Любовь и сон - Джон Краули

Самая большая, пожалуй, комната в доме. Пирс обнял Роз за плечи и провел ее в комнату, чтобы их не было видно в дверном проеме.

— Ты помнишь, — прошептал он, стоя за спиной у Роз.

— Что. Что.

Они оба смотрели на старую железную койку с медными флеронами — узкую, тюремную; на ней все еще валялся тонкий заляпанный матрас. Пирс прижал Роз крепче, задрал спереди юбку, хотя ее руки и пытались помешать.

— Не смей, — сказал он.

Руки ее ослабли; он залез к ней в трусики, жадно нащупывая, другой рукой продолжая держать ее, губы прижаты к ее шее, там, где билась жилка.

— Ты помнишь, — сказал он. — Ты должна помнить.

— Да, — сказала она. — Да.

— Ну и славно, — позвал мистер Винтергальтер. — Вот тут еще что.

Усилием воли Пирс развернулся к двери, оставив Роз приводить себя в порядок, вышел из ванной, руки в брюки.

— Вода, — сказал старик. — Пойдемте, я покажу.

Он повел Пирса к последней закрытой двери. За ней — спуск в сырой подвал, пахнущий землей. В призрачном свете тусклой лампочки мистер Винтергальтер показал приземистый аппарат из черных пластиковых трубок, которые расходились в разные стороны.

— Насос, — объяснил он. — Вода в этот дом поступает из колодца. Колодец — знаете, что такое?

— Сейчас выключено. Здесь нет никого, так зачем ей работать? Но вода идет из колодца и… Вот сюда гляньте.

Одна из труб насоса выходила наружу через окно, забитое клееной фанерой и затянутое паутиной.

— Водослив. Это очень важно.

Почему он здесь? Как он сюда попал? Он не мог внимать зловещим описаниям работы насоса мистера Винтсргальтера. Если той эпохой правили некие законы — железные законы трагической необходимости, дубовые законы мелодрамы или чудное, неутомимое Совпадение, — это вовсе не мешало людям радостно изумляться, когда они обнаруживали, что их жизнь этим законам следует.

— Давайте наверх, — сказал мистер Винтергальтер. — Покажу вам все прочее. Как оно работает.

Роз стояла на верхней ступеньке подвальной лестницы, скрестив руки, — силуэт на фоне окна. Пирс взобрался к ней, спотыкаясь; ступени были как у стремянки.

— Наружу, — сказал старик.

Он обвел их вокруг дома и указал под ноги. В жухлой траве возле каменного фундамента Пирс разглядел толстый черный шланг — питона, уползающего в расселину; тот уходил в землю и, вероятно, вел через стену к насосу.

— Видите? — спросил мистер Винтергальтер. Он указал на едва различимую черную полосу, что вилась среди травы и вверх по склону, к далекому дому, в леса. — Идемте со мной. Взберемся наверх.

Роз осталась, а они двинулись вдоль пластиковой трубы, сквозь пожелтелый лесок, вверх по мшистым камням; старик тяжело дышал, но не сбавлял темпа, Пирс лез следом. Так они добрались до прелестного маленького колодца: синяя крыша беседки покрыта мхом, каменные стенки выложены утопленной в цементе галькой.

— Теперь сами видите, — проговорил мистер Винтергальтер. — Вот она, ваша вода.

Он жестом пригласил Пирса пройти внутрь и осмотреться.

— Зимой — пусть себе течет, — продолжал мистер Винтергальтер. — По чуть-чуть. Текущая вода не замерзает. Это физика. Но совсем чуть-чуть. Если напор большой, цистерна опустеет, вода перестанет течь, трубы замерзнут. Так что не слишком сильно, не слишком слабо. Да вы приноровитесь.

Пирс заглянул внутрь — пахло сладкой водой. Янтарные отблески плясали над черной поверхностью воды, превращая в мрамор стены и деревянный потолок. С края оторвался и звучно плюхнулся обломок. Колодец казался бездонным.

Когда они вернулись к домику, Пирс заметил через открытую дверь, что Роз стоит в столовой, — надо решить, будет это Пирсов офис или кабинет, а столоваться он не большой охотник. Роз подняла руку — словно чтобы коснуться стены, но не коснулась; она оглядела комнату, дом, не то чтобы пытаясь вспомнить, а скорее, в любой момент ожидая, будто они скажут, что здесь с ней произойдет и с ним тоже; нужно только быть чуткой, и узнаешь, как история повернется.

— Значит, вам все подходит, — тяжело дыша, проговорил мистер Винтергальтер.

— Да, — ответил Пирс. — Вроде как именно так.

— Неужели так правда бывает? — спросила Роз, когда они отъезжали.

Пирс чувствовал большое облегчение — своего кармана, потому что пришлось дать задаток. В зеркале заднего вида мистер Винтергальтер все еще махал рукой — сутенер Времени, неумышленный, конечно, хотя и в этом Пирс сомневался.

— Как это «так»?

— Я про воду. Не замерзает и в такой земле.

— Мне показалось убедительным, — ответил Пирс. — Текущая вода не замерзает.

Внезапно он с полной ясностью увидел ванную комнату в кентуккском бунгало: зимняя ночь, и он приоткрывает краны, чтобы капали. Текущая вода не замерзает. В окне ванной комнаты — призрачное лицо зверька.

В ту эпоху подлинные связи между вещами — узоры, повторения, инверсии, эхо — были хорошо известны, а временами даже ощущались, но лишь в самые необычные моменты; они приходили как будто из темноты, и только ищущие пальцы могли их нащупать. А то, что теперь очевидно, тогда было скрыто, невыразимо, вертелось на языке — и соскальзывало.

Они повернули к воротам на выезд.

— И как ты будешь добираться сюда по снегу? — спросила Роз.

Пирс не ответил, он об этом не думал. Нанять снегоуборщиков. Лыжи, опять-таки. А, не важно. Если бы мистер Винтергальтер не запер за гостем дверь (никаких ключей, прежде чем будет подписан договор об аренде), Пирс немедля повернул бы, затащил Роз в спальню и наконец овладел ею на этой убогой кровати.

— А хорошо все-таки, что ты будешь у реки, — сказала Роз. — Люблю воду. Очень.

— Роз, — сказал он. — Ровно год назад.

Но на Пирса навалился нелепый страх, он не хотел доверять воспоминаниям, слишком внезапным и слишком ярким — к чему бы это они? Нельзя два раза вступить в одну реку. Река уже не та. И ты уже не тот.

— Лето почти кончилось, — ответила она.

Поднялся ветер. Словно несомые им, они проехали через тоннель придорожных деревьев, рассыпавших по асфальту истрепанную листву. Казалось, дорогу только что проложили, столь черной она была, с ярко-белыми полосами и бесконечными желтыми пятнами; она вилась сквозь частый, неспокойный лес, бодро направляясь к невидимой цели. Пирс, ведя своего «скакуна» по этой дороге, чувствовал, как руль управляет его руками, будто машина сама знает, куда ехать.

И вот что интересно:

Когда Великая Армада Филиппа Испанского, высланная против Англии, была разгромлена,[558]и победители, и проигравшие, естественно, приписали победу Богу.[559]С тех пор англичане рассказывают о краеугольном камне триумфальной Британской Истории — чудесном «протестантском ветре», который поднялся в последний момент ради спасения осажденного острова и его народа от грозных галеонов и кичливых грандов. В церквях от Пензанса до Шотландии было приказано распевать Те Deum и Non nobis.[560]Не наша, но Твоя победа, Господи.