«Профессор накрылся!» и прочие фантастические неприятности - Генри Каттнер

Тот вопросительно посмотрел вслед Теннингу:

– Один?

– Да, один.

– Он не вернется?

Мэри помолчала, прислушиваясь к причудливому ритму музыки, что доносилась откуда-то снаружи.

– Сегодня – нет, – сказала она. – Но потом – обязательно. Там у него ничего нет. Уже ничего. Конечно, он вернется… рано или поздно.

Работа по способностям

Когда Денни Хольт зашел в диспетчерскую, его вызвали к телефону. Звонок не обрадовал Денни. В такую дождливую ночь подцепить пассажира ничего не стоит, а теперь гони машину на площадь Колумба.

– Еще чего, – сказал он в трубку. – Почему именно я? Пошлите кого-нибудь другого; пассажир не догадается о замене. Я ведь сейчас далеко – в Гринвич-виллидж.

– Он просил вас, Хольт. Сказал фамилию и номер машины. Может, приятель какой. Ждет у памятника – в черном пальто, с тростью.

– Кто он такой?

– Я почем знаю. Он не назвался. Не задерживайтесь.

Хольт в огорчении повесил трубку и вернулся в свое такси. Вода капала с козырька его фуражки, полосовала ветровое стекло. Сквозь дождевой заслон он едва видел слабо освещенные подъезды, слышалась музыка пиано-автоматов. Сидеть бы где-нибудь в тепле эдакой ночью. Хольт прикинул, не заскочить ли в «Погребок» выпить рюмку виски. Эх, была не была! Он дал газ и в подавленном настроении свернул на Гринвич-авеню.

В пелене дождя улицы казались мрачными и темными, как ущелья, а ведь ньюйоркцы не обращают внимания на сигналы светофоров, и в наши дни проще простого сшибить пешехода. Хольт вел машину к окраине, не слушая криков «такси». Мостовая была мокрая и скользкая. А шины поизносились.

Сырость и холод пронизывали до костей. Дребезжание мотора не вселяло бодрости. Того и гляди, эта рухлядь развалится на части. И тогда… впрочем, найти работу нетрудно, но Денни не имел охоты изнурять себя. Оборонные заводы – еще чего!

Совсем загрустив, он медленно объехал площадь Колумба, высматривая своего пассажира. Вот и он – одинокая неподвижная фигура под дождем. Пешеходы сновали через улицу, увертываясь от троллейбусов и автомобилей.

Хольт затормозил и открыл дверцу. Человек подошел. Зонта у него не было. В руке он держал трость, на черном пальто поблескивала вода. Бесформенная шляпа с опущенными полями защищала от дождя голову; черные пронизывающие глаза испытующе смотрели на Хольта.

Человек был стар – на редкость стар. Глубокие морщины, обвисшая жирными складками кожа скрадывали черты лица.

– Деннис Хольт? – спросил он резко.

– Так точно, дружище. Скорей в машину и сушитесь.

Старик подчинился.

– Куда? – спросил Хольт.

– А? Поезжайте через парк.

– В сторону Гарлема?

– Как… да, да.

Пожав плечами, Хольт повернул к Центральному парку. «Тронутый. И никогда я его не видел». Он посмотрел на пассажира в зеркальце. Тот внимательно изучал фотографию Хольта и записанный на карточке номер. Видимо успокоившись, откинулся назад и достал из кармана «Таймс».

– Дать свет, мистер?

– Свет? Да, благодарю.

Но свет горел недолго. Один взгляд в газету – и старик выключил плафон, устроился поудобнее и посмотрел на наручные часы.

– Который час? – спросил он.

– Около семи.

– Семи. И сегодня десятое января тысяча девятьсот сорок третьего года?

Хольт промолчал. Пассажир повернулся и стал глядеть назад, в темноту. Потом наклонился вперед и снова заговорил:

– Хотите заработать тысячу долларов?

– Это что – шутка?

– Нет, не шутка, – ответил старик, и Хольт вдруг заметил, что у него странное произношение – согласные мягко сливаются, как в испанском языке. – Деньги при мне – в вашей валюте. Сопряжено с некоторым риском, так что я не переплачиваю.

Хольт не отрываясь смотрел вперед.

– Ну?

– Мне нужен телохранитель, вот и все. Меня намереваются устранить, а может, даже убить.

– На меня не рассчитывайте, – отозвался Хольт. – Я отвезу вас в полицейский участок. Вот куда вам нужно, мистер.

Что-то мягко шлепнулось на переднее сиденье. Хольт опустил взгляд и почувствовал, как у него напряглась спина. Держа руль одной рукой, он поднял другой пачку банкнот и полистал. Тысяча монет – целая тысяча.

От них исходил какой-то затхлый запах.

Старик сказал:

– Поверьте, Денни, мне требуется только ваша помощь. Я не могу рассказать вам сути дела – вы подумаете, что я лишился рассудка, – но я заплачу вам эти деньги за услугу, которую вы окажете мне сегодня ночью.

– Включая убийство? – набрался смелости Хольт. – Откуда вы разведали, что меня зовут Денни? Я вас отроду не видел.

– Я справлялся… знаю о вас многое. Потому-то я и выбрал вас. Ничего противозаконного в этой работе нет. Если сочтете, что я ввел вас в заблуждение, вы вольны в любую минуту отступиться и деньги оставить себе.

Хольт задумался. Чудно… но заманчиво. И собственно, ни к чему не обязывает. А тысяча монет…

– Ладно, выкладывайте. Что надо делать?

– Я пытаюсь скрыться от своих врагов. И мне нужна ваша помощь. Вы молоды, сильны, – сказал старик.

– Кто-то хочет убрать вас с дороги?

– Убрать меня… о! Вряд ли до этого дойдет. Убийство не исключено, но только как последнее средство. Они меня выследили. Я их видел. Кажется, сбил со следа. За нами не едут машины?..

– Не похоже, – сказал Хольт.

Молчание. Старик снова посмотрел назад.

Хольт криво усмехнулся:

– Хотите улизнуть, так Центральный парк – неподходящее место. Мне легче потерять ваших дружков там, где большое движение. Хорошо, мистер, согласен. Но я оставляю за собой право выйти из игры, если почую неладное.

– Прекрасно, Денни.

Хольт свернул влево, к 72-й улице.

– Вы меня знаете, а я вас нет. И с чего вы вздумали наводить обо мне справки? Вы сыщик?

– Нет. Моя фамилия Смит.

– Ясно.

– А вам, Денни, двадцать лет и вас признали негодным к военной службе из-за болезни сердца.

Хольт проворчал:

– Ну и что?

– Я не хочу, чтоб вы свалились мертвым.

– Не свалюсь. Мое сердце, как правило, в норме. Это доктор, что осматривал, не уверен.

– Мне это известно, – подтвердил Смит. – Так вот, Денни…

– Да?

– Надо убедиться, что нас не преследуют.

– А что, если я подкачу к Военному штабу? Там не жалуют шпионов, – подчеркнуто тихо сказал Хольт.

– Как вам угодно. Я докажу им, что я не вражеский агент. Мое дело никакого касательства к войне не имеет, Денни. Я просто хочу предотвратить преступление. Если мне не удастся, сегодня ночью спалят дом и уничтожат ценную формулу.

– Это забота пожарной охраны.

– Только вы и я в состоянии с этим справиться. Не могу объяснить вам почему. Тысяча долларов – не забудьте.

Хольт не забыл. Тысяча долларов много значила для него сейчас. В жизни он не имел таких денег. Это огромная сумма;