Боевая Академия: Карахан - Александр Пасацкий

— Ни с кем я тебе не изменял.

— Ну, это мы еще проверим. Злодеев много поймал? Убийц под суд отдал? Можно уже, наконец, по Карахану ходить спокойно?

При упоминании о том, где они оба сейчас находятся, Дима слегка помрачнел.

— Какая трогательная сцена! — заметила Катя. — Сестренка, в виде исключения я разрешают тебе прогулять сегодня занятия. Но — только сегодня!

— Это почему еще?

— Потому что в данный момент то, что твоему мужику больше всего хочется — это наведаться по адресу переулок между булок. Приходится нам, слабым женщинам, подчиняться мужским капризам.

— До вечера потерпит, — отрезала Безумная. — Первый день в Академии, прогуливать никак нельзя. Ну, Дим, что скажешь? Мы — в Карахане, представляешь? Заканчиваем учебу в одном из лучших учебных заведений магической мультивселенной! Да что там — у нас теперь свой дом! Не какая-то там комната в зачуханной общаге, а целый дом! Правда, классно?

— Алиса! — Дима покачал головой. — Казимир уже рассказал мне о том, что случилось, можешь не притворятся.

— Вот только ты не начинай! — резко сказала Безумная. — Я хотела, как лучше, для нас всех. Разве я виновата, что не все захотели? Вот, и слились помаленьку, один за другим. А ты был в нашей старой Академии?

— Нет, меня сразу сюда привезли.

— Вот, и хорошо, — по-быстрому влепив еще один поцелуй, Алиса крепко взяла его под руку. — Пошли на лекцию. Ты на каком факультете?

— Вроде, на розовом. Хотя и понятия не имею, что это означает.

— Ничего, я тебе быстро все объясню. Пойдем, любимый! Теперь мы вместе навек, и ничто не разлучит нас.

— А?

— Ха-ха, повелся. Понятно, что не навек — нужен ты мне будешь так долго.… Но на вечер у меня уже планы, учти! И даже не вздумай мне тут крутить головой направо и налево — шары оторву! Понял?

— Да.

— Страшная штука — любовь, — сделала вывод Катя, идущая вслед за парой. — Особенно, в понедельник утром. Как сейчас, например.

40

— Это будет судьбоносный день для нас всех!

Главный оппозиционер страны Эрнст Радзюкевич ударил кулаком по столу, и обвел мутным взглядом ключевых деятелей своей партии, которые сидели вокруг него в креслах. На их лицах застыли покорные выражения, и они внимательно слушали каждое слово своего вождя.

— Мы проведем митинг, и докажем народу, что мы тоже имеем свое мнение! — разорялся старый маразматик, брызгая слюной. — Мы соберем толпу людей, мы пойдем к парламенту, и будем митинговать до тех пор, пока этот ряженый попугай Замбевич не согласится на наши условия! Мы подключим все СМИ, и весь Карахан будет смотреть на нас, все будут считать нас героями, которые не боятся высказать слово против слова тирана…

Радзюкевич еще долго бы мог нести всякую многообещающую чушь, которая мало чем отличается от той, которую президент толкает по телевизору, но его вежливо прервал один из оппозиционных деятелей:

— Какова конкретная цель митинга?

— Мы хотим знать, когда убийцы из «Ночного Рейда» понесут заслуженное наказание! Они чуть не убили меня, они высмеяли меня, и я этого так не оставлю! Пока не добьемся правды, мы будем протестовать…

Идея большого митинга зрела в седовласой голове Радзюкевича уже давно. К слову, митинги в Карахане происходили не слишком часто — техномагические условия жизни как-то заставляли караханцев мириться с тем, что во главе власти стоит пугало с куриными мозгами. Но сейчас, после того, как главного оппозиционера страны выставили дурачком прямо на телевиденье, он был намерен взять реванш — и заодно привести в действие давнюю задумку.

Тем более что тема уже была давно более чем наболевшей. Количество недовольных положением в стране, когда темной ночью неуловимые убийцы могут запросто прирезать твоего соседа, друга, родственника (в худшем случае — тебя самого), и сделают это снова, и снова, уже наводило на мысль о том, что пора бы и возмутиться. Желательно, погромче, чтобы услышали те, кто должен это прекратить. Если никто этого до сих пор не сделал, то потому, что стаду всегда нужен главный баран. То есть, тот, кто соберет их, и поведет за собой. Вот на эту почетную должность Радзюкевич и претендовал.

Вождя партии поддержал и один из его близких помощников по фамилии Джошуа. Этот интеллигентного вида молодой человек в очках окончил Караханский Университет Дипломированных Отношений, и очень быстро сделал карьеру в оппозиционной партии, став правой рукой Радзюкевича. Он и намекнул старшему, что кроме удовлетворения собственных амбиций от митинга можно получить и дополнительную выгоду. Какую именно — об этом история пока умалчивает.

— Вот, что мы сделаем, — взял слово этот самый Джошуа, когда Радзюкевич ударился в глухое, бессвязное бормотанье. — Мы бросим клич по всем нашим каналам связи с общественностью. Каждому, кто хочет сказать свое слово, но боится, мы пообещаем такую возможность. А затем….

*****************

Все происходящее начало напоминать Диме сон — прекрасный сон, первый после длинной очереди жутких кошмаров. Огромные сводчатые потолки аудиторий, длинные ряды скамеек и парт, и широкая, как палуба корабля, техномагическая доска, на которой, повинуясь мановению руки преподавателя, появляются картинки и образы; рубинового цвета мантия, которую ему выдали, и заставили надеть перед тем, как привезти сюда; Алиса и Катя рядом, рассеянно слушающие лекцию, и время от времени делая какие-то короткие, понятные только для себя пометки на бумаге, и даже сама бумага, на которой слова сами появлялись, стоило только приложить к ней палец — все это настолько не походило на обычное занятие в привычной, родной Академии, что казалось просто нереальным.

— Ну, как вам? — спросила Ледяная Королева, когда после окончания лекции они выходили из аудитории вместе с плотным потоком студентов своего факультета. — Правда, здорово?

— Без понятия, о чем ты, — зевнула Безумная. — Лично я из этой лекции ни слова не поняла. А записывала первое, что в голову придет. В основном, слова, которые рифмуются с паклей.

— Кажется, по расписанию после второй лекции у нас обед, — Дима заглянул в наручный коммуникатор. — Так, и куда идти? Где здесь буфет, или что?

— Шашлычную не хочешь? — фыркнула Алиса. — Здесь это называется кафетерий. Пошли, поищем.

Кафетерий оказался опять в лиловом корпусе — видимо, все, что касалось административной деятельности Академии, находилось только там, и нигде больше. Пришлось опять топать через стеклянный переход, а потом сворачивать в длинный коридор, и идти до конца до громадной двустворчатой двери из натурального дуба.

— Ух, вот это класс! — восхитилась Безумная, когда они прошли через двери, распахнутые настежь.

Кафетерий местной Боевой Академии представлял собой