«Священные войны» Византии - Алексей Величко

Истощив свое терпение, Мухаммад решил наказать армян и их вождя Смбата Багратуни. Первоначально успех сопутствовал арабскому военачальнику, и он победно прошел до озера Ван. Спасаясь от арабов, Багратуни скрылся высоко в горах, в надежно укрепленном жилище. Пятитысячный арабский отряд попытался добить его малое воинство, но почти весь ушел под лед, когда ночью, по неосторожности, попытался перебраться через горную реку. За эту победу Багратуни был пожалован в Константинополе титулом куропалата.

Но уже в следующем году Мухаммад вновь вторгся в Армению, нанес армянам несколько локальных поражений и расставил гарнизоны в захваченных городах. Когда Смбат Багратуни попытался прийти на помощь соотечественникам, Мухаммад разбил его в одном из сражений. Сам Багратуни скрылся в Константинополе, но остальных представителей армянской знати ждали тяжелые испытания. Якобы для составления списка на получение жалованья от халифа, Мухаммад в 703 г. собрал в Нихичевани несколько сотен армянских аристократов и, заперев их в домах, спалил; в огне погибло более 800 человек. Под влиянием арабов князь Ваган признал вассальную зависимость своего государства от Халифата, за что получил у византийцев титул «Семидьявольский»[1006].

Тем временем события в Африке разворачивались по не менее интересному сценарию. Захват Карфагена еще не гарантировал арабам власти над всей Северной Африкой. Многие берберские племена были объединены уже упоминавшейся выше царицей Аль-Кахиной. Собрав остальных вождей, царица предложила им самостоятельно разрушить собственные города и уничтожить сокровища, хранившиеся в них, дабы лишить арабов добычи. В следующих месяцах царице удалось нанести арабам поражение у Вади Маскияна и сохранить свою власть над Ифрикией. Но вскоре халиф прислал своему полководцу подкрепление, да и сам Хасан сумел привлечь на свою сторону до 12 тысяч берберов, недовольных правлением Кахины[1007].

В результате арабский полководец все-таки сумел преодолеть сопротивление мавров и разбил их в жестоком сражении в 703 г., причем в сражении погибла и Аль-Кахина[1008]. Под влиянием обстоятельств берберы начали принимать Ислам и переходить на сторону арабов. Их соединенные силы двинулись на византийцев, и в морском сражении у Карфагена армия христиан была разбита мусульманами. Затем Хасан двинулся к территории современного Марокко, обеспечив полный контроль над Северной Африкой. В Тунисе он построил порт и ввел повсеместно в обращение золотую монету Халифата[1009].

В 704 г. Мусса, сменивший Хасана, подчинил Арабскому халифату всю Мавританию и дошел до Атлантического океана. Из всех африканских владений Византии уцелели только острова Майорка, Минорка и Сардиния. Греки бежали от арабов куда глаза глядят, спасаясь от необходимости выбирать Ислам или становиться рабами, платящими высокую подушную подать.

Чувствительной потерей стала сдача крепости Цеуты у Гибралтарского пролива, которая обеспечивала стратегический контроль над данным побережьем Испании. Командовавший византийским гарнизоном комит Юлиан без труда отбивал атаки арабов, окруживших крепость. Вероятно, ему удалось бы отстоять твердыню, но тут вмешалось одно существенное обстоятельство: испанские вестготы, с которыми византийцы находились в состоянии глухой вражды. Узнав о потере Карфагена и уже не надеясь на помощь из Константинополя, Юлиан, сравнив обоих противников, решил принять условия сдачи, предложенные ему арабами, лишь бы не переходить на сторону исконных врагов Империи. Но теперь дорога в Испанию для сарацин была открыта[1010].

Вскоре ситуация резко и неожиданно изменилась в пользу византийцев. Среди арабов вновь возникли внутренние трения, и брат царя Ираклий, получивший титул главнокомандующего, опытный и талантливый военачальник, сумел использовать выгоды создавшегося положения. Он восстановил организацию границы в Каппадокии, через которую совершались арабские набеги, и сформировал здесь сильные кавалерийские части. Когда против Абд-аль-Малика началось восстание, Ираклий вторгся в Сирию, дошел до города Самосаты и с большим количеством пленных и богатой добычей вернулся обратно. В 702—704 гг. арабы попытались вновь напасть на римские территории, но каждый раз неудачно[1011].

В это же время Ираклий вновь нанес поражение арабам – говорят, потери мусульман достигали 12 тысяч воинов только погибшими в бою, не считая раненых и пленных. Но, несмотря на эти успехи, участь Тиверия все же была предрешена. Безродный гот, быстро отставивший в сторону те идеалы Римской империи, которые веками лелеяла византийская культура, без большого сожаления воспринявший падение Армении, столь много значащей для Ираклидов и придворных сановников, он был обречен.

Спустя короткое время ему стали чудиться заговоры, и несколько сановников, заподозренных им в неповиновении, поплатились имуществом и свободой. Например, один из них, армянин Вардан, рассказал вслух о своем сне, в котором ему виделось, будто орел летал над его головой. Вардан самонадеянно и легкомысленно напомнил своим слушателям, что такие пророческие сны снятся лицам, которые вскоре должны принять на себя царскую власть в Римской империи. Конечно, его отправили в ссылку, и это было далеко не самое тяжелое наказание. Двор постепенно отворачивался от своего правителя, нередко бойкотируя его приказы. И когда над Тиверием занесся острый меч судьбы, выяснилось, что царь одинок и никто не станет с ним рядом, чтобы протянуть руку помощи[1012].

На этот раз его противником стал не очередной узурпатор, а порфирородный царь Юстиниан II, томящийся в ссылке на краю земли, в Херсоне, где вино и оливки казались невиданной роскошью. Хотя Херсон и признавал над собой политическую власть Византийской империи, никакой римской администрации в нем не было. Население жило своим республиканским строем, не собираясь демонстрировать особые знаки внимания и почтения к бывшему царю, чье лицо было изуродовано наподобие того, как наказывают разбойников. На счастье Юстиниана, около него оказалась небольшая группа бывших военных товарищей, решивших связать с ним свою судьбу.

Казалось, этот день никогда не наступит, но когда в Херсон пришла весть о свержении Леонтия, Юстиниан настолько осмелел, что стал совершенно открыто поносить императора Тиверия[1013]. Горожане взволновались и от греха подальше хотели отправить Юстиниана обратно в столицу, чтобы новый царь решил судьбу бывшего монарха. Узнав об этом, Юстиниан не стал мешкать и бежал из Херсона в город Дорос, где проживали готы, находившиеся в подчинении у хазар. Через посредство одного хазарского сановника Юстиниан добился аудиенции у Хазарского хана Ибузира Глявана (704—711), который оказал ему пышный прием и даже предложил молодому вдовцу (императрица Евдокия уже к тому времени почила в Бозе) в жены свою сестру – Юстиниан согласился. При крещении новая супруга по настоянию бывшего царя приняла имя Феодоры – в память о святой императрице Феодоре, жене императора св. Юстиниана Великого.