Бомбы сброшены! - Гай Пенроуз Гибсон

Мы не могли обойтись совсем без происшествий. Несколько птиц разбились о стекла кабин или попали в радиаторы моторов. Кто-то срубил верхушку дерева, кто-то макнул брюхо в воду. Много раз, пролетая над морем, наши парни попадали под обстрел с Кораблей Его Величества. Те постоянно мазали, но ни разу не пропустили возможности поупражняться. На это Микки Мартин философски заметил:

«Это тоже хорошая практика. Она дает представление о зенитном огне».

Мне было жаль собственный экипаж. Весь день я был занят, и мы могли практиковаться только ближе к вечеру или вообще ночью. Много раз мы взлетали в 6 вечера, летели вдоль западного побережья Англии к северной оконечности Шотландии. Смешная штука этот наш остров. Многие почему-то думают, что он ужасно маленький, и мы скучены буквально на пятачке. Однако в действительности он выглядит почти необитаемым. Пролетая над Гебридскими островами, мы на много миль вокруг не могли заметить никаких признаков человеческого жилья. Эти затяжные одиночные полеты происходили каждую ночь. Мы были головным самолетом, а потому должны были летать лучше всех. Как ни странно, парням это нравилось. Я как-то услышал, что Тревор говорит:

«Хорошая штука — летать вместе с подполковником. Он не дает нам спиться».

В один прекрасный день ко мне прибыл подполковник из министерства авиационной промышленности. Я сидел один в своем кабинете, когда он вошел и сразу начал говорить о сложностях прицеливания по дамбам Эдер и Мён. Новый противолодочный бомбовый прицел будет непригоден, объяснял он, при специальных атаках. У меня волосы дыбом встали.

«Какой хрен тебе это сказал?» — спросил я предельно грубо.

Он начал объяснять. Он был специалистом по прицелам, и его посвятили в секрет, чтобы он сумел нам помочь. Никто больше не знает. Я успокоился. Вместе мы сумели кое-что придумать, хотя идея принадлежала ему. Он взял лист бумаги и нарисовал несколько сходящихся линий, а потом объяснил, что это такое. Это был вариант примитивного прицела, напоминающего устаревший дальномер. По фотоснимкам мы определили, что на дамбе стоят две башни, между которыми ровно 600 футов. Наши мины следовало сбрасывать на совершенно определенном расстоянии от дамбы. Он все рассчитал, так как был отличным математиком. Затем он притащил капрала с лобзиком, и через полчаса прототип прицела был готов. Он стоил чуть дешевле почтовой карточки.

В тот же день мы поднялись в воздух, и я опробовал новый прицел на дамбе возле Шеффилда. Он работал. Подполковник был очень рад, что сумел нам помочь, и довольный улетел в Лондон. Еще один из закулисных деятелей. Как его звали? Данн.

Я тоже обрадовался, и приказал Бобу Хэю вместе с бомбардирами заняться изготовлением прицелов по предложенному образцу. С этого дня на нашем полигоне в Уэйнфлите постоянно раздавался грохот разрывов учебных бомб. Вскоре мы добились неслыханной меткости. Старший сержант Клиффорд сбросил 8 учебных бомб с высоты 150 футов при среднем отклонении 4 ярда. Вечером ему поставили 3 кружки пива. На следующий день Лес Найг добился отклонения 3 ярда. Ему тоже предложили выпивку, однако он отказался.

Вскоре мы перешли к ночным тренировкам, и снова оказалось, что это гораздо сложнее. Хотя мы ясно видели цели, мы не видели воды. Было совершенно невозможно удержать высоту 150 футов. Кто-то летел слишком низко, скребя брюхом самолета по воде. Другие летели слишком высоко. После второго ночного вылета на бомбометание Динги сел, мокрый, как мышь.

«Все бесполезно. Я просто не вижу, как мы можем этого добиться».

Мне пришлось согласиться.

«А почему бы не использовать электрические альтиметры? Наши определяют высоту с точностью 50 футов. Лично я не вижу необходимости выдерживать ее с точностью до фута. Мы легко можем держать плюс-минус 10 футов, зачем нам 2 фута?»

Мелвин, как и все остальные парни, не знал цели операции. Я бормотал что-то о бункерах подлодок или «Тирпице». Но электрический альтиметр будет работать только в открытом море или над портом. Я знал, что в долине он просто откажет. Вокруг было слишком много холмов.

