Второе открытие Америки - Александр фон Гумбольдт

Если бы это был какой-нибудь ящер, настоящее двурукое животное (Chirotes Cuv.), индейцы не сравнивали бы его с ящерицей. Кроме черепах арpay, подробно описанных мной выше, на берегах Ориноко, между Уруаной и Энкарамадой, водится также бесчисленное количество сухопутных черепах, называемых морокои. В периоды засух, в сильный летний зной, эти животные прячутся под камнями или в вырытых ими ямах и не принимают пищи.

Они вылезают из своих убежищ и начинают есть лишь тогда, когда замечают, что влага от первых дождей проникла в землю. У пресноводных черепах терекай, или тахелу, мы наблюдаем такие же привычки. Я уже говорил в другом месте о летней спячке некоторых тропических животных.

Так как индейцам известны ямы, где в пересохшей земле спят черепахи, то они выкапывают их на глубине 15–18 дюймов по многу штук зараз. Отец Джили, видевший, как добывали таким способом черепах, говорит, что он небезопасен, ибо летом вместе с терекай часто закапываются змеи.

Плавание от острова Кукурупару до столицы Гвианы, обычно называемой Ангостура, отняло у нас всего 9 дней. Расстояние составляет чуть меньше 95 лье. Мы редко ночевали на суше; однако по мере того как мы двигались вперед, мучения из-за москитов становились заметно слабее. 8 июня мы пристали к одной усадьбе (Hato de San Rafael del Capuchino) напротив устья Апуре.

Я произвел удачные определения широты и долготы. Так как двумя месяцами раньше я взял часовые углы на берегу против «Капучино», то эти наблюдения имели существенное значение для проверки хода моего хронометра и для привязки астрономических пунктов на Ориноко к астрономическим пунктам на побережье Венесуэлы.

Окрестности усадьбы, расположенной в том месте, где Ориноко меняет свое направление и течет уже не с юга на север, а с запада на восток, очень живописны. Среди широких лугов островками возвышаются гранитные скалы. С их вершин мы различали на севере ограничивающие горизонт Llanos, или степи, Калабосо. Так как мы давно привыкли к виду лесов, то это зрелище сильно поразило наше воображение.

После захода солнца степь приобрела зеленовато-серый оттенок. Луч зрения не встречал никакого препятствия, кроме кривизны земли, а потому казалось, что звезды восходят как бы из лона океана, и самый опытный моряк подумал бы, что он находится на скалистом берегу, на выступающем в море мысу.

Хозяин наш был француз[302], живший среди своих многочисленных стад. Хотя он забыл родной язык, он, казалось, очень обрадовался, узнав, что мы приехали из его страны, которую он покинул сорок лет назад; ему хотелось, чтобы мы провели несколько дней в его усадьбе. О политических революциях в Европе он почти ничего не знал.

Он видел в них движение, направленное против церкви и монахов. «Это движение, – сказал он, – будет длиться до тех пор, пока монахи не прекратят сопротивления». Такой взгляд был вполне естествен для человека, проведшего свою жизнь вблизи от миссий, где без конца говорят о столкновениях между светской властью и духовной.

Маленькие города Кайкара и Кабрута находятся всего в нескольких милях от усадьбы; однако часть года наш хозяин был совершенно отрезан от всего мира. В результате разлива Апуре и Ориноко «Капучино» превращался в остров, и поддерживать связь с соседними усадьбами можно было только на лодке.

Рогатый скот уходил тогда в более высокую местность, которая тянется к югу по направлению к горной цепи Энкарамада. Эта цепь, сложенная гранитом, прорезана долинами, где попадаются магнитные пески (магнитный железняк в зернах), образовавшиеся в результате разрушения пластов амфиболовых или хлоритовых пород.

9 июня утром мы встретили много груженных товарами лодок, шедших под парусами вверх по Ориноко, чтобы войти в Апуре. Это – оживленный торговый путь между Ангостурой и гаванью Торунос, в провинции Баринас. Наш спутник, дон Николас Сотто, шурин губернатора Баринаса, избрал ту же дорогу, чтобы вернуться к своей семье.

В периоды больших паводков приходится тратить несколько месяцев на борьбу с течением в Ориноко, в Апуре и в Сан-Доминго. Судовщики бывают вынуждены привязывать свои лодки к стволам деревьев и подниматься при помощи верповки. На крутых излучинах они иногда за целый день продвигаются всего на 200–300 туазов.

После моего возвращения в Европу сношения между устьем Ориноко и провинциями, расположенными на восточном склоне гор Мериды, Памплоны и Санта-Фе-де-Богота, стали гораздо оживленней, и следует надеяться, что пароходы облегчат длительные плавания по Нижнему Ориноко, Апуре, Португесе, Санто-Доминго, Урибанте, Мете и Гуавьяре.

Можно будет, как это делают на берегах больших рек в Соединенных Штатах, организовать склады дров, устроив для них навесы. Такие предосторожности тем более необходимы, что в тех краях, по которым мы путешествовали, нелегко раздобыть сухое топливо, пригодное для поддержания сильного огня под котлом паровой машины.

Ниже усадьбы San Rafael del Capuchino мы пристали на правом берегу к villa Кайкара возле бухты, именуемой Пуэрто-Седеньо. Это кучка домов, носящая пышное название villa. Альта-Грасиа, Сьюдад-де-ла-Пьедра, Реаль-Корона, Борбон – все города, расположенные на пути от устья Апуре до Ангостуры, такие же жалкие.

Президенты миссий и губернаторы провинций имели обыкновение испрашивать в Мадриде права villas и ciudades для поселений, как только в них закладывался фундамент церкви. Таким способом правительству внушалась мысль о том, что население и благоденствие колоний быстро увеличиваются.

Около Кайкары на Серро-дель-Тирано можно увидеть те скульптурные изображения Солнца и Луны, о которых я говорил выше. «Это дело рук стариков (то есть наших предков)», – говорят индейцы. Утверждают, что на одной скале, расположенной дальше от берега реки и называемой Текома, символические изображения находятся на высоте до 100 футов.

Некогда индейцы знали путь по суше из Кайкары к Демерари и Эссекибо. Не по этой ли дороге пришли к озеру Амуку люди, которые изваяли фигуры, описанные путешественником Хортсманном?

Напротив Кайкары на северном берегу Ориноко находится миссия Кабрута, основанная в 1740 году иезуитом Ротельей в качестве форпоста против карибов. В течение нескольких столетий здесь была индейская деревня под названием Кабриту.

Когда это маленькое поселение превратилось в миссию, предполагалось, что она расположена на 5° южной широты, иначе говоря, на 2°40' южнее, чем я установил на основании непосредственных наблюдений, произведенных мной в усадьбе San Rafael и в Boca[303] реки Апуре.

Тогда не имели ни малейшего понятия о том, в каком направлении должна была бы идти сухопутная дорога на Нуэва-Валенсию и на Каракас, расстояние до которых местные жители считали громадным. Впервые пересекла Llanos женщина, направлявшаяся из Вилья-де-Сан-Хуан-Баутиста-дель-Пао в Кабруту. Отец Джили рассказывает, что донья Мария Баргас пылала такой любовью к иезуитам, что попыталась сама найти дорогу в миссии.