Повседневная жизнь российских жандармов - Борис Григорьев

Итак, все действующие лица и исполнители покушения заняли свои места, указанные им Софьей Перовской.

Вернемся снова к Александру II, оставленному нами в манеже. «Около часу дня окончился в Михайловском манеже развод в Высочайшем присутствии и Е. И. В.

Государь Император Александр Николаевич, оставив манеж, изволил заехать для завтрака в Михайловский дворец» (из обвинительного заключения). «Во 2-м часу дня императорская карета, выехав из дворца, проехала по Инженерной улице и повернула направо по набережной Екатерининского канала, по направлению к Театральному мосту. Карета ехала быстро в сопровождении обыкновенного конного конвоя из шести казаков и следовавших сзади, в санях, друг за другом, полицмейстера полковника Дворжицкого, Корпуса жандармов капитана Коха и ротмистра Кулебякина» (из обвинительного заключения по делу Н. Рысакова).

Согласно «Дневнику событий с 1 марта по 1 сентября 1881 года», на набережной по обязанностям службы находились:

вдоль стены Михайловского сада у ворот стояли подле лавочек дежурный вахтер Егоров и три дежурных дворника;

по другую сторону проезда на панели, немного ближе к Театральному мосту — городовые Памфил Минин и Василий Несговоров;

на самом мосту стояли: помощник пристава 1-го участка Казанской части поручик Константин Максимов, околоточный надзиратель 1-го участка Казанской части Егор Галактионов, а в нескольких шагах от них — городовой Афанасьев (их участок был от Певческого до Театрального моста).

Вне маршрута следования царской кареты находился юнкер конвоя его величества Кайтов, который заведовал разъездами по Лебяжьему каналу вдоль Дворцовой набережной. Его конвой проехал мимо Театрального моста и повернул на Царицын луг вдоль балаганов.

На набережной — от угла Инженерной улицы до Театрального моста — в это время находились следующие случайные прохожие: рабочий Назаров (скалывал лед ломом); обойные подмастерья-подростки лет по 16 Федор Дьяконов и Орест Базырин (шли по панели и несли кушетку); крестьянский мальчик Николай сын Максимов Захаров — не более 14 лет от роду — в качестве посыльного нес корзину с мясом на голове; фельдшер лейб-гвардии Павловского полка Василий Горохов (шел по панели в сторону Невского проспекта вдоль решетки канала); учитель музыки при женском Патриотическом институте; французский подданный Юлий Берн Кипри (шел из-за Мойки); солдатка Давыдова; двое или трое неизвестных мужчин.

Конные казаки, которых император, согласно воспоминаниям его морганатической супруги, терпел только ради нее, ехали в следующем порядке: впереди — Илья Федоров и Артемий Пожаров, у правой дверцы — Михаил Луценко, у левой — Иван Олейников, а за ним Александр Малеичев.

Великий князь Михаил Николаевич с сыновьями на несколько минут задержался в Михайловском дворце.

Не доезжая 150 шагов до поворота к Екатерининскому каналу, государь обогнал возвращающийся из манежа после развода караул 8-го флотского экипажа в числе 47 человек под командованием мичмана Ерниковича. В то же самое время по тому же направлению, но только по Б. Итальянской улице, следовал с развода, под началом поручика Кинареева, взвод юнкеров 2-й роты 1-го военного Павловского училища в составе 25 человек.

Все протяжение Екатерининского канала, от поворота с Инженерной улицы до Театрального моста, отгорожено от Михайловского сада каменною стеною, а от канала — железной решеткою.

Фельдшер Василий Горохов шел по набережной в сторону Невского проспекта и вскоре обогнал шедшего в том же направлении неизвестного мужчину, у которого в согнутой кверху руке был маленький белый узелок. Горохов обогнал его шагов на пять и в этот момент увидел царскую карету, выезжавшую с Инженерной улицы. Горохов остановился подле самой решетки, чтобы отдать царю честь, при этом он заметил, что неизвестный человек тоже остановился на краю панели, не дойдя до него шагов шести. Шедшая впереди них солдатка Давыдова остановилась рядом с подмастерьями Дьяконовым и Базыриным, которые поставили свой диванчик на панель и сняли шапки. В эту секунду к ним подошел мальчик Захаров, который спустил корзину с головы, поставил ее подле себя на панель и тоже снял шапку.

