Ангелы и Демоны - Дэн Браун

Несмотря на фонарь телевизионщиков — камерарий был имискренне благодарен, — он по-прежнему держал лампаду в высоко поднятойруке. «Я — луч света во тьме. Я — свет». Лампада на ходу колебалась, ивременами у него возникало опасение, что масло из нее выплеснется и обожжетего. Камерарию этого не хотелось. За сегодняшний вечер ему и без того пришлосьувидеть слишком много опаленной плоти. Включая свою собственную.

По телу камерария струился пот, священник задыхался,напрягая последние силы. Однако, оказавшись на вершине, он почувствовал себявозрожденным. Клирик стоял на ровном участке холма, в том месте, где емустолько раз приходилось бывать. Здесь тропа кончалась, упираясь в высокуюземляную стену. На стене виднелась крошечная надпись: «Mausoleum S». Могиласвятого Петра.

В стене, где-то на уровне груди камерария, имелосьотверстие. Рядом с отверстием не было золоченой таблички или какого-либо иногознака почтения. Была всего лишь дыра в стене, ведущая в небольшой грот снищенским, рассыпающимся от древности саркофагом. Камерарий заглянул в грот иустало улыбнулся. Он слышал топот ног шагавших следом за ним людей. Поставивлампаду на землю, священник преклонил колени и вознес краткую молитву:«Благодарю Тебя, Боже. Я почти исполнил свой долг».

* * *

Потрясенный кардинал Мортати, стоя на площади Святого Петрав окружении священнослужителей, следил за драмой, разворачивающейся перед нимна огромных телевизионных экранах. Он уже не знал, чему верить. Неужели весьмир был свидетелем того, что видел он сам? Неужели Господь действительноговорил с камерарием? Неужели антивещество на самом деле спрятано в могилесвятого Пе…

— Посмотрите! — выдохнула окружающая его толпа.

— Там, там! — Все люди, как один человек,показывали на экран. — Чудо! Чудо!

Мортати поднял глаза. Качающаяся камера плохо удерживалаугол изображения, но в остальном картинка была совершенно четкой. Образ,который узрел весь мир, был поистине незабываем.

Камерарий стоял на коленях спиной к зрителям, а перед нимнаходилось неровное отверстие в стене, через которое можно было увидетькоричневый глиняный гроб. Хотя Мортати видел этот стоящий среди обломков камнейгроб лишь раз в жизни, он сразу его узнал. Ему было известно, кто в немпокоится. San Pietro.

Мортати был не настолько наивен, чтобы думать, что причинойвопля, вырвавшегося из груди сотен тысяч людей, был восторг от лицезрения самойсвященной реликвии христианского мира — могилы святого Петра. Люди упали наколени вовсе не из почтения к апостолу. Их привел в экстаз предмет, стоящий накрышке гроба, и именно этот предмет заставил их вознести благодарственнуюмолитву Господу.

Ловушка с антивеществом. Она была спрятана в темнотеНекрополя. Именно там она простояла весь день. Современнейший прибор.Смертельно опасный. Неумолимо отсчитывающий время.

Откровение камерария оказалось Истиной.

Мортати с изумлением смотрел на прозрачный цилиндр с парящимв его центре мерцающим шариком. В гроте ритмично мерцал свет — электронныйдисплей отсчитывал последние пять минут своего существования.

На крышке саркофага, всего в нескольких дюймах от ловушки,находилась беспроводная камера наблюдения швейцарской гвардии.

Мортати перекрестился. Более пугающего изображения ему недоводилось видеть за всю свою долгую жизнь. До него не сразу дошло, что вскореположение станет еще страшнее.

Камерарий поднялся с колен, схватил прибор и повернулсялицом ко всем остальным. Было видно, что священник предельно сосредоточен. Необращая ни на кого внимания, он начал спускаться с холма тем же путем, которымна него поднялся.

Камера выхватила из темноты искаженное ужасом лицо ВитторииВетра.

— Куда вы?! Камерарий! Я думала, что вы…

— Имей веру, дочь моя! — воскликнул священник, незамедляя шага.

Роберт Лэнгдон попытался остановить камерария, но емупомешал Шартран, который, видимо, полностью разделял веру клирика.

После этого на экранах появилось такое изображение, какоебывает, когда съемка ведется из кабинки американских горок. На картинкевозникали вращающиеся силуэты. Вместо лиц крупным планом неожиданно появилисьбегущие ноги, несколько раз изображение вообще исчезало. Вся группа, спотыкаясьв полутьме, мчалась к выходу из Некрополя.

— Неужели он несет прибор сюда? — не веря своимглазам, в ужасе прошептал Мортати.

Весь мир, сидя перед телевизорами, с замирающим сердцемследил за тем, как камерарий мчится к выходу из Некрополя, неся перед собойловушку с антивеществом.

«Смертей этой ночью больше не будет!» — твердил про себясвященник.

Но он ошибался.

Карло Вентреска вырвался из дверей собора Святого Петра водиннадцать часов пятьдесят шесть минут. Ловушка антивещества, которую ондержал перед собой в вытянутых руках, напоминала таинственный сосуд для сборацерковных подаяний. Его глаза слезились от яркого света, но он все же смогувидеть на экранах свое изображение. Обнаженный по пояс и страдающий от боли,он возвышался над площадью подобно древнему гиганту. Такого звука, которыйпрокатился над толпой, камерарий не слышал ни разу в жизни. В этом многоголосомкрике было все: рыдания, визг, пение, молитвы…

— Избавь нас от зла, — прошептал он.

Гонка от Некрополя до выхода из собора окончательно лишилаего сил. И это едва не кончилось катастрофой. В последний момент Роберт Лэнгдони Виттория Ветра попытались его остановить. Они хотели отнять ловушку ишвырнуть ее назад, в подземелье Некрополя, чтобы все остальные могли спастись,выбежав из собора. Слепые глупцы!

Карло Вентреска вдруг с ужасающей ясностью понял, что ни зачто не выиграл бы этой гонки, не окажись на его стороне сам Бог. Когда РобертЛэнгдон уже почти остановил камерария, на его пути встал лейтенант Шартран,откликнувшийся на призыв священника. Что касается репортеров, то те не моглиему помешать, поскольку жаждали славы да к тому же тащили на себе слишком многооборудования.

Воистину, неисповедимы пути Господни!

Камерарий вначале услышал позади себя топот ног… а затем иувидел своих преследователей на огромных экранах. Собрав последние силы, онвоздел руки с ловушкой к небу, а потом, словно бросая вызов иллюминатам,расправил плечи, чтобы весь мир мог увидеть его обожженную клеймом грудь. Черезмиг он уже бежал вниз по ступеням лестницы.

Наступал последний акт драмы.

«С Богом! — подумал он. — С Богом…»

* * *

Четыре минуты…