Попытка к бегству. Хищные вещи века. За миллиард лет до конца света. Гадкие лебеди - Борис Стругацкий

– Как продвигается работа над статьей? – спросил Зурзмансор.

Виктор угрюмо посмотрел на него. Нет, это была не насмешка. И не светский вопрос, чтобы завязать беседу. Этому мокрецу, кажется, действительно было любопытно узнать, как продвигается работа над статьей.

– Никак, – сказал Виктор.

– Было бы любопытно прочесть, – сообщил Зурзмансор.

– А вы знаете, что это должна быть за статья?

– Да, представляем. Но ведь вы такую писать не станете.

– А если меня вынудят? Меня генерал Пферд защищать не станет.

– Видите ли, – сказал Зурзмансор, – статья, которую ждет господин бургомистр, у вас все равно не получится. Даже если вы будете очень стараться. Существуют люди, которые автоматически, независимо от своих желаний трансформируют по-своему любое задание, которое им дается. Вы относитесь к таким людям.

– Это хорошо или плохо? – спросил Виктор.

– С нашей точки зрения – хорошо. О человеческой личности очень мало известно, если не считать той ее составляющей, которая представляет собой набор рефлексов. Правда, массовая личность почти ничего больше в себе и не содержит. Поэтому особенно ценны так называемые творческие личности, перерабатывающие информацию о действительности индивидуально. Сравнивая известное и хорошо изученное явление с отражением этого явления в творчестве этой личности, мы можем многое узнать о психическом аппарате, перерабатывающем информацию.

– А вам не кажется, что это звучит оскорбительно? – сказал Виктор.

Зурзмансор, странно искривив лицо, посмотрел на него.

– А, понимаю, – сказал он. – Творец, а не подопытный кролик… Но, видите ли, я изложил вам только одно обстоятельство, сообщающее вам ценность в наших глазах. Другие обстоятельства общеизвестны, это правдивая информация об объективной действительности, машина эмоций, средство возбуждения фантазии, удовлетворение потребности в сопереживании… Собственно, я хотел вам польстить.

– В таком случае я польщен, – сказал Виктор. – Однако все эти разговоры к написанию пасквилей никакого отношения не имеют. Берется последняя речь господина президента и переписывается целиком, причем слова «враги свободы» заменяются словами «так называемые мокрецы», или «пациенты кровавого доктора», или «вурдалаки из лепрозория»… так что мой психический аппарат участвовать в этом деле не будет.

– Это вам только кажется, – возразил Зурзмансор. – Вы прочтете эту речь и прежде всего обнаружите, что она безобразна. Стилистически безобразна, я имею в виду. Вы начнете исправлять стиль, приметесь искать более точные выражения, заработает фантазия, замутит от затхлых слов, захочется сделать слова живыми, заменить казенное вранье животрепещущими фактами, и вы сами не заметите, как начнете писать правду.

– Может быть, – сказал Виктор. – Во всяком случае, писать эту статью мне сейчас не хочется.

– А что-нибудь другое – хочется?

– Да, – сказал Виктор, глядя Зурзмансору в глаза, – я бы с удовольствием написал, как дети ушли из города. Нового гаммельнского крысолова.

Зурзмансор удовлетворенно кивнул.

– Прекрасная мысль. Напишите.

Напишите, подумал Виктор с горечью. Мать твою так, а кто это напечатает? Ты, что ли, это напечатаешь?

– Диана, – сказал он. – А нельзя здесь что-нибудь выпить?

Диана молча поднялась и ушла.

– И еще я с удовольствием написал бы про обреченный город, – сказал Виктор. – И про непонятную возню вокруг лепