Некромант из криокамеры - Владимир Кощеев

– Хорошо. – На одном из классовых заданий мне нужно было очистить оскверненное кладбище. По легенде там были захоронены жертвы Безумного мага, это одна из легенд Неверкома, – махнул я рукой на ее поднятую бровь. – Так вот, эти дети вставали из могил, бросались на меня, желая сожрать. Миранда передернула плечами. – Действительно, неприятно. – А потом я вскрывал их тела, чтобы добыть печень и скормить алтарю Богини Смерти, – невозмутимо продолжил я, делая новый глоток. – А теперь помножьте все это на реалистичность Неверкома. Именно такие вещи и превращают нас, некромантов, из романтизированной мечты о темных магах в нечто настолько ужасное и отвратительное… – я махнул рукой. – Вы видели, кто у меня служит, верно? Приятная компания, не правда ли? Ожившие мертвецы, скелеты, усохшие до состояния мумии личи. – Да, признаться, когда я первый раз пошла на погружение – я тоже была в шоке первое время, – доверительным тоном сообщила редактор, встряхивая рыжей копной волос. – Но все же, вы не пошли на реролл. – Нет, не пошел, – улыбнулся я. – Почему? – Пятьдесят тысяч золотом на начальных этапах не так-то просто поднять, Миранда. А когда мои доходы стали позволять такие траты, я уже привык, стал достаточно значимой фигурой в мире. И, знаете, как говорил Джон Мильтон: «лучше править в Аду, чем быть слугой на Небесах», – процитировал я классику. Редактор улыбнулась. – То есть, вы бы не променяли свою текущую жизнь на спокойное существование? Все же, на вас постоянно сыплются приключения, какие-то проблемы, у вас, – указала карандашом на дверь, – целый штат неигровых персонажей, вы – первый в игре владелец целого города. И вам не хочется все это бросить, начать с начала? Я пожал плечами. – Нет, я нашел свое место. – А как же насчет слухов, что вам предложили купить новое тело? – В связи с некоторыми игровыми событиями, я его не получу в любом случае. – Вы о расправе над игроком Томасом из некогда союзной фракции? – тут же накинулась она. – Расскажите, что случилось, почему так произошло? Я как можно более мирно улыбнулся. – Всякий союз рано или поздно, распадается. Не секрет, что долгое время темная сторона главенствовала в игре. Но потом пришел Мэтт, герой Света, мир перевернулся. И с тех пор Хаос и Смерть, оставаясь вместе, сидели тише воды, ниже травы. Но вот пришло время перемен, и появился человек, нестандартные действия которого привели к новому переделу карты мира. – То есть, вы? – улыбнулась она. – Именно. – Скажите, как так получилось, что из всех людей, кто когда-либо становился темным, именно вам достался этот квест, это невероятное задание? – Все очень просто, Миранда, – кивнул я. – В мое время была такая история: заводим толпу обезьян в небольшое помещение, подвешиваем к потолку связку бананов. Как только любая из обезьян дотянется до бананов, с потолка льется ледяная вода. Как вы понимаете, освежающий душ достается всем. Так повторяется из раза в раз, пока ни одна из обезьян не станет тянуться за бананом. – Так, а дальше? – похоже, моя история ее заинтересовала. – Дальше меняется одна обезьяна на новую, – продолжил, чувствуя, как сам увлекаюсь рассказом. – Новичок видит бананы, лезет наверх за ними, но уже его соседи не дают этого сделать. – Потому что их всех окатит холодной водой, – кивнула редактор, не сводя с меня взгляда. – Именно. Потому что «здесь так не принято». И мой квест – он как те бананы, висит себе под потолком, а все проходят мимо. В той ситуации, что сложилась в игре – темные начинали именно здесь, в Карнате, а все, кто становился темным в других городах, подвластных светлым, уходили на реролл. Потому что играть бы им либо не дали, либо развиваться самому, когда даже в группу просто так не вступишь, было катастрофически сложно. – Но вам удалось. – Мне повезло, – пожал плечами. – Знаете, как это бывает – случайно наткнувшийся на новое игрок желает продать информацию тем, кто больше заплатит. Так вышло, что мне удалось не только заполучить квест, но и в ходе его выполнения узнать кое-что важное. А когда я осознал, что эта информация стоит денег – я ее продал. – Почему не оставили себе? Многие игроки мечтают о такой возможности. – А смысл? – развел я руками. – Представим, что я не стал торговать секретом, а сам решил воспользоваться, – я показал ей пятерню и начал демонстративно зажимать пальцы. – Для этого нужны: экипировка высокого класса, собственный большой уровень, а это огромные затраты времени на подготовку, и внушительная группа не менее прокачанных сыгранных союзников. К тому же, любая информация стоит денег до тех пор, пока ее не знают двое. Иначе это уже не секрет, а общеизвестный факт. Так что я не стал тянуть время, просто обратил свои знания в звонкую монету.

