Страхи мудреца. Книга 1 - Патрик Ротфусс

— Кстати, о серьезных исследованиях: насколько я помню, вы интересовались семейством Лэклесс?

Я молча уставился на него. После всех событий вчерашнего и сегодняшнего дня я едва не забыл свою давешнюю выдумку насчет генеалогии в анекдотах.

— Да, если вас не затруднит! — поспешил я с просьбой. — Я ведь уже говорил, что почти ничего про них не знаю.

Кавдикус кивнул с важным видом.

— Ну, в таком случае вам, возможно, не помешает поразмыслить над фамилией этого семейства.

Он поправил спиртовку под булькающим перегонным кубом, опутанным впечатляющим нагромождением медных трубок. Что бы он там ни гнал, вряд ли это было персиковое бренди.

— Видите ли, имена способны многое рассказать о своих владельцах.

Я ухмыльнулся, но поспешно спрятал улыбку.

— Да неужели?

Он обернулся как раз в тот момент, когда я сумел сделать серьезное лицо.

— Да-да! — произнес он. — Видите ли, имена и названия зачастую происходят от других, куда более древних. И чем древнее имя, тем ближе оно к истине. Фамилия Лэклесс возникла сравнительно недавно, никак не более шестисот лет назад.

Тут мне изображать изумление не пришлось.

— Шестьсот лет — это недавно?!

— Семейство Лэклесс — очень древнее.

Он перестал бродить по комнате и опустился в потертое кресло.

— Куда древнее дома Алверонов. Тысячу лет назад семья Лэклессов обладала не меньшей властью, чем Алвероны. Часть современного Винтаса, Модега, значительная доля малых королевств — все это некогда были земли Лэклессов.

— Но как же они назывались до того? — спросил я.

Он снял с полки толстую книгу и принялся нетерпеливо листать страницы.

— Вот! Это семейство звалось «Лоэклас», «Луклас» или «Лоэлэс». Все эти варианты переводятся одинаково: «без замка». В те дни люди куда меньше заботились о правописании.

— «В те дни» — это когда? — спросил я.

Он снова сверился с книгой.

— Лет девятьсот тому назад, но я видел и другие хроники, где Лоэкласы упоминаются за тысячу лет до падения Атура.

Я выпучил глаза при мысли о семье, которая древнее империй.

— Так, значит, семья Лоэклас сделалась семьей Лэклесс? Но для чего им было менять фамилию?

— Некоторые историки дали бы отрубить себе правую руку, лишь бы ответить на этот вопрос! — сказал Кавдикус. — Принято считать, что в семье начались некие раздоры и род раскололся на несколько ветвей. Каждая ветвь взяла себе особое имя. Атуранская ветвь сделалась семьей Лэккей. Они были весьма многочисленны, но их постигли тяжелые времена. Собственно, от их-то фамилии и происходит слово «лакей». Обедневшие аристократы, которые вынуждены были кланяться и выслуживаться, чтобы свести концы с концами.

На юге они сделались Лаклисами и мало-помалу были преданы забвению. То же самое вышло и с Кепсенами из Модега. Самая же обширная ветвь семейства находилась здесь, в Винтасе, если не считать того, что Винтаса тогда еще не существовало.

Он закрыл книгу и протянул ее мне.

— Могу одолжить ее вам, если угодно.

— Спасибо большое! — я взял книгу. — Вы, право, так добры…

Послышался далекий звон часового колокола.

— Ох, заболтался я, — сказал Кавдикус. — Время вышло, а я так и не сообщил вам ничего полезного.

— Ничего, немного исторических фактов тоже не повредит, — с благодарностью ответил я.

— Вы уверены, что вас не интересуют истории о других семьях? — спросил Кавдикус, подойдя к рабочему столу. — Вот не так давно я провел зиму в семействе Джакисов. Барон ведь вдовец, знаете ли. Весьма богат и несколько эксцентричен.

Он многозначительно вскинул брови и широко раскрыл глаза, давая понять, что с этим связано немало скандальных историй.

— Я, пожалуй, смогу припомнить пару историй, разумеется, при условии, что мое имя не будет упомянуто…

Я испытывал большое искушение выйти из роли ради такого дела, однако покачал головой.

— Быть может, когда я покончу с главой о Лэклессах, — сказал я с самодовольством человека, поглощенного абсолютно бесполезным прожектом. — Я веду серьезное исследование и не хочу, чтобы у меня в голове все перепуталось.

Кавдикус слегка нахмурился, потом пожал плечами, закатал рукава и принялся готовить лекарство для маэра.

Я снова наблюдал за его приготовлениями. Алхимия тут была ни при чем. Я это знал, потому что видел, как работает Симмон. Это была даже не химия. Он явно просто готовил снадобье по рецепту. Но из чего именно?

Я смотрел, как он готовит лекарство, шаг за шагом. Сушеная трава — по всей видимости, некусай. Жидкость из бутылки с притертой пробкой — несомненно, муратум или аква фортис, во всяком случае, какая-то кислота. Кипя в свинцовой плошке, она растворяет в себе небольшое количество свинца, может быть, гранов пять. А белый порошок, вероятно, офалум.

Он добавил щепотку последнего ингредиента. Я даже предположить не мог, что это. Похоже на соль, но, с другой стороны, веществ, похожих на соль, очень много.

Повторяя привычные движения, Кавдикус пересказывал мне придворные сплетни. Старший сын Деферра выпрыгнул в окно борделя и сломал ногу. Леди Хешуа завела себе нового любовника, иллийца, он ни слова не знает по-атурански. Ходят слухи, что на королевском тракте к северу отсюда завелись разбойники, но слухи о грабителях ходят все время, так что тут нет ничего нового.

Вся эта болтовня меня нимало не занимала, но я умею изображать интерес, когда надо. И все это время я наблюдал за Кавдикусом, ожидая, не выдаст ли он себя. Малейший намек на нервозность, капелька пота, мгновенное колебание… Нет, ничего. Никаких признаков того, что он готовит яд для маэра. Он явно чувствовал себя вполне комфортно и непринужденно.

Может ли оказаться так, что он травит маэра непреднамеренно? Исключено. Любой арканист, стоящий своего гильдера, достаточно разбирается в химии, чтобы…

И тут меня осенило. А вдруг Кавдикус вовсе не арканист? Вдруг это просто дядька в черной мантии, не видящий разницы между аллигатором и крокодилом? Может быть, он всего лишь ловкий самозванец, который травит маэра просто по неведению?

Может, он и в самом деле гонит персиковое бренди?

Он заткнул пузырек с янтарной жидкостью пробкой и протянул его мне.

— Вот, пожалуйста, — сказал он. — Смотрите, ступайте прямиком к нему! Пусть лучше выпьет снадобье, пока оно теплое.

Температура лекарства вообще не имеет никакого значения. Любой медик это знает…

Я взял пузырек и указал на его грудь, как будто только теперь что-то заметил.

— Господи, а это что у вас? Амулет?

Поначалу он, похоже, смутился, потом вытащил из-под мантии кожаный шнурок.