Филумана - Валентин Шатилов

– А что нужно делать, чтоб этого не было? – задал вопрос Яков по существу проблемы. – Нельзя песок пустохляби тщательно смести в одну кучку да и засыпать обратно, под кир-шагские стены?

– Вот оно так и было сделано, – вздохнул Михаил. – Кто-то до нас, похоже, именно так и поступил. И даже на цепь посадил его, чтоб песочек не убежал. А окончилось видишь как…

– Но если кто-то уже так делал, может, и нам удастся? – запротестовал Яков. – Как его усмирили? Чем?

– Я как раз и выключила то, чем его усмиряли все это время, – пожала я плечами, сидя на теплом уютном полу. – Компьютер мне говорил – ох говорил: мол, главное – поддержание стабильности. Что это не просто самое главное, но наиглавнейшее! А я при этом думала только о собственной безопасности. И где теперь она, моя безопасность? Хотя почему? Я-то как раз в безопасности – это страна умирает! Так что свою задачу, против которой так возражал компьютер, я выполнила на отлично!

Повисло тягостное молчание.

– А этим, этой глыбой, где мы с вами сейчас, – ничего нельзя изменить? – подал голос Яков.

– Да эта глыба – обычное транспортное средство, – тоскливо просветила его я. – Мы так с ним толком и не освоились. Даже вверх не научились поднимать. Видно, поставлена она в свое время была на нейтралку. Или на самую первую скорость.

А вообще-то, думаю, нашему Камазу под силу и в открытый космос вылететь…

– А о том ли, великая княгиня, думаете? – вдруг резко спросил Яков. – Я вам всегда так верил – как… как… как матери не верил! А вы мне битый час рассказываете, что я прав был и что время умирать пришло!

– Ух ты… – только и выдохнула я в ответ на это горячее обвинение.

Яков посопел, покаянно произнес:

– Извините… Вырвалось.

– Правильно вырвалось, – неожиданно поддержал его мой супруг, – Ведь ты у нас самая умная, тебе и…

– Я-то умная? – слабо усмехнулась я.

– Конечно! Хотя бы потому, что видела больше нас всех. В два раза больше: не один мир, а два. Ты же мне сама го– —ворила – широкий кругозор. То есть – широко видишь. Мы– узко, а ты – во всю ширь. Вот и посмотри внимательнее – что делать? Кроме тебя, смотреть некому, так и знай!

– Да что тут смотреть? – с грустью сказала я. – Бежать надо отсюда. Бегом бежать.

– Мы ведь объездили сегодня земли – некуда бежать! – напомнил Михаил.

– А надо. Бороться бесполезно. Ты вот тут все на ггустохлябь валишь, а мне кажется, она не причина, а лишь следствие.

– Так ведь она все засыпает вокруг, она актов и прочих воли лишила…

– А это еще вопрос – она ли?

– Да кто ж тогда?

– Сам мир ваш и лишил. Он и раньше пытался лишить. Антов вон почти лишил. Помнишь, мы говорили, что ваш мир от земного, откуда все люди вышли, все волны переселенцев, что этот мир отличается от человеческого какой-то маленькой, но очень важной физической константой? Впрочем, что это я? Все физические константы жизненно важны!

– И что?

– И все. Эта константа была иной здесь всегда – не такой, как на Земле. А все человеческие «механизмы», начиная с этого вот Камаза, с гривен начиная и до главного компьютера включительно, работали против этой константы. Вернее, возвращали ее значение к земному уровню. Создавали вокруг себя – ну не знаю – поле какое-то, вроде электромагнитного, что ли В общем, противились злому энтропийному ветру, дующему в этом мире Противились неважно – из антов этот ветер все-таки выдувал их человеческую волю. Потому-то им, бедным, и требовалась чужая воля, господская, дополнительная. Но когда мы… Да что там, не мы – я! Когда я остановила основной компьютер, который обеспечивал управление базисным стабилизирующим полем, то эти ветры уже резанули по людям совершенно беспрепятственно.

– Я ничего не понял, – пожаловался Яков.

– Да все просто! – вздохнула я. – Слова непонятные, смысл физический – оно на каждом шагу. Вот, предположим, ты вымок под дождем. Что будет?

– Мокрым стану.

– Это конечно. А с тобой что будет?

– В сухое переоденусь.

– А если не переоденешься и в мокром будешь ходить?

Яков недоуменно покрутил головой:

– Не знаю.

– Да заболеешь ты! Ведь заболеешь? Насморк начнется, горло запершит!

– Может, и заболею, не знаю.

– Заболеешь, заболеешь! А почему? Потому что организм твой – ну, тело твое – переохладится. Ты в мокром дрожать от холода будешь. Зуб на зуб у тебя не будет попадать! А отчего вдруг холодно тебе станет? Ведь одежда останется на тебе та же?

– Но она ведь мокрая будет!

– Именно! И твое тепло через нее будет уходить. Которое до этого, в сухой одежде, не уходило. А что вода изменила? Теплопроводность твоей одежды. Ведь у воды и у воздуха теплопроводность разная. И у воды она – больше. Вот она тепло из твоего тела и уведет. Ты замерзнешь и начнешь кашлять. Примерно такой же может быть и разница между миром Земли и этим миром!

– Что, разве у нас тут очень мокро?

– Про мокрое – это я для примера. А что у вас такое разлито – не знаю. И где оно разлито – в воздухе, в энергетических полях, в особом излучении каком-то? Но оно явно есть. И оно высасывает из людей нечто необходимое. Не дает нормально проходить жизненным процессам. И не только из людей. У всех земных организмов. Вплоть до микробов. Большие организмы даже защищены лучше микробов! Помнишь, Михаил, когда против нас нечисть бактериологическую войну затеяла, – эта война сразу же кончилась! Мы еще не успели из пустохляби выйти после отключения компьютера, а болезнетворные микробы уже дали дуба, позволив всем хворым выздороветь! Мы – и люди, и крупные животные – еще вполне ничего были, а деревья вянуть стали!

Я победно оглянулась на мужчин. Они были хмурые и унылые, – А гривны при чем тут? – спросил Яков.

– Так они нас, господ, теперь и отгородили от того разрушительного физического параметра, что имеется в вашем мире. Превысил этот фактор какой-то критический порог чувствительности гривен, они и укутали нас от греха подальше. В индивидуальном порядке. Каждого в свой скафандрик. Но мир-то в целом уже не сохранить! Он возвращается в свое первоначальное состояние. И расползающаяся пустохлябь – всего лишь естественный обитатель этого мира, который тоже возвращается в привычную среду обитания…

– И что – выхода нет? – угрюмо спросил мой муженек.

– Я сейчас вспомнила ключевое слово для той ситуации, в которую мы угодили!

– Опять слова! – сморщился супруг. – Родная, это Калли-страт любил за тобой разные необычные слова в тетрадочку переписывать, а я, уж извини, сейчас даже слышать о них не могу.

– А ты все-таки послушай. Сам намекал на мой широкий кругозор. Вот в него это слово и попало.