Вельяминовы. Время бури. Книга четвертая - Нелли Шульман

– Мы начнем с детей, стариков и женщин, а остальные пусть работают, как в Мон-Сен-Мартене. Нам скоро понадобится много вооружения. США не Россия, у них мощная армия… – Гиммлер, недовольно, заметил, что на охрану концентрационного лагеря в Мон-Сен-Мартене приходится тратить много средств. Кроме диверсий на шахтах, которые требовалось расследовать, местные партизаны устраивали евреям побеги.

– Какой-то Монах всем заправляет, – кисло сказал рейхсфюрер, – местное гестапо из арестованных только кличку выбило. Пора, как следует, приняться за бандитов, в Арденнах, во Франции. Ваш брат займется ими, после возвращения. Вас, дорогой тезка, ждут другие обязанности… – Вернер фон Браун, управлявший полигоном в Пенемюнде, настаивал на расширении территории. Он подал просьбу о создании в округе концентрационного лагеря, для рабочей силы. Генриху предстояло управлять проектом. К зиме Гиммлер обещал ему звание штурмбанфюрера:

– Женитесь, партайгеноссе фон Рабе, – подмигнул ему собеседник, – ваши братья путешествуют, заняты. Отто в Арктику скоро отправится. Вы теперь на одном месте обоснуетесь. В Пенемюнде тихо, морской воздух. Самое время создать крепкую, арийскую семью, порадовать вашего отца внуками… – Гиммлер не говорил об исследованиях, ведущихся в Пенемюнде. Он только упомянул, что фон Браун работает над новым оружием и летательными аппаратами.

– Ваш брат ведет особую программу… – Генрих заставил себя, спокойно, кивнуть, – она и останется особой… – рейхсфюрер тонко усмехнулся, – но вы, конечно, сможете присутствовать на испытаниях ее, если можно так выразиться, результата. Если они окажутся успешными, потребуется возвести завод, для производства… – Гиммлер замялся, – вещи.

Фотографии вещи Максимилиан привез рейхсфюреру весной, перед началом вторжения в Югославию. Гиммлер долго, потрясенно, рассматривал альбом. Он поинтересовался, когда будет готов прототип. Оберштурмбанфюрер фон Рабе обещал пробный полет на Рождество. По расчетам, конструкция могла достичь стратосферы, и за три-четыре часа покрыть расстояние между Европой и Северной Америкой. Ни один самолет, даже реактивный, не угнался бы за подобной техникой. Автора проекта Гиммлер хотел перебросить в группу, работающую над расщеплением атома.

– Мы ее отделим от остальных ученых. Она гений, она сама справится… – три недели назад Гиммлер принял Конрада Цузе, создавшего первую программируемую вычислительную машину. Рейхсфюрер был знаком с работами группы Тьюринга, в Британии, публиковавшимися до войны, и знал об исследованиях, проводимых американцами. Машина Цузе пригодилась бы в Пенемюнде, но математик упирался. Цузе числился в армии, получая деньги от Люфтваффе, но форму не носил. Ученый наотрез отказывался покидать Берлин, а, вернее, свою мастерскую.

Гиммлер, в разговоре с Генрихом вздохнул:

– Герр Цузе немного не от мира сего, однако, он великий инженер, изобретатель. Подумайте о человеке, который начнет его… – Гиммлер повел рукой, – курировать. Не офицер, Цузе подобного не любит. Какой-нибудь студент, инженер, математик. Цузе едва за тридцать, он защитил докторат. Ему польстит, если его альма, матер, Берлинский Технический Университет, попросит его стать научным руководителем, помогать юноше, писать диплом… Или девушке, – рейхсфюрер вскинул бровь, – но их мало, в технических кругах…

Генрих после подобных встреч, всегда записывал сказанное, простым шифром. У него была хорошая память, однако он знал, что детали тоже важны, и старался ничего не упустить.