По другую сторону канала, у ворот ограды Михайловского сада, в почтительной позе замерли дежурный вахтер Егоров и три дежурных дворника; дальше на панели в сторону Театрального моста — городовые Минин и Несговоров.

Главный режиссер этого трагического спектакля — Его Величество Случай — расставил всех действующих лиц и статистов по их местам на сцене, и осталось только подать сигнал для начала кровавого действия. И он не замедлил последовать в один час сорок пять минут пополудни, когда экипаж с царем, улыбающимся на низкие поклоны трех мальчиков и женщины и отдавшим честь в ответ на приветствие военного фельдшера, промчался мимо. И тут свою первую оглушительную реплику подал один из появившихся на сцене героев-злодеев: неизвестный мужчина на глазах застывшего в изумлении и страхе дежурного вахтера Егорова бросил свой белый узелок под царскую карету в ту самую роковую минуту, когда она стремглав проезжала мимо него. «Под задними колесами царской кареты раздался оглушительный взрыв, как от выстрела из пушки. Взрыв был настолько силен, что разбил заднюю стенку экипажа и поранил лошадей полковника Дворжицкого, следовавшего в санях вплотную за каретой» (Дневник событий с 1 марта по 1 сентября 1881 года. СПб., 1882).

В первом акте начавшейся зловещей трагедии сцена сразу приобрела кровавый вид: позади кареты лежал мертвый казак Александр Малеичев, другой казак — ординарец государя, унтер-офицер Кузьма Мачнев, сидевший на козлах возле лейб-кучера Фрола Сергеева, был ранен. На тротуаре у решетки канала бился на земле и стонал от боли смертельно раненный крестьянский мальчик Николай Захаров. Впереди, по ходу движения кареты, медленно оседал на землю городовой Памфил Минин. Оставшиеся невредимыми мальчики Федор Дьяконов, Орест Базырин и прачка Давыдова оцепенели на своих местах от страха и ужаса.

«Мимо перепуганного Горохова пробежал в сторону Невского проспекта неизвестный мужчина, уже без узелка в руках, громко кричавший: „Держи! Держи!“ Следом за ним бросился бежать городовой Василий Несговоров и сам Горохов. Оказавшийся на дороге рабочий Назаров, коловший ломом лед, ловко бросил его преступнику в ноги. Последний споткнулся и упал как раз в то время, когда городовой наступил ему на пятку. Вдвоем Несговоров и Горохов пытались скрутить преступника, но тот отчаянно сопротивлялся. В это самое время со стороны Невского проспекта подоспели солдаты лейб-гвардии Преображенского полка Платон Макаров и Иван Евченко, которые бросились им на помощь и все четверо прижали его в полусогнутом состоянии к земле так, что он не мог больше корчиться. Лицом он был обращен к Театральному мосту. Увидев в собравшейся вокруг него толпе знакомое лицо (по-видимому, это был третий или четвертый террорист. — Б. Г., Б. К.), он громко крикнул: „Скажи отцу, что меня схватили!“» (там же).

А что же главные действующие лица охраны? «После взрыва начальник охранной команды капитан Кох выскочил из саней и бросился к царской карете, но, увидев, что навстречу ему бежит преступник, преследуемый городовым, подоспел к нему в тот момент, когда его уже схватили. Схватив его за воротник пальто левой рукой, правой он обнажил шашку, чтобы оградить его от расправы набежавшей разъяренной толпы. Ротмистр Кулебякин выскочил из своих саней, увидев бегущего к Невскому проспекту человека, и подоспел к нему тогда, когда он уже был схвачен. Убедившись в этом, он поспешил к царской карете» (там же).