Метро 2033 - Дмитрий Глуховский

«Тот, у кого хватит храбрости и терпения всю жизньвглядываться во мрак, первым увидит в нем проблеск света» — А больше он ничегоне передавал? — недоуменно спросил Артем. — Нет, — ответил Сухой. — Я думал,это закодированное послание. Человек все-таки специально для этого шел сюда.

Артем пожал плечами. Приблизительно половина всего, чтоговорил и делал Хан, казалась ему полной бессмыслицей, зато другая заставлялапо-другому взглянуть на мир. Как знать, к какой части относилась эта записка?

Они еще пили долго пили чай и беседовали. Артем не моготделаться от чувства, что видит отчима в последний раз, и словно старалсянаговориться с ним на всю жизнь вперед. Потом пришло время уходить.

…Сухой дернул за рычаг, и тяжелый заслон со скрежетомприподнялся на метр. Снаружи хлынула застоявшаяся дождевая вода. Стоя пощиколотку в тине, Артем улыбнулся Сухому, хотя на глаза наворачивались слезы.Он уже собрался прощаться, но в последний момент вспомнил о самом главном.Достав из рюкзака детскую книгу, он отыскал страницу с заложенной фотографией,и протянул снимок отчиму. Сердце его тревожно заколотилось. — Что это? —удивился тот. — Узнаешь? — с надеждой спросил он. — Посмотри получше. Это немоя мать? Ты же видел ее, когда она меня тебе отдала. — Артем… — Сухой грустноулыбнулся. — Я и лица-то ее почти не видел. Там темно очень было, а я все накрыс смотрел. Не помню я ее совсем. Тебя хорошо запомнил, как ты тогда меня заруку схватил и совсем не плакал, а ее — нет. Извини. — Спасибо. Прощай, — Артемсовсем было хотел сказать «папа», но в горле встал ком. — Может, ещевстретимся…

Он натянул противогаз, нагнулся, проскользнул под занавесом,и побежал вверх по расшатанным ступеням эскалатора, бережно прижимая к грудипомятую фотографию

Эскалатор казался просто бесконечным.

Ступать по нему приходилось медленно и очень осторожно,ступени скрипели и стучали под ногами, а в одном месте неожиданно подалисьвниз, так что Артем еле успел отдернуть ногу. Повсюду валялись замшелые обломкикрупных веток и небольшие деревца, которые занесло сюда, наверное, еще тогда,может быть, взрывом. Стены поросли вьюнком и мхом, а сквозь дыры в пластиковомпокрытии боковых барьеров виднелись заржавленные части механизма. Сверху дулветер — Артем ощущал его прикосновение даже через защитный костюм.

Назад он ни разу не оглянулся.

Вверху все было черно. Ничего хорошего это не предвещало:павильон станции мог обвалиться, и неизвестно еще, сможет ли он пробратьсясквозь завалы. Другим возможным объяснением была безлунная ночь. В этом тожемало хорошего: при слабой видимости наводить огонь ракетной батареи было бынепросто.

Но чем меньше оставалось до конца эскалатора, тем лучшестановились видны бледные блики на стенах и пробивающиеся сквозь щели тонкиелучики. Выход в наружный павильон был действительно перекрыт, но не камнями, аповаленными деревьями. Через несколько минут поисков Артем обнаружил среди нихузкий лаз, через который он еле-еле смог протиснуться.

В крыше вестибюля зияла огромная, почти во весь потолок,пробоина, через которую внутрь падал бледный лунный свет. Пол был тоже заваленсломанными ветвями и даже целыми деревьями, образовывавшими настоящий настил. Уодной из стен Артем заметил несколько странных предметов — утопающих в хворостебольших, в человеческий рост кожистых темно-серых шаров. Выглядели онинеприятно, и подходить к ним ближе Артем побоялся. На всякий случай выключивфонарь, он вышел на улицу.

Верхний вестибюль станции стоял посреди скопленияразвороченных остовов киосков и некогда изящных легких торговых павильонов.Впереди виднелось громадное здание странной вогнутой формы, одно из крыльевкоторого было наполовину снесено. Артем осмотрелся: Ульмана и его товарищанигде не видно, должно быть, они все еще были в пути. У него оставалось немноговремени, чтобы изучить окрестности.

На секунду затаив дыхание, он прислушался, пытаясь уловитьраздирающий душу вопль черных. Ботанический Сад находился не так далеко отсюда,и Артем не мог понять, почему эти твари до сих пор не добрались до их станциипо поверхности.

Все было тихо. Где-то вдалеке подвывали собаки, но их войзвучал совсем по-другому — он был жалобный, безмозглый. Встречаться с нимиАртем, правда, тоже не хотел: если им удалось выжить на поверхности все этигоды, что-то должно было их отличать от привычных собак, которых держали жителиметро.

Отойдя чуть дальше от входа на станцию, он обнаружил ещеодну странность: павильон опоясывала неглубокая, грубо прорытая канава. Еезаполняла странная темная жидкость, издававшая такой сильный и едкий запах, чтоАртем чувствовал его отголосок даже в противогазе. Перепрыгнув через канаву, онподошел к одному из киосков и заглянул внутрь.

Тот был совершенно пуст. На полу валялось битое бутылочноестекло, все остальное было собрано подчистую. Он обследовал еще несколькодругих ларьков, пока не нашел один, обещавший быть интереснее остальных. Внешнеон напоминал крошечную крепость: это был куб, сваренный из толстых листовжелеза, с совсем крохотным окошком из зеркального стекла. Вывеска над окномгласила «Обмен валюты».

Дверь была заперта на необычный замок, который, видимо,отпирался не ключом, а правильной цифровой комбинацией. Подойдя к окошку, Артемпопытался открыть его, но у него ничего не вышло. Зато он заметил, что наподоконнике было что-то написано. Укрепленный киоск заинтриговал его, и, забывоб осторожности, Артем зажег фонарь.

Он с трудом смог прочитать корявые, как если бы их выводилилевой рукой, буквы: «Похороните по-человечески. Код 767». И как только онпонял, что это могло означать, как в вышине раздалось гневное верещание. Артемсразу узнал его: точно так же кричали летающие чудовища над Калининским.

Он поспешно потушил фонарь, но было поздно: клич послышалсяснова, теперь прямо над его головой. Артем судорожно огляделся по сторонам,ища, куда спрятаться. Пожалуй, единственным выходом было проверить его догадку.

Нажав кнопки с цифрами в нужной последовательности, онпотянул ручку на себя. Мысль оказалась верной: внутри замка раздался глухойщелчок и дверь трудно поддалась, дьявольски скрипя ржавыми петлями. Артем пролезвнутрь, заперся и снова включил свет.