Загадать желание - Ольга Кай

Арис отцепил мои пальцы от своей рубашки.

– Посиди тут, – и, спрыгнув на землю, пошел через луг.

Мавка, похожая на Осинку, остановилась. Рядом с ней, опираясь на сучковатую клюку, встал бородатый дедок-лесовик. Другие оборачивались, смотрели на человека, и, равнодушно отвернувшись, шли дальше. С испуганным писком прошмыгнули мимо Арисовых ног бузинята, покатились темными шерстяными клубочками. Один задержался, остановился, подняв ушки, но тут же снова юркнул в траву и поспешил следом за товарищами.

– Вечер добрый, – проговорил Арис.

– Добрый, говоришь? – проскрипел лесовик.

– Да уж, – Горыныч хмыкнул. – И сам вижу, что ошибся… Что случилось? Почему вы уходите?

Чужое, чужое, – зашептало жалобно за моей спиной, и я оглянулась, не сразу сообразив, что это снова тени заговорили. – Чужое. Идем. Скорей…

– Нам больше негде жить, змеиный брат. Земля умирает. Стражей все меньше, и защитить ее некому… Люди тоже уходят.

– А люди могли помочь, – мавка вздохнула и добавила: – Раньше. Много раньше. И чужаки из иномирья могли… Только никто не захотел.

– Ладно тебе, Грушенька, – лесовик по-отцовски ласково тронул ее руку. – Люди не помогли нам. А мы не помогли им. Многое стоило решить раньше, да теперь поздно говорить об этом, и сожалеть поздно.

Чужое! Идем, идем! – взмолились тени. Мавка подняла голову и посмотрела мне в глаза, ее красивое лицо исказило отвращение. Даже Арис заметил, обернулся быстро через плечо, проверяя, все ли со мной в порядке.

– Уходите в Заповедный лес? – спросил он.

– Будем защищать его до последнего, только не берусь сказать, долго ли выдержим, – старик тяжело оперся о посох, сжал навершие крючковатыми пальцами. – Так что если знаешь, змеиный брат, какую лазейку, если хитрость человеческая в силах придумать, как отвести беду – будь добр, не мешкай.

Послышался невеселый смешок.

– Я-то у вас спросить думал, – признался Арис.

– Не в добрый час ты пришел за советом…

Туман сгущался, и теперь, куда ни глянь – лишь фиолетовое марево вверху да по сторонам, только небольшой клаптик травы сухой и дороги. И фигуры, бесшумно идущие мимо, выплывающие из мглы, чтобы снова в ней раствориться. Скоро на этом отгороженном туманом пятачке осталась лишь я – верхом на одолженной лошади, Горыныч да лесовик с мавкой. И недовольно ворочающаяся под кочками чернота.

– Одно я тебе скажу, змеиный брат: опасность рядом. Теперь она всегда рядом с тобой… Нет-нет, змеиный брат, я знаю, ты ждешь беды. Но не той, и не оттуда.

– Снова намеками? – Арис недовольно повел плечами. – Сказал бы уже прямо.

Лесовик печально улыбнулся и покачал головой:

– Нет. Не время еще.

Горыныч отвернулся, провожая взглядом исчезающих в тумане мавок и кикимор.

– Не время, говоришь?.. Что ж, я зря спросил. Мне не на что выменять твои ответы.

– И правильно. Я больше не торгуюсь, змеиный брат, – старик кивнул косматой головой. – Прощай. Может, свидимся.

И, взяв за тонкую ручку золотоглазую Грушу, пошел, переваливаясь, следом за остальными. Туман поглотил их силуэты и сомкнулся плотной стеной. Арис вернулся, посмотрел на меня и, взяв под уздцы лошадь, молча пошел по дороге.

Роща выплыла из тумана гребнем серых стволов. Из зарослей не доносилось ни звука. Кругом вообще было как-то уж слишком тихо, лишь изредка слабо вздыхал ветерок, и тогда сухая листва на деревьях отвечала громким шелестом. Горыныч то и дело поглядывал в тень под ветвями, потом обернулся ко мне:

– Если устала, можно здесь переночевать.

Все еще сидя на одолженной лошадке, я помотала головой. Согласна была идти пешком, ехать верхом – только бы не туда, в непроглядную мглу погибающей рощи. Арис отвернулся и пошел дальше, держа под уздцы лошадь. А я вдруг поняла, что на самом деле отдых был нужен ему, и теперь корила себя за поспешный отказ.

Противный воющий звук, далеко разнесшийся во влажном воздухе, заставил Горыныча остановиться. Пока Арис вглядывался в туман и прислушивался, я вспомнила, что слышала похожий звук вчера. Но в этих краях почти не осталось людей. Или иностранные наемники мародерствуют в опустевших селениях?

– Иштранская дудка? – спросила я.

И тут же новый звук, словно петарду взорвали. А может, выстрел? Один, второй, третий… Снова тишина.

– Слазь, – негромко сказал Арис. – Не стоит оставаться на дороге.

В рощу мы зашли недалеко, до первой окруженной кустарником полянки – чтобы не попасться на глаза случайным путникам. Горыныч привязал лошадь и сел подле меня, опустив голову, закрыв ладонями лицо. Спрашивать, что случилось, не было надобности: наверное, тех, кого мы сегодня проводили в последний путь, Арис знал гораздо лучше, чем можно было подумать. Обняв колени, я смотрела в туманные тени. С каждой минутой мне все больше казалось, что тени шевелятся, а потом в них появились силуэты – вроде бы человеческие, но какие-то неправильные, изменчивые. Они перетекали от дерева к дереву, меняя форму – то руки вытянутся, доставая до земли, то голова станет длинной, словно огромный кабачок. Хотелось зажмуриться, но казалось, они ждут только этого, чтобы оказаться рядом, совсем-совсем близко…

Я тряхнула головой, но видения не исчезли и продолжали свой медленный, невероятный танец в сером тумане.

Что же это? Неужели призраки мертвого города вышли следом за мной из Иванцово? И теперь, выпущенные на волю, будут ходить по земле?

А может, я просто схожу с ума?..

Твари Пустоши в присутствии Ариса затаились, но, в ответ на мысленный вопрос, тихо вздохнули:

Чужое…

Чужое?

Я пододвинулась к Горынычу, позвала шепотом:

– Арис!

Он поднял голову, огляделся. И обнял, ободряюще сжав мне плечо.

– Не бойся. Они ничего не сделают.

От этих слов стало немного спокойней, но я прижалась к Горынычу, ища защиты: он-то видел то же самое, но не боялся. Значит, знал, как с ними справиться.

– Что это?

– Просто тени. Тех, кто был здесь когда-то…

Нечеткие силуэты, изменяясь и перетекая, двигались у края полянки, к счастью, не подбираясь ближе.

– Значит, и наши тени здесь останутся?

– Нет. Это тени тех, кто здесь погиб, – и, в ответ на мой ошеломленный взгляд, добавил: – Закрой глаза.

Я послушалась.

Сразу стало легче. Не маячили перед глазами уродливые тени неизвестных мертвецов – разбойников или несчастных путников, навсегда оставшихся в этой роще. Хотелось положить голову Арису на плечо, но я постеснялась – уткнулась лицом в колени.