Ветер и вечность. Том 1. Предвещает погоню - Вера Камша

– Нет, – кошки могут шипеть, вопить и мурлыкать, Гизелла исхитрилась сделать все это одновременно, – пусть он останется… и подождет… Мне перевяжут ногу… Мы будем танцевать медленно…

– Весной, – резко бросила герцогиня. – Виконт Сэ, обещанный вам танец переносится. Вы готовы ждать?

– Конечно, но мое место в армии, и потом Альберто танцует по-кэналлийски лучше. Я же это уже говорил.

– Вы… Вы…

– Гизелла, не забывайтесь, – герцогиня быстро и при этом величаво обернулась на стук двери. – Мэтр Лизоб скоро будет, но дожидаться его я не могу. Должно запоминаться не досадное недоразумение, а праздник. Дорогая Анна, благодарю вас! Вы останетесь с Гизеллой до прихода врача?

– Я останусь столько, сколько нужно, – графиня Рафиано, отдуваясь, уселась рядом с всхлипывающей подопечной, – мы с Гизеллой вас отпускаем. Правда?

– Мы будем с милой Гизеллой, – мяукнула приведшая дуэнью девица Тристрам, – мы ее никогда не покинем!

– Мария, тебе здесь нечего… Со мной… с нами останется виконт…

– Хорошо, – кротко согласился Валме, – я останусь.

– Не вы! Мне нужен виконт Сэ.

– Вам нужен врач и родные, – Георгия Ноймаринен поправила аквамариновую брошь. – К сожалению, я прежде всего – хозяйка праздника и не могу перекладывать свои обязанности на графиню Савиньяк, при всей ее любезности. Молодые люди, мы вам очень признательны, но оставьте нас.

– Мама, вам в самом деле нужно к гостям, а виконт Сэ…

– Виконт, позвольте мне опереться на вашу руку, – отрезала любящая мать, и Арно немедленно позволил. Пара деловым шагом двинулась к выходу, Гизелла закусила губку, буравя уходящих взглядом. Не оглянулся никто. Дверь мягко захлопнулась, и заботливая Мария предприняла попытку подсунуть под плечи Гизеллы вышитую серебром думку. Это было ошибкой. Юная герцогиня, взрыкнув, запустила несчастной подушечкой в жалостливую подругу и зарыдала. Она не сомневалась, что ее толкнули… толкнула подлая Иоланта, и разуверить несчастную не удалось бы ни мэтру Инголсу, ни их высокопреосвященствам. Обоим.

5

Каштаны не просто цвели, они неистовствовали, превращая льнущую к дороге рощу в нечто древнее и заповедное. Яркие разлапистые листья, белые с красными промельками свечки, еле уловимый странный запах, запах Сэ…

– Ты задумалась? – муж придержал рвущегося перейти хотя бы в кентер мориска. – О чем?

– Вот о них, – Арлетта кивнула на подпирающие синеву могучие стволы. – Так цвести можно либо напрочь забыв про зиму, либо, наоборот, помня. Но тогда это назло.

– А как тебе больше нравится?

– Назло, – юная графиня не колебалась. – Не знать удобно, но потом может стать страшно. Я знала, за кого выхожу, и не боюсь. Ты будешь воевать до осени.

– Я буду воевать всю жизнь, осенью я буду возвращаться.

– И на том спасибо! – Смешно, ей очень смешно! Она маленькая и бесчувственная, она будет смеяться, Арно запомнит ее такой… Арно вернется.

– Что с тобой?

– Не видишь? Я смеюсь.

– Не вижу. Ты собираешься расплакаться.

– Я собираюсь ждать, тебя ждать! И учить алатский.

– Зачем?

– Гальтарский я уже знаю.

– Учи кэналлийский, все Савиньяки знают кэналлийский.

– И как по-кэналлийски каштаны?

– Кастаньяс, в Кэналлоа они девочки. Ты дождешься, я в тебя верю.

– Нет, это я в тебя верю. Ты вернешься, осенью ты вернешься.

