Карл Маркс. История жизни - Франц Меринг

правительства принимали строжайшие меры против Интернационала и подавляли в своей области деятельность отдельных его секций, все правительства должны объединить свои усилия для устранения этого зла. Этот призыв скорее бы нашел отклик, если бы английское правительство не противодействовало ему. Но лорд Грэнвиль заявил, что Интернационал «здесь, в Англии» ограничивает свои действия главным образом советами по вопросам о стачках и располагает для поддержки этих стачек лишь ничтожными денежными суммами. Революционные же планы, составляющие часть его программы, отражают собою скорее взгляды иностранных членов Интернационала, а не британских рабочих, внимание которых направлено преимущественно на вопросы заработной платы. Но иностранцы тоже, и в такой же мере, как англичане, находятся под защитой законов: если они нарушат эти законы, приняв участие в каких-либо военных действиях против государств, с которыми Великобритания состоит в дружбе, то понесут за это наказание. Во всяком случае, пока не представляется никаких оснований принимать какие-либо чрезвычайные меры против иностранцев, находящихся на английской территории. Этот разумный отпор, данный неразумному предложению, вызвал в официозе Бисмарка сердитое замечание, что все мероприятия для борьбы с Интернационалом остаются по существу безрезультатными, пока британская территория является прибежищем, из которого постоянно исходят — безнаказанно и под защитой английского закона — посягательства против всех остальных европейских государств.

Если таким образом не удалось организовать общий крестовый поход правительств против Интернационала, то, с другой стороны, Интернационал тоже не мог выставить сомкнутой фаланги против преследований, которым подвергались его секции в отдельных государствах континента. Эта забота более всего угнетала Интернационал, в особенности потому, что он чувствовал, как колеблется под его ногами почва именно в тех странах, в которых рабочий класс имел самую надежную опору: в Англии, Франции и Германии, где развитие крупной промышленности шло в большей или меньшей степени успешно вперед и рабочие пользовались в большем или меньшем объеме избирательным правом в законодательные учреждения. Внешним образом значение этих стран для Интернационала проявлялось уже в том, что в генеральный совет входили 20 англичан, 15 французов, 7 германцев и всего 2 швейцарца и 2 венгра и по одному поляку, бельгийцу, ирландцу, датчанину и итальянцу.

В Германии Лассаль уже с самого начала поставил свою агитацию на национальную почву. Маркс упрекал его за это в самой резкой форме; но вскоре обнаружилось, что благодаря этому германская рабочая партия избежала кризиса, который пережило социалистическое развитие во всех остальных странах европейского континента. Но все-таки война вызвала кратковременный застой германского рабочего движения; обе фракции последнего были в достаточной мере заняты собственными делами, и им было не до Интернационала. Они обе к тому же высказались против аннексии Эльзас-Лотарингии и за Парижскую коммуну, причем эйзенахцы — только их генеральный совет и признавался ветвью Интернационала в Германии — настолько резко выступили вперед, что им еще более, чем лассалевцам, угрожали обвинением в государственной измене и другими прелестями. Именно Бебель своей пылкой речью в рейхстаге, в которой он заявил о солидарности германских социал-демократов с французскими коммунарами, и вызвал впервые, по собственному признанию Бисмарка, подозрение последнего, а оно разразилось в возрастающих преследованиях немецкого рабочего движения. Но гораздо более решающим обстоятельством для отношения эйзенахцев к Интернационалу было то, что они все более и более отходили от него с тех пор, как образовали самостоятельную партию в пределах своих национальных границ.

Во Франции Тьер и Фавр добились от национального собрания, состоявшего из поместных дворян, сурового исключительного закона против Интернационала; это окончательно парализовало рабочий класс, смертельно истощенный ужасным кровопусканием версальской бойни. Герои порядка зашли так далеко в своей дикой мстительности, что стали требовать выдачи беглецов Коммуны из Швейцарии и даже из Англии, утверждая, что они уголовные преступники. В Швейцарии им даже почти удалось добиться выдачи. У генерального совета оборвались таким образом все связи с Францией. Чтобы иметь в своем составе французских представителей, генеральный совет принял в свою среду некоторое количество беглецов Коммуны, частью таких, которые уже раньше принадлежали к Интернационалу, частью же прославивших себя революционной энергией. Это сделано было с целью оказать внимание Коммуне, но, по существу, скорее ослабило, чем укрепило генеральный совет: эмигранты Коммуны тоже подпали неизбежной судьбе всех эмигрантов и завели изводящую внутреннюю распрю.

Марксу пришлось наново переживать с французскими эмигрантами те же неприятности, которые он за двадцать лет до того испытал с немецкими. Менее чем кто-либо он требовал благодарности за то, что считал выполнением своего долга; но постоянные дрязги французских эмигрантов вызвали у него все-таки в ноябре 1871 г. невольную жалобу: «Вот какова благодарность за то, что я потерял почти пять месяцев на работу для французских эмигрантов и выступил в адресе их защитником!»

Наконец, Интернационал потерял ту опору, которая у него до того была в английских рабочих. Разрыв внешним образом выразился сначала в том, что два выдающихся руководителя тред-юнионизма, Люкрафт и Оджер, принадлежавшие к составу генерального совета с самого его возникновения — Оджер был даже его председателем, пока существовала эта должность, — заявили о своем выходе из совета из-за адреса о гражданской войне во Франции. На этой почве создалась легенда, будто тред-юнионы отделились от Интернационала, возмутившись тем, что он стал на сторону Коммуны. Крупица истины, которая имеется в этом утверждении, не объясняет главную причину. Расхождение с английскими тред-юнионами имело более глубокие основания.

Союз между Интернационалом и тред-юнионами был с самого начала браком по расчету. Каждая из двух сторон нуждалась в этом союзе, но ни одна из них и не помышляла слиться полностью и делить горе и радость с другою. Маркс с мастерским искусством создал в своем вступительном обращении и в уставе Интернационала общую для обоих программу. Но если тред-юнионы и подписались под этой программой, то практически заимствовали из нее только то, что им было на руку. Отношение тред-юнионов к Интернационалу лорд Грэнвиль совершенно правильно изобразил в своей ответной депеше испанскому правительству. Целью тредюнионов было улучшение условий рабочего труда на почве капиталистического общества. Для достижения и обеспечения этой цели они не отказывались и от политической борьбы; но при выборе своих союзников и средств для борьбы они оставались совершенно свободными от всяких принципиальных колебаний, поскольку дело не касалось их непосредственной цели.

Марксу пришлось вскоре признать, что не так-то легко сломать эту особенность тред-юнионизма, глубоко вкоренившуюся в истории и характере английского пролетариата. Тред-юнионы нуждались в Интернационале для проведения избирательной реформы, а когда эта реформа была осуществлена, они стали заигрывать с либералами, без помощи которых не могли рассчитывать на то, что отвоюют себе места в парламенте. Уже