Книги онлайн и без регистрации » Историческая проза » Алтай. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия в Центральной Азии - Михаил Певцов

Алтай. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия в Центральной Азии - Михаил Певцов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 147 148 149 150 151 152 153 154 155 ... 159
Перейти на страницу:

Гребень описываемого кряжа, представляющий высшую линию седловины, в то же время служит резкой границей двух весьма различных смежных растительных областей, простирающихся от него к юго-востоку и северо-западу.

На юго-восточном склоне седловины растительность несравненно беднее видами и пышностью форм, чем на северо-западном. Эта поразительная разница во флоре противоположных ее склонов бросается в глаза: незначительные холмы, слагающие юго-восточный склон кряжа, покрыты весьма скудной растительностью, между тем как на горах северо-западного склона его повсюду встречаются густые насаждения кипца, полыни и разнообразных мелких кустарников.

С вершины перевала Та-даван мы спускались по узкой долине и вскоре достигли подножья кряжа, лежащего на 2000 футов ниже его гребня. От подошвы кряжа долина переходит в неглубокую балку, прорезающую его плоское предгорье. Переночевав в балке, мы спустились по ней на следующий день версты 3 до другой балки, в которую она выходит, и, перейдя через нее, следовали по предгорью соседнего хребта Лань-сань. В конце перехода экспедиция спустилась с предгорья в широкую междугорную долину и разбила лагерь для ночлега в местности Кала-панцза.

Оставив позади кряж Даванчин-таг, венчающий гребень седловины, мы очутились в пространной долине, простирающейся до 20 верст в ширину и открытой на северо-западе. С юга она замкнута кряжем, высоко поднимающимся над ее дном, а с северо-востока и юго-запада – массивными хребтами Тянь-Шаня: Дунь-сань и Лань-сань, сочленяющимися с этим поперечным кряжем. В ущельях обоих хребтов зеленели еловые леса, которые нам отрадно было видеть после долгой разлуки с хвойными деревьями, покинутыми более года назад в местности Тохта-хон.

В юго-восточной части долины лежит соленое озеро Айдын-куль около 20 верст в окружности, а к востоку от него – два небольших соленых же озерка – Тубул-куль и Тузлык-куль, от 4 до 5 верст в окружности. Около этих озер долина покрыта густыми зарослями чия и камыша.

В долине живет множество степных антилоп и водятся в большом числе их смертельные враги – волки. Во время нашей стоянки на урочище Кала-панцза, около 8 часов вечера, они подняли такой сильный вой близ лагеря экспедиции, что я вынужден был вызвать четырех человек с ружьями и велел им открыть пальбу в то место, откуда слышались завывания волков. Она так напугала их, что в течение всей ночи в долине не было слышно ни одного волчьего голоса.

С урочища Кала-панцза мы прошли версты 2 по густым зарослям чия и камыша, а потом следовали по дресвяной местности, покрытой кустами саксаула и белолозника. Проселочная дорога, по которой шла экспедиция, выходит в этой местности на почтовую пролегающую к северо-востоку от нее через перевал Даванчин и многолюдное дунганское селение, расположенное в юго-восточном углу долины.

Пройдя верст 5 по большой дороге, мы расположились на ночлег близ постоялого двора Янши-дянь. Тут экспедицию встретил исправлявший должность аксакала наших торговцев в Урумчи, которого мы весь вечер расспрашивали о новостях с родины, откуда более полугода не получали никаких известий, и о городе.

Последнюю станцию до Урумчи мы следовали по волнистой местности предгорья северо-восточного хребта Дунь-сань и пересекли несколько прорезающих его узких долин. По дороге встречались постоялые дворы, а влево от нее простиралась долина речки Архоту, населенная изредка китайцами. Не доходя 4 верст до города, экспедиция свернула с большой дороги и остановилась на левом берегу речки Архоту. В этой местности, называемой Гуджа-ху, мы простояли почти 4 суток.