– Арлина, тебе дурно?

– Геора? – Засыпанный снежным мусором зал, и никаких каштанов, ни цветущих, ни хотя бы облетевших, лысых и страшных. – Прости, я, кажется, заслушалась. Или задумалась?

– Задумалась. У этого бакранца в самом деле прекрасный голос, но сама песня заунывна и слишком затянута, хотя выбирать не приходилось, Валме меня просто спас. Извини, мне надо отойти.

– Конечно, иди. – Сны наяву – это бред, а возвращение прошлого? До последней черточки? С дальним дорожным гулом, одиноким облаком над рощей, выдернутой из мундира Арно черной ниткой… Разве может песня вернуть все это? Обычная вряд ли, но как же хорошо, что Геора в музыке не понимает ничего. Аб-со-лют-но, как выразился бы Кроунер. Графиня слегка потерла виски, чуть ли не впервые пожалев об отсутствии нюхательной соли, огляделась и решительно нырнула в придворный суп, горячий, но пока не кипящий.

Большинство приглашенных были достаточно опытны, чтобы остаться на своих местах, пока сидит король, короля же приучили без сигнала с трона не вставать. Сдвинуть беднягу с места мог лишь веер Георгии или что-нибудь вроде превеликого жука, упавшей родственницы для этого было мало. Как и последующей суеты, прекращенной пением Жакны. Теперь спаситель вернулся на свое место, и ожившие распорядители согласно стукнули своими палками, предваряя выход ее высочества, которая и затараторила Веннена, как ни странно, почти к месту. Ожили и верхние галереи – булькнула, словно пробивая затор, и потекла очередная мелодия, закружились и поплыли вниз блестки – вечером слугам придется много мести.

– Слава Создателю, все более или менее уладилось, – вернувшаяся Георгия дважды стукнула по ручке кресла волшебным веером. – Мама мной бы гордилась. Никогда не следует ограничиваться одной вазой, ведь она может разбиться.

– О чем ты и что с Гизеллой?

– Мэтр Лизоб уже должен быть у нее, но вряд ли там что-то серьезное, – герцогиня слегка приоткрыла веер, и из-за ширмы высыпали отряхнувшиеся снежинки. Кажется, их стало меньше, но пересчитать кружащихся девиц Арлетте в голову не пришло, да и смысла в этом было бы немного. Музыка менялась, танец оставался прежним, хотя какое разнообразие у снегопада? Девушки в белом старательно топтали блестки и бумажечки, словно те воплощали недавнюю неприятность. Графиня усмехнулась нелепой мысли и зачем-то тронула скрученное в трубку либретто, но Георгии опять поняла по-своему.

– Не волнуйся, – успокоила она, – сюжет не изменится, я предусмотрела почти все, хотя с виновницей этой… выходки придется что-то решать. Я не могу позволить себе несправедливость, а доказать умысел бессилен даже твой мэтр.

– Он не мой, – привычно уточнила Арлетта, – но не все так безнадежно. Думаю, ты успешно решишь и эту загадку.

– Ты не поняла, загадку я решила, там и решать-то нечего. Беда в том, что нет и не может быть улик. Споткнуться, сбить с ног соперницу и сказать, что все вышло случайно, что может быть проще?

6

Свобода восхитительна, но не тогда, когда является следствием пренебрежения. Дамы Ноймаринен наследником Валмонов откровенно пренебрегли, тем самым даровав полное право сбежать с возобновившегося представления. Прежний Валме не преминул бы этим воспользоваться, но он сгинул где-то на полпути между Фельпом и Олларией. Валме нынешний, будучи офицером при особе, полагал своей обязанностью досматривать безобразия до конца, кроме того, невозвращение к Франческе могло повредить репутации навязчивого кавалера. Как и брошенный пренебрежительницам в лицо полный горечи и злости стих, который еще требовалось написать. И это не считая того, что оскорбленным поэтам положено портить чужие праздники, а сегодняшняя затея испортила себя сама.