«Я попробую», — пообещал я, не собираясь ничего делать. Но проблема удержания высоты осталась нашим уязвимым местом еще несколько дней. В конце концов, она была решена на удивление простым методом. Но об этом немного позднее.

К концу третьей недели все экипажи совершили около 20 ночных полетов, и могли найти «дерево», которое я требовал найти. Штурманы работали просто отлично. На полигоне мы сбросили около 1500 учебных бомб, и средняя ошибка составила менее 25 ярдов. Завершив базовые тренировки, мы могли приступить к выбору маршрута. Нам требовалось найти как можно более точную имитацию на территории Англии. Это давало парням шанс потренироваться в прорыве вражеской системы ПВО.

Нам пришлось послать за Чарльзом Пикаром, знаменитым пилотом «F Фредди», который лучше других знал расположение вражеских зениток в прибрежных районах Голландии и Бельгии. Он достал из своего сейфа карту, на которой все участки побережья с сильной ПВО были закрашены красным. Он показал мне, как проложить извилистый маршрут, который ни в одном месте не окажется ближе одной мили к орудию. Затем мы с Чарльзом Уитвортом при помощи начальника штаба группы постарались изобразить этот же маршрут над Англией. Это оказалось легче, чем мы ожидали. Полет через Северное море изображался полетом через Северное море. Только на полпути самолет поворачивал назад и снова оказывался над Англией. Он пересекал побережье над Уошем, который походил на голландские острова. Затем он шел от стыка каналов к железнодорожному узлу, оттуда над каналами к автомобильным виадукам, потому что они были хорошо заметны в лунном свете. Но каждая точка поворота выбиралась так, чтобы соответствовать действительной точке над германской территорией. Если мы должны были повернуть над каким-то особенным мостом в Голландии, мы поворачивали над похожим мостом в Норфолке. Вместо реки Рейн у нас имелась река Трент, холмы Рура изображал Котсуолд. Вместо озера Мён мы использовали водохранилище Аппингэм, которое очень похоже по форме на немецкое, хотя гораздо меньше. Озеро Колчестер очень хорошо изображало тихие воды водохранилища Эдер. Все было очень и очень похожим. По пути «домой» мы пересекали английское побережье в Норфолке над такими же песчаными дюнами, которые находятся возле Хукван-Холланда. Там имелись даже точно такая же ветряная мельница и мачта радиостанции. Более того, расстояния почти совпадали с настоящими, что было вообще идеально. Мы знали это, потому что сами пролетели весь путь и убедились лично. После того, как был отработан учебный маршрут, я передал карты Джеку Легго и приказал выучить все экипажи летать по нему вслепую.

«Но почему озера? Мы будем определяться по озерам?»

«Правильно. Я ведь говорил тебе — это контрольные ориентиры», — привычно соврал я.

Нетрудно представить, сколько немцы заплатили бы за то, чтобы узнать об этом. Если бы они узнали, то ПВО дамб была бы тотчас усилена. Однако мы знали, что состояние обороны остается тем же, что и в начале года. Даже двойная противоторпедная сеть начала ржаветь от старости. Но мы принимали самые жесткие меры безопасности. Все телефоны прослушивались. Один парень позвонил своей девушке и сообщил, что не может прийти, так как вечером вылетает на специальную тренировку. На следующий день перед строем всей эскадрильи я задал ему хорошую взбучку, разъяснив, что такой треп вполне может закончиться военным трибуналом. Больше не было никаких лишних разговоров. Вокруг всего аэродрома были расставлены часовые. Каждому человеку, работающему на базе, мужчине и женщине, была зачитана инструкция о соблюдении военной тайны. Все наши письма перлюстрировались, и если цензор находил хоть малейший намек на предстоящую операцию, письмо возвращалось. Специальные полисмены в штатском патрулировали в окрестностях. Их задачей было подслушивать. Они справились с ней отлично. Кто-то сказал, что даже одну барменшу выслали на 3 месяца. Повсюду — на военном заводе, на полигоне, в министерстве авиации — действовали те же драконовские меры. Если вспомнить происходившее, то следует признать, что все военные и гражданские лица охотно сотрудничали с нами. Они знали, что держат в руках 125 жизней. И помалкивали.