Хранители Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель

– Лови второе чертово отродье! Тащи его назад! Эти шельмы два сапога пара.

– Пощадите! – вопил Славата. – Господа, пощадите!

Мартиница, несмотря на его отчаянное сопротивление, уже приволокли к окну. Он умудрился пнуть кого-то ногой. Один из его преследователей упал на пол, выплюнул зуб, снова вскочил и с новой энергией вмешался в сутолоку вокруг королевского наместника. Мартиниц взвыл, но затем вой внезапно оборвался, а сам он исчез по другую сторону окна. Мужчины, сгрудившиеся возле графа Турна, склонились над оконным откосом, глядя вслед своей жертве.

– Тащи сюда следующего! – закричали они, яростно размахивая руками.

Смирицкий обернулся и увидел обоих писарей. Его указующий перст снова пришел в движение.

– Вот эти тоже ничем не лучше! Хватайте их!

– Нет, не здесь… – сказал кто-то у окна, но другие уже подтащили туда умоляющего о пощаде Славату и выбросили его по большой дуге наружу.

Затем мужчины бросились к Филиппу и Вацлаву.

– Мы отучим вас писать письма!

– Беги, малыш, – выдохнул Филипп, и его рука, лежащая у Вацлава на плече, превратилась в кулак, который вытолкнул юношу в открытую дверь. В следующую секунду он упал на пол, придавленный толпой нападающих. Один из них развернулся и попытался схватить Вацлава, но из кучи малой появилась нога Филиппа, поддела его, и он грохнулся на пол. Вацлав запутался в собственных ногах. Тот, что упал на пол, быстро вскочил и потянулся за пистолетом, торчавшим из-за пояса, Вацлав услышал яростное рычание протестантов и голос Филиппа – тот ругался как сапожник. Раздался треск выстрелов, Мужчина, метнувшийся было к дверям, обернулся и ринулся назад, в помещение, вместо того чтобы стрелять в Вацлава. Вацлав понесся в канцелярию. Один из писарей лежал за сундуком на полу, закрыв голову руками. Вацлав рывком поднял его.

– Пощадите! – пискнул коллега. – Я не писал никаких писем. Я тут вообще никто!

– Бей тревогу! – выдавил Вацлав и отпустил его. – Быстро вставай и бей тревогу!

Тот схватил его за рукав.

– Куда это ты?

– Они выбросили Филиппа и наместников из окна. Возможно, им удалось выжить. Отпусти меня, я должен выбраться на улицу, иначе они еще застрелят их, пока те будут лежать на мостовой без сознания.

Вацлав промчался по коридорам и спустился по лестнице. Раздающиеся снаружи крики были слышны издалека. Он вылетел через боковую дверь в дворцовый сад. Успевшая собраться здесь толпа подсказала ему, где нужно свернуть. Он услышал новые выстрелы, визг женщин и пронзительные крики мужчин, неожиданно осознавших, что они подвергают себя опасности. Вацлав увидел, как чье-то тело падает на землю, и почувствовал шок, как будто его самого ранили, но затем понял, что «раненый» просто бросился в укрытие. Из верхних окон помещения, в котором произошли все эти события, выглядывали несколько лиц. В воздухе висел пороховой дым, идущий из разряженных пистолетов. Внезапно лица исчезли. Вацлав догадался, что все мужчины побежали на улицу, чтобы довести дело до конца. Он понимал, что должен позаботиться о тех, кто был выброшен из окна, и доставить их в безопасное место, даже если речь шла только о трупах. Юноша вспомнил, как Филипп вытолкнул его в дверь, чтобы спасти, и почувствовал укол совести. Он стал перепрыгивать через господ в дорогой одежде, уползающих с места событий на четвереньках. Под окном было пусто. Одна из обычных куч сена, громоздившихся на небольшом расстоянии друг от друга у стены дворца, была смята и разбросана. Вацлав схватил за воротник какого-то зеваку, который как раз пытался подняться, и рывком поднял его на ноги. Мужчина был одет в обычный дворянский костюм из тонкой ткани, украшенный перевязью и лентами, и бряцал рапирой и кинжалами, заткнутыми за пояс, но Вацлав не обращал на это внимания.

– Что произошло? – спросил он мужчину.

– Дева Мария, – запинаясь, бормотал тот, – Дева Мария…

– Где наместники? Где Филипп Фабрициус?

– Дева Мария спасла их, она подхватила их…

Вацлав пристально посмотрел на копну сена. Затем взглянул наверх, на стену, сразу под окном наклонившуюся наружу – напоминание о тех временах, когда стена дворца была одновременно укреплением, фундамент которого выдвигался далеко вперед, чтобы не давать укрытия нападавшим. Он начал догадываться, что те трое скорее не вывалились из окна, а скатились вниз по стене, а копна сена смягчила их падение. Это и было причиной яростных воплей и выстрелов из пистолета. Филипп, Мартиниц и Славата, должно быть, просто встали на ноги и скрылись.

– Куда они побежали?

Мужчина, которого крепко держал Вацлав, махнул рукой в сторону крыши дворца Лобковичей. Если им удалось добраться туда, то они в безопасности. Он освободил потрясенного дворянина, и тот опустился на колени.

– Славься, Мария всемилостивейшая, ты сотворила чудо!

Топот лошадиных копыт заставил его замолчать и снова броситься на землю. Вацлав увидел, как поднимается облако пыли на дороге, круто спускающейся к Малой Стране, – нападавшие уже покинули пределы Града. Из-за угла выбежали солдаты. Вацлав наступил на что-то жесткое и, подняв ногу, увидел, что это была бутылочка для пороха с гербом Валленштейнов. Славата, наверное, до самого конца сжимал ее в руке Вацлав поднял ее, выпрямился и последовал за мужчинами и женщинами, торопящимися к Триумфальной арке Сердце его неожиданно забилось дикой барабанной дробью.

Он избежал расправы лишь потому, что глубоко внутри обрюзгшего, пропитого тела Филиппа Фабрициуса обнаружилась честь. Первый писарь вознаградил Вацлава за его спасение сегодня утром – сегодня, когда еще казалось, будто с катастрофой, угрожающей его семье, уже ничто не сравнится.

Однако в действительности чаша весов могла опуститься еще ниже.

Нападение графа фон Турна и его сообщников на королевских наместников было началом войны.

А еще Вацлав понял, что Александра путешествует в сопровождении мужчины, который убил ее отца.

Задыхаясь, он вбежал в их дом на Златой уличке. Весь Град бурлил, и юноше пришлось пробиваться сквозь увеличивающуюся толпу, теснившую всех к тому месту, на котором Святая Дева самолично спасла трех добрых католиков от смерти. Вацлав был уверен, что соответствующая легенда уже начала обретать плоть и что пронзительным воплям Славаты и безрезультатному барахтанью Мартиница в ней вряд ли найдется место. Ему оставалось только надеяться, что настоящая смелость Филиппа не будет погребена под ожидающимся важничаньем обоих наместников, что было вполне предсказуемо.

Он ворвался в дом. От одной мысли о необходимости объяснять все еще раз у него перехватывало дыхание.

– Как зовут мужчину, который сопровождает Александру и твою старую служанку? – с порога спросил Вацлав, отбросив всякие правила вежливости, ибо на них не было времени.

Агнесс удивленно посмотрела на него. С точки зрения Вацлава, все происходило слишком медленно.