Битва за Рим - Колин Маккалоу

— Это мерзко! — возмутился Мамерк.

— Согласен. Но такова жизнь, — заключил Скавр.

— Что же случилось с Сервилией Гнеей? И с ее матерью?

— О, разумеется, они живы. Они живут очень скромно в доме Гнея Цепиона, в котором Цепион-консул, а потом его сын милостиво позволили жить этим двум женщинам. Не как владелицам. Просто предоставили им жилище. Когда была оглашена последняя воля Квинта Цепиона — я сейчас разбираюсь с этим вопросом, — дом был записан именно так. Как тебе известно, все, чем обладал Цепион, за исключением щедрого приданого для его двух девочек, отойдет к маленькому мальчику, Цепиону с рыжими волосами, ха-ха! К большому моему удивлению, я был назначен единственным душеприказчиком! Я думал, что будет названо имя еще кого-нибудь, вроде Филиппа, но мне следовало бы знать Цепионов лучше. Ни один из Цепионов, когда-либо живших на свете, не пренебрегал тщательной заботой о семейном состоянии. Наш недавно скончавшийся Цепион, по-видимому, решил, что, если душеприказчиком будет Филипп или Варий, пропадет слишком многое. Мудрое решение! Филипп повел бы себя сущей свиньей среди сочных желудей.

— Все это прекрасно, Марк Эмилий, — сказал Мамерк, ощущая волнение. — Но я до сих пор не понял, к чему ты клонишь.

— Терпение, терпение, Мамерк, я уже подхожу к сути дела, — успокоил его Скавр.

— Кстати, полагаю, — добавил Мамерк, вспомнив, что ему говорил его брат Друз, — что одной из причин, по которым ты был назначен душеприказчиком, было то, что мой брат Друз располагал кое-какими сведениями о Цепионе и обещал раскрыть их, если Цепион оставит детей без достойного содержания. Может быть, Друз оговорил заранее и то, кто станет душеприказчиком. Цепион ужасно боялся любых сведений, которыми мог обладать Друз.

— В том числе и о золоте Толозы, — с довольным видом сказал Скавр. — Да, точно! Так оно и было. Мое исследование дел Цепиона, хотя я занимаюсь этим всего два-три дня, оказалось ошеломляющим. Такая уйма денег! Две его девочки получат приданое по двести талантов каждая. А рыжеволосый Цепион-младший стал самым богатым человеком в Риме.

— Прошу тебя, Марк Эмилий, заканчивай свою историю!

— А, да-да! Ох уж это нетерпение молодости! По нашим законам, исходя из того, что наследником является несовершеннолетний, я обязан принимать во внимание даже такие мелочи, как дом, в котором до сих пор живут Сервилия Гнея — теперь ей семнадцать — и ее мать Порция Луциниана. Сейчас мне трудно предугадать, каким человеком вырастет рыжеволосый Цепион-младший, но я не хочу, чтобы у моего собственного сына были неприятности из-за этого завещания. Не исключено, что Цепион-младший, достигнув совершеннолетия, захочет узнать, почему я позволил Сервилии Гнее и ее матери задаром жить в этом доме. Исходное право собственности к тому времени, когда Цепион-младший станет мужчиной, будет столь отдаленным, что он может никогда и не узнать о нем. Но по закону это его дом.

— Я понимаю, о чем ты хочешь сказать, Марк Эмилий, — прервал его Мамерк. — Продолжай же! Это очень интересно.

Скавр подался вперед:

— Я бы посоветовал тебе, Мамерк, предложить Сервилии Гнее — но не ее матери! — некую службу. У бедной девушки вовсе нет приданого. Все ее небольшое наследство ушло на то, чтобы обеспечить ей и ее матери спокойную жизнь в течение пятнадцати лет с момента смерти ее отца. Порции Луцинианы не в состоянии им помочь, должен добавить. Или же не хотят помочь, что в данном случае не меняет дела. В промежутке между нашим первым разговором и сегодняшним я зашел к Сервилии Гнее и Порции Луциниане, официально представившись как душеприказчик Цепиона. Я разъяснил свое затруднительное положение, и они были вне себя, осознав, что может ожидать их в будущем. Я объяснил, как ты понимаешь, что собираюсь продать этот дом, потому что в счетах на недвижимость отсутствует плата за последние пятнадцать лет.