Он сварил крепкий кофе, на спиртовой плитке. Генрих даже позволил себе ложку коричневого, тропического сахара, из пакета с ярким попугаем. Провизию они заказывали из дорогого гастрономического магазина, на Кудам. Он зажег Camel:

– Шелленберг тоже американские сигареты курит, – пришло в голову Генриху, – он теперь с Мюллером работает, и не срабатывается… – Генрих усмехнулся:

– Мюллер и Макса не любит, как аристократа, и выскочку. Максу едва за тридцать, а он оберштурмбанфюрер. Макс думает, что дружба Мюллера искренна…

Генрих, иногда, удивлялся тому, как Макс, опытный, и циничный человек, принимает за чистую монету лесть Мюллера:

– Макс завидует Шелленбергу. Вальтер младше его на звание, а стал начальником отдела внешней разведки. Макс покупается на похвалы. Ему хочется слышать о себе только хорошие вещи… – Генрих, в очередной раз, обрадовался, что не работает на Принц-Альбрехтштрассе.

– И не буду… – он стряхнул пепел в серебряную солонку, в стиле рококо. Макс привез безделушку из Парижа:

– Истинно, змеиное гнездо. Интриги, подсиживание. Но что делать, если мы не услышим вестей от дорогого друга? Я даже не знаю адреса нового человека… – Генрих не хотел вводить в строй радиопередатчик из ювелирной лавки, но иного выхода могло не быть.

– Это опасно, – решил мужчина, – но другого пути нет. Я умею работать на передатчике. Старики пусть не рискуют. Буду забирать его, уезжать в уединенное место, в лес… – он писал, думая, что на рисунке, у старшего брата, тоже изображен какой-то шифр.

– Узор, на раме зеркала, – Генрих отхлебнул кофе, – в нем есть повторяющиеся элементы. Посидеть бы, разобраться… – женщина, на эскизе, напоминала фрейлейн Рихтер:

– Она уедет отсюда, – твердо сказал себе Генрих, – не смей рисковать ее жизнью. Уедет, и вы больше никогда… – он дошел до сведений о Цузе. Генрих, едва слышно, пробормотал: «Девушка… А где мне взять девушку…»

Он вздрогнул.

Теплая, нежная рука легла на его ладонь, вынув из пальцев ручку. На него повеяло жасмином. Тонкие губы цвета спелой черешни улыбались:

– Я вас звала, герр Генрих… – спохватившись, что сидит, он поднялся, – пять раз, – в зеленых глазах виднелся смех, – или даже шесть. Вы не слышали… – Генрих покраснел:

– Простите, фрейлейн Рихтер, то есть Марта. У меня случается подобное, когда я работаю… – она не отнимала руки. Девушка прижимала к теннисной рубашке журнал арийских математиков. Марта скосила глаза на блокнот:

– Создана универсальная машина Тьюринга! Герр Цузе… – губы зашевелились. Она нахмурилась, читая дальше.

Генрих, довольно беспомощно, заметил: «Здесь шифр, фрейлейн Рихтер…»

– Я вижу, – удивилась Марта, – система простая, герр фон Рабе, то есть Генрих… – Марта велела себе удержаться на ногах. Колени подгибались, она сглотнула:

– Дальше вы пишете, что Цузе нужен куратор, от СД. Зачем вам девушка? – длинные, темные ресницы задрожали.

– Вот зачем, – вынув труды арийских ученых из ее руки, Генрих поцеловал Марту в губы. Она едва успела опереться на стол, но все равно, в глазах потемнело. Марта поняла:

– В первый раз. Хорошо, как хорошо… – журнал полетел на пол, Марта оказалась в крепких, надежных руках Генриха.

– Никуда не уеду… – сквозь зубы, тихо, предупредила она, откинув голову:

– Никуда и никогда… – она ахнула, устроившись на краю стола, слыша его задыхающийся голос:

– Я и не отпущу тебя, никуда… – легкий, теплый ветер шевелил страницы журнала. Сигарета, оставленная в пепельнице, дымилась, а потом погасла: