмотр-задержание по закону, но он уже вдавил ему в грудь подошву удобного зашнурованного ботинка, и тот опрокинулся, и Панин добавил еще. Не знал этот мир дальнодействующего боя ногами – карате, остался он локальным японским казусом, не вспыхнул Брюсами Ли и Чаками Норрисами с голубых экранов, потому как не взял его заокеанский бизнес в долларовый оборот.

А потом Панин стянул с бойца «невидимого фронта» шинель, шапку, кобуру с портупеей и стал милицией столицы, зато время, целую эпоху, потерял, а ведь там, наверху, уже выломали дверь и дышали дымом, осматривая комнаты. Он не стал тратить еще один геологический период на форменные ботинки, благо его, удобные, были темного цвета и хоть издали напоминали что-то. Да, господа коммунисты, не тех вы прислали. Шли вы арестовывать какого-нибудь бандита, безработного, не прописанного мальца, не здоровающегося с соседями по подъезду, дабы акцентом не привлечь к себе дополнительное внимание, так? А надо было бы профессиональных контрразведчиков, поднаторевших на акциях в мексиках и аргентинах. И следовательно, те, кто готовит сейчас по вас окончательный удар, выбирают молот поувесистей, рассчитали удачно – не ждете вы этого удара по затылку, когда буржуи все загнаны на далекий материк, не ведаете вы о других вселенных, и даже фантасты ваши, пишущие больше о стремительном прогрессе в городе и деревне, о их слиянии в радужном далеке, о несмелых подножках буржуинов да об отрубании этих лапок-ножек многонациональными жилистыми руками.