Город Урумчи (по-китайски Ди-хуа-чжоу) расположен у северного предгорья Тянь-Шаня, на правом берегу речки Архоту, или Лань-сань, пользуется водой выведенных из этой речки арыков. Он состоит из обширной китайской крепости, в виде неправильного шестиугольника около 4 верст в окружности, и туземного города, примыкающего к южному ее фасу. Глиняная стена крепости имеет около 4 сажен высоты, с лишком 2 сажени толщины при заложении, шесть ворот, башни и бойницы. Она окружена снаружи рвом около 3 сажен ширины и до 1 сажени глубины.

Близ северо-восточного фронта крепости расположен большой квадратный форт (импань), около 150 сажен в стороне, а к северо-западному фронту примыкает другой такого же начертания форт, сторона которого не более 50 сажен.

Местоположение Урумчийской крепости очень неудобно для обороны, так как с соседних восточных и юго-восточных высот предгорья можно совершенно беспрепятственно обстреливать почти всю ее внутренность.

В крепости находятся управления генерал-губернатора Синьцзянской провинции, урумчийского дао-тая, квартиры этих лиц и всех китайских чиновников. В ней проживают также китайские купцы, ремесленники и прислуга чиновников. Гарнизон же, в числе около 3000 человек, расположен в двух фортах, а в самой крепости помещается лишь незначительная часть его. Дунганам, которых китайцы сильно опасаются, строго запрещено жить в крепости; в нее допущены на жительство только немногие благонадежные чанту. В крепости находятся большой китайский базар, кумирня и театр.

В туземном городе, имеющем только одну большую улицу, служащую базаром, большинство жителей – дунгане и очень немного чанту. В нем множество лавок, несколько гостиниц, караван-сараев и до 200 извозчиков.

Во всем Урумчийском оазисе, вместе с туземным городом, считается около 15 000 жителей, в том числе 13 000 дунган и 2000 китайцев и чанту. Последние живут не в ладу с дунганами и отзываются весьма неодобрительно об их нравственных качествах. При этом как местные чанту, так и наши торговцы уверяли меня, что китайцы в настоящее время действительно опасаются дунган и не осмеливаются относиться к ним с такою же строгостью и презрительностью, как прежде, до восстания.

Дунгане, со своей стороны, сознают опасения китайцев и становятся в отношении к ним все смелее. Число дунган в Джунгарии с каждым годом значительно увеличивается прибылью эмигрантов из Внутреннего Китая, а китайцев в эту страну переселяется оттуда несравненно меньше; они опасаются повторения инсуррекции, во время которой большая часть китайского населения Джунгарии была истреблена восставшими дунганами. Китайское правительство, по-видимому, нисколько не препятствует переселению дунган из Внутреннего Китая в Джунгарию.

Что оно имеет в виду в этом случае – трудно понять. Не подлежит сомнению, что с переселением в эту страну из Внутреннего Китая большой массы дунган, ненавидящих китайцев, упрочение владычества богдохана в Джунгарии, отрезанной от сердца империи широкой пустыней Гоби, будет гораздо затруднительнее, чем в настоящее время.

Генерал-губернатор Синьцзянской провинции Лю-цзин-тан во время нашего пребывания в Урумчи был в отсутствии – в Пекине. Население отзывается о нем повсюду с похвалой, порицая только за излишнее доверие, оказываемое им правителям областей, дао-таям, и приближенным чиновникам, большинство которых злоупотребляет этим доверием. Лю-цзин-тан – природный китаец, уроженец провинции Хунань.

По существующему искони у китайских сановников обычаю формировать персонал подчиненных чиновников из земляков, он вызвал из той же провинции на службу во вверенное ему генерал-губернаторство массу чиновников и офицеров. В настоящее время в Синьцзянской провинции почти все гражданские должности занимают хунанцы; большинство офицеров в войсках и даже солдат принадлежит также к уроженцам Хунани.

1 ... 147 148 149 150 151 152 153 154 155 ... 159
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?