Послезавтра - Аллан Фолсом

Он снова был в каменном мешке, лицом к лицу со скалой. Обернувшись, он с ужасом следил, как щупальца приближаются к нему. Прозрачные, сверкающие, извиваясь, они опускались к нему. Что это – предвестие неминуемой смерти? Или сама смерть? Фон Хольден резко отпрянул. Чего они хотят от него? Он всего лишь солдат, получивший приказ. Солдат, выполняющий свой долг.

Эта мысль поглотила его целиком, и страх отступил. Он был бойцом спецназа! Он – Leiter der Sicherheit! Он не подпустит к себе смерть, пока не исполнит свой долг!

– Nein! – выкрикнул фон Хольден. – Ich bin der Leiter der Sicherheit! Я – начальник службы безопасности!

Он сорвал с плеч рюкзак, развязал его и вынул контейнер. Прижав его к себе, он шагнул вперед.

– Это мой долг! – сказал он, подняв контейнер вверх обеими руками. – Это моя душа!

И тут сияние исчезло. Фон Хольден стоял один, в лунном свете, дрожа всем телом, по-прежнему сжимая в руках контейнер. Через несколько секунд он услышал свое прерывистое дыхание; еще через мгновение оно стало ровным. Он вышел из мешка и оказался на краю горы, возвышающейся над ледником. Внизу пролегала тропинка к шахте. Прижав контейнер к груди, фон Хольден поспешил туда.

Буря утихла, тучи разошлись, ярко светили луна и звезды. Лунное сияние делало белый пейзаж вневременным, словно он принадлежал одновременно прошлому и будущему, и фон Хольден почувствовал, что по его приказу открылась дверь в новый, неведомый мир.

– Это мой долг! – повторял он, обращаясь к звездам. – Долг превыше всего! Превыше Бога! Превыше Времени!

В одну минуту он приблизился к большому камню, скрывавшему вход в вентиляционную шахту. Камень выступал над краем скалы, фон Хольдену пришлось обойти его – и тогда он увидел Осборна. Тот лежал, распростершись на заснеженной скальной полке, на тридцать ярдов ниже того места, где находился фон Хольден. Левая нога Осборна была неестественно вывернута, и фон Хольден понял, что она сломана. Но Осборн был жив, его глаза следили за фон Хольденом.

«Хватит испытывать судьбу, – подумал фон Хольден. – Убей его сейчас же».

Фон Хольден продвинулся ближе к краю скалы и посмотрел вниз. При этом он оказался в глубокой тени, а Юнгфрау над ним был ярко освещен луной. Но даже в темноте Осборн видел, как левой рукой он бережно прижимает к себе контейнер, а правой достает пистолет. У Осборна больше не было револьвера – он потерял его в снежном обвале, спасшем ему жизнь. Теперь, чтобы сохранить ее, он обязан действовать.

С искаженным от муки лицом Осборн приподнялся на локтях и вытянул здоровую ногу. Невыносимая боль пронзила все его тело. Как раненый зверь, он дюйм за дюймом отползал по льду. Внезапно голова его свесилась вниз, и он понял, что добрался до края полки. Холод, идущий снизу, обжег Осборна; он повернул голову, но увидел только огромную черную дыру в леднике. Осборн медленно перевел взгляд на фон Хольдена и ясно почувствовал, как тот улыбается, нажимая на спусковой крючок.

Глаза фон Хольдена блеснули в лунном свете. Пистолет подпрыгнул в его руке; он пошатнулся и потерял равновесие, но продолжал стрелять, не целясь, куда попало, вздрагивая всем телом при каждом выстреле, пока не опустел магазин. Затем рука его бессильно повисла, и пистолет выпал. Фон Хольден на мгновение замер с широко открытыми глазами, по-прежнему прижимая к себе контейнер левой рукой; затем медленно-медленно, словно во сне, покачнулся и рухнул вниз. Тело его пролетело над Осборном и низверглось во тьму.

Осборн услышал лай собак, а потом увидел лица.

Местный врач. Швейцарская бригада «скорой помощи». Спасатели, которые несли его на носилках в темноте по снегу. Вера. Здание вокзала. Ее лицо, белое от страха. Полицейские в поезде. Они что-то говорят, но он не слышит их. Конни. Сидит рядом и ободряюще улыбается. И снова Вера – держит его за руку.

Затем лекарство, боль и усталость сделали свое дело, и он забылся тяжелым сном.

Позднее он вспоминал о том, что было в больнице, в Гриндельвальде. Шел спор о том, кто он такой. Осборн мог поклясться, что видел, как в палату вошел Реммер, а за ним – Маквей в измятом костюме. Маквей подвинул к его кровати стул, сел и долго смотрел на него.

Потом Осборн снова увидел фон Хольдена на горе. Увидел, как он пошатнулся на краю тропы. Увидел, как он летит вниз. На миг Осборну показалось, что кто-то стоит на выступе за его спиной. Он думал о том, кто бы это мог быть, пока не понял, что это Вера. В руке у нее была огромная сосулька – вся в крови. Потом это видение сменилось другим, более отчетливым: фон Хольден был все еще жив и падал прямо на него, сжимая в руках контейнер. Вернее, он не падал, а парил над ним, как в замедленной съемке, неуклонно погружаясь в тысячефутовую бездну. Наконец фон Хольден исчез, и остались только слова, сказанные им Осборну за миг до снежного обвала.

– За что убили моего отца? – спросил тогда Осборн.

– Fur «Ubermorgen», – ответил фон Хольден. – За «Послезавтра»!

Берлин, 17 октября, понедельник

Вера была одна на заднем сиденье такси. Оно повернуло с аллеи Клэй на Мессель-штрассе и углубилось в Далем – один из самых красивых районов Берлина. Второй день лил холодный дождь, повергая горожан в уныние. Утром портье отеля «Кемпински» вручил ей алую розу и запечатанный конверт. К конверту была приложена наскоро нацарапанная записка, в которой Веру просили отнести это письмо в больницу Осборну. Внизу стояла подпись: «Маквей».

Из-за ремонта основной дороги таксист повел машину в объезд, мимо развалин Шарлоттенбургского дворца. Рабочие под проливным дождем разбирали остатки здания; бульдозеры расчищали внутренние дворики и собирали обгоревшие обломки; грузовики вывозили их. Первые полосы газет всего мира сообщали о трагедии Шарлоттенбурга. В Берлине развевались приспущенные флаги. Государство взяло на себя организацию похорон. Ждали прибытия двух бывших президентов Соединенных Штатов, президента Франции и премьер-министра Великобритании.

– Он уже горел. В тысяча семьсот сорок шестом году, – с гордостью в голосе сказал Вере таксист. – Тогда его восстановили. Восстановим и сейчас!

Такси повернуло на Кайзер-Фридрих-штрассе и снова въехало в Далем. Вера закрыла глаза.

Она спустилась с гор вместе с Осборном и оставалась с ним, пока ей разрешали. Потом ее проводили в Цюрих и сказали, что Осборна доставят в берлинскую больницу. Сейчас она ехала к нему. Все произошло невероятно быстро. Смешались все чувства и воспоминания – прекрасные, ужасные, мучительные. Любовь и смерть шли рука об руку. Вере казалось, что она пережила войну.

И почти все случившееся было так или иначе связано с Маквеем. С одной стороны, он вел себя как добрый и ревностный дедушка, заботившийся о правах и достоинстве каждого человека. С другой – он отчасти походил на Паттона.[48]Эгоистичный, непримиримый, безжалостный, даже жестокий. Готовый заплатить за истину любую цену.