— Это было сделано так умно и изворотливо, что ты мог бы претендовать на должность казначея царя Птолемея Египетского, — заметил Мамерк, смеясь.

— Верно, — согласился Скавр, переведя дух. — Сервилии Гнее теперь семнадцать лет, как я уже говорил. Это значит, что она достигнет брачного возраста примерно через год. Но, увы, она не красавица. Не имея приданого, она никогда не получит мужа, хотя бы отдаленно относящегося к ее классу. Ее мать, истинную представительницу Катонов Луцинианов, никак не прельщает ни богатый всадник из простых, ни разбогатевший деревенщина в роли зятя. Но как удовлетворить подобные амбиции, когда нет приданого?

«Замечательно закручено!» — подумал Мамерк, внимательно слушая Скавра.

— После моего тревожного визита женщины будут настроены внимательно выслушать тебя, Мамерк. Советую предложить, чтобы Сервилия Гнея и ее мать, — но только в качестве ее гостьи! — согласились присматривать за шестью детьми Марка Ливия Друза. И жить в доме Друза. Пользоваться щедро предоставленным содержанием, обеспечивающим расходы на хозяйство и питание, — при условии, что Сервилия Гнея не выйдет замуж, пока последний из детей благополучно не достигнет юношеского возраста. Последнему из них, Катону, сейчас три года. От шестнадцати отнимем три, получится тринадцать. Значит, Сервилия Гнея должна будет оставаться незамужней в течение тринадцати-четырнадцати лет. Следовательно, к концу срока действия договора ей будет около тридцати. Возраст, когда замужество вполне возможно! Особенно если ты пообещаешь ей приданое такого же размера, как и у двух ее юных двоюродных сестер, за которыми она также будет присматривать. Состояние Цепиона достаточно велико, чтобы обеспечить ей двести талантов, уверяю тебя, Мамерк. И для абсолютной уверенности — я ведь, в конце концов, далеко не молод — выделю теперь же двести талантов и положу их на имя Сервилии Гнеи на срок до ее тридцать первого дня рождения. При условии, что она будет хорошо себя вести, к моему и твоему удовлетворению.

Насмешливая ухмылка растянула губы Скавра.

— Она отнюдь не хороша собой, Мамерк! Но гарантирую: когда Сервилия Гнея достигнет тридцати одного года, то сможет выбирать из дюжины претендентов на ее руку, принадлежащих к ее классу. Двести талантов — неодолимая сила! — Скавр повертел в руке перо, затем посмотрел прямо в глаза Мамерку. — Да, я не молод. И я — единственный Скавр, оставшийся среди Эмилиев. У меня молодая жена, дочери только что исполнилось одиннадцать, а сыну три года. Сейчас я — единственный душеприказчик самого большого в Риме частного состояния. На случай, если что-то случится со мной до того, как мой сын достигнет совершеннолетия, кому я могу доверить состояния любимых мною людей? Ты и я — мы совместно являемся душеприказчиками Друза, а следовательно, разделяем заботу и об этих трех детях Порциях. Не хотел бы ты выступить в роли поручителя и душеприказчика в случае моей смерти? Ты — Ливий по рождению и приемный Эмилий. Мне было бы спокойнее, Мамерк, если бы ты сказал «да». Я нуждаюсь в подстраховке и хочу иметь за своей спиной честного человека.

Мамерк не замедлил с ответом:

— Я говорю тебе «да», Марк Эмилий.

На этом их беседа окончилась. Из дома Скавра Мамерк отправился непосредственно к Сервилии Гнее и ее матери. Они жили в прекрасном месте на стороне Палатина, обращенной к Большому цирку, но Мамерк сразу заметил, что Цепион хотя и разрешил женщинам жить в этом доме, но оказался не настолько щедр, чтобы платить за его ремонт. Краска на оштукатуренных стенах шелушилась, потолок в атрии был покрыт большими пятнами сырости и плесени, в углу гипс отвалился, обнажив войлок и дранку. Росписи, некогда весьма привлекательные, потускнели и потемнели от времени и небрежения. Однако садик в перистиле был ухожен, полон цветов, выполот от сорняков — женщины вовсе не были ленивы.