Властители Рун - Дэвид Фарланд

Если Шостагу повезет, Лорд Волк наткнется на человека, близкого к хвосту «змеи». Это лишь ненамного уменьшит метаболизм Шостага.

Однако Шостаг предпочитал не полагаться на удачу.

Оглянувшись, Радж Ахтен заметил, что Шостаг тоже выбежал из кухни. Значит, рассудил Лорд Волк, Посвященных в Башне, скорее всего, нет. Они спрятаны где-то в замке. Он побежал в сторону ближайшего здания.

Шостаг последовал за ним, слишком быстро свернув за угол. Инерция его движения была такова, что он сшиб с ног нескольких неудачно подвернувшихся защитников замка. Зацепился ногой за валявшуюся пику и чуть не упал. Выровнялся. Побежал дальше.

Воздух казался тяжелым, дышать было трудно. Шостаг не обладал дарами мышечной силы, которые облегчили бы ему процесс дыхания при таком высоком метаболизме. Он почувствовал головокружение.

Подбежав к зданию, Радж Ахтен ворвался внутрь. Шостаг за ним.

Шостаг тоже был Лордом Волком и обладал дарами нюха трех псов. Он воспринимал запахи так, как большинству людей и не снилось, и очень остро чувствовал человеческий запах. Поэтому его ничуть не удивило, когда Радж Ахтен, оказавшись внутри здания, почти сразу же рванул на себя дверь гардеробной. Как и Шостагу, ему не нужно было видеть человека, чтобы узнать, где тот прячется.

Вращая топором, Шостаг бросился на Радж Ахтена.

Тот увернулся, блокировав удар своим топором; посыпались искры. У Радж Ахтена топор был меньше и его железная рукоятка погнулась. Шостаг удивился, как это его мощный удар не раздробил Радж Ахтену руку. Сделав неожиданный выпад своей кривой саблей, Радж Ахтен вонзил се прямо в живот Шостагу.

Однако Шостага вряд ли можно было назвать новобранцем, и зрелище собственного вспоротого живота не испугало его. Жизнестойкости у него было побольше, чем у некоторых лордов; жизнестойкости, которой его одарили волки, длинными зимними ночами охотившиеся на медведей и кабанов.

Неглубокая колотая рана лишь разозлила его. Схватив топор обеими руками, он размахнулся и нанес Лорду Волку удар, который должен был раскроить его надвое.

Однако Радж Ахтен откинулся назад, бросил свой погнутый топор, уклонился от удара Шостага, всем телом обрушился на дверь в гардеробную и ввалился внутрь.

Посвященный лежал перед ним, наполовину укрытый платьями служанок и кедровыми щепками, приготовленными для растопки. В одной руке он держал боевой молот, в другой щит. Его звали сэр Овлсфорт и в «змее» он отстоял от Шостага всего на пять человек.

Шостаг понял: если он не убьет Радж Ахтена сейчас, другого шанса у него не будет. Он потянул на себя топор, собираясь обрушить его на голову Лорда Волка.

И тут сквозь глазную щель шлема Овлсфорта Радж Ахтен вонзил два пальца прямо ему в мозг.

Шостага едва не вырвало. Радж Ахтен уклонился от топора и, внезапно превратившись в расплывчатое пятно, метну лея к нему.

И на этом для Шостага все кончилось.

Кто именно станет новой головой змеи, Радж Ахтена волновало мало. Следуя указаниям своего носа, он обшарил еще несколько зданий и убил еще шесть Посвященных. А заодно и шестьдесят обычных защитников Лонгмота. В душе тлела слабая надежда, что среди них окажется и Джурим.

Сражение заканчивалось. Король Ордин погиб, так же, как и большинство защитников. Радж Ахтену редко доводилось нанести противнику столь полное поражение и притом самому, лично, пролить так много крови

Незадолго до этого был момент, когда он наткнулся на человека, который с огромной скоростью выбежал из какого-то здания. Явно из благородных. Радж Ахтен узнал в нем эрла Дрейса, не столько по пышной одежде, сколько по изображению серого коня и четырех стрел на щите. Еще одна голова змеи.

Он выглядел весьма эффектно, этот эрл. Высокий, с большими серыми глазами; вся манера поведения выдавала в нем человека дворянского происхождения.

Радж Ахтен подставил ему ножку, а когда тот упал, перерезал горло.

Сейчас, без сомнения, никаких неожиданностей быть уже не могло. Он стоял на небольшом холме рядом с Башней Посвященных, которую все еще охраняли около двухсот рыцарей Ордина. Солдаты Радж Ахтена захватили двор, на стенах практически не осталось защитников.

Трос саламандр трудились, очищая западные переходы замка, а солдаты добивали уцелевших в его восточной части. Отовсюду неслись крики и стоны умирающих. В воздухе остро пахло кровью, дымом и серой.

Дело было почти сделано.

Радж Ахтен побежал к Башне Посвященных, собираясь прикончить охранявших ее рыцарей, когда внезапно ему стало ужасно не по себе. Живот скрутило, как обычно бывало, если погибал кто-то из его Посвященных.

Эремон Воттания Солетт душил Салима аль Дауба. Удавить человека, да еще обладающего дарами жизнестойкости — это требовало немало времени. Эремону пришлось очень и очень нелегко. Он вспотел, пальцы намокли и скользили.

Салим не сопротивлялся, так и не придя в сознание. И все же он слегка повернул голову, затрудняя убийце его работу; наверно, подсознательно хотел избежать своей участи. Ноги у него ритмично дергались, губы посинели, язык вывалился наружу. Охваченный паникой, он открыл невидящие глаза.

Охранник ничего не замечал. Он стоял у открытой двери повозки, наблюдая за тем, что творится в замке. Дурно пахнущие, полубольные Посвященные тоже не обратили внимания на происходившую рядом с ними молчаливую борьбу. Ритмичные удары ног Салима потонули в окружающем шуме, его сознание воспринималось как попытка Посвященного устроиться поудобнее на прогнившем сене.

Только один из Посвященных, глухой, который лежал неподалеку, не сводил с Эремона расширенных от ужаса глаз. Это был не какой-нибудь недавно захваченный лорд с севера, а один из собственных Посвященных Радж Ахтена, вектор, через которого Лорд Волк получал сотни даров слуха. Он верно служил своему господину, но обращались с ним хуже, чем с собакой. У этого человека были веские причины ненавидеть своего лорда, желать ему смерти. Все время, пока Эремон душил Салима, он не спускал с глухого глаз, надеясь, что тот не поднимет крик.

Салим дернулся посильнее, ударил по полу обутой в сапог ногой.

Охранник обернулся и увидел, как дергаются ноги Салима. Мгновенно оказавшись около Эремона, он нанес ему удар кривым ножом, отрубив руку чуть пониже локтя.

Из обрубка хлынула кровь, руку пронзила жгучая боль. Но его рука, рука, лишенная грации, которую ему на протяжении многих лет с трудом удавалось разжать, продолжала стискивать горло Салима, точно воплощенная смерть.

Охранник схватил ее и попытался оторвать от горла Салима, но Эремон сумел нанести ему сзади удар по колену, и тот рухнул среди Посвященных.

И тут Эремону стало легко, как не было уже давным-давно. Украденная грация снова хлынула в его тело. Сердце и мышцы обрели свою гибкость — впервые за много лет.