Миранда кивнула, что-то черкая на бумаге. – Возвращаясь к инциденту в храме, что вы можете рассказать о произошедшем? Я развел руками. – Увы, я могу лишь рассказать то, что вы наверняка и сами видели на видео – когда принадлежащий нашему пантеону храм Смерти разорили бывшие союзники, я пришел в ярость и наказал виновного. – Вы не чувствуете за собой вины? – Чувствует ли за собой вину человек, запускающий ракеты по союзнику, который только что подорвал твой город? – Но вам не кажется, это несопоставимые вещи? – Почему же, Миранда? Война – она везде война. Хоть в игре, хоть в реальности. На ней, знаете ли, иногда еще и убивают. – То есть, вы не считаете себя виновным в том, что игрок получил тяжелую психологическую травму из-за вашей деятельности? Я сделал последний глоток кофе. – У него тоже был выбор – в любой момент он мог снизить степень погружения и умереть от одного моего прикосновения, отправившись на перерождение, – пожал я плечами. – Здесь, видите ли, все завязано на войну. И создание вот такого прецедента – это еще один способ показать, как плохо быть со мной, какой я зверь и псих, а они, пришедшие в храм с целью его разрушить – мирные овечки. Редактор кивнула. – То есть, для вас – религия Неверкома это действующая религия, относиться к которой без должного пиетета нельзя? – Я являюсь младшим жрецом Смерти, Миранда, – кивнул я. – Наших Богов, существующих в Неверкоме, можно не только услышать, но и встретить, потрогать, – позволил себе улыбку. – Если они, конечно, вам разрешат к себе прикоснуться. – Но в целом? – В целом, да. В мое время основополагающим правилом выживания социума было уважение. Не делай другому того, что не хотел бы получить сам – золотое правило. И, когда в ваш дом приходят люди с оружием наперевес, когда ваши храмы оскверняют, когда ваших жен и дочерей насилуют на ваших глазах – я считаю, настоящий мужчина должен давать отпор всеми возможными средствами. И делать это так, чтобы больше ни у кого и мысли не возникло даже подумать о повторении нападения. – Очень, знаете ли, – чуть склонила она голову, – жестокое мировоззрение. – Есть несколько категорий людей, Миранда. Одни – не поступают плохо, потому что им подобное запрещают моральные устои. Другие – потому что боятся быть наказанными. Но именно последние превращают памятники в разрисованный граффити кусок камня. Потому что им за это ничего не будет. И, если в нужное время, им не переломать все кости рук – они будут только смелее, наглее. Потому что вместо реального наказания – у них вседозволенность. – Ваша речь, конечно, проникновенна, уважаемый Макс, но она граничит с нарушениями сразу нескольких современных законов. Я пожал плечами. – Я и не говорю, что я – ангел или, упаси Мор, пример для подражания. Уже озвучил в начале беседы, моя работа – ковыряться в трупах, к моим словам нужно относиться очень скептически. Миранда кивнула, не забыв при упоминании Бога Смерти сделать пометку в блокноте. Я же налил себе еще немного кофе и захрустел печеньем. – Что ж, у меня осталось всего несколько вопросов, если вы не возражаете. – Конечно, – кивнул я, запив печенье. – Спрашивайте. – Вам, фактически, триста с лишним лет, Макс. Вы наверняка знаете, что у нас на Земле произошло много страшных событий, расскажите, что вы об этом думаете? Я пожал плечами. – Люди всегда стремились друг друга уничтожить. Не меньшим стремлением было загадить шарик Земли, кружащий по Солнечной системе. Что я могу сказать? Мне очень жаль, что в какой-то момент человечество доигралось и получило сдачу от природы. – Вам все равно? – уловила мой тон журналистка. – Я не могу жалеть, Миранда. Мне попросту нечего и некого. Вы сами сказали – мне больше трех сотен лет. Это даже по вашим меркам очень круто. Никого из тех, кого я знал и помнил, кого любил, кто любил меня – не осталось в живых. Я – последний в своем роде. И земляне мне так же чужды, как были бы чужды мои современники какому-нибудь размороженному Вальтеру Скотту. – И мы снова вернулись к вопросу разморозки. Вам же наверняка известно, до сих пор разморожено меньше трех десятков людей. Почему, как вы думаете, в этот список попали именно вы? Я улыбнулся самой очаровательной улыбкой, на какую был способен. – Простите, Миранда, но за ответом на этот вопрос вам лучше всего обратиться к корпорации Nevercome, Inc. Еще раз мило улыбнувшись, девушка постучала себя карандашом по пальцу и задала новый вопрос. – Нас читает огромное количество людей. Хотели бы вы что-то им передать, пожелать? Может быть, посоветовать, стоит ли играть в Неверком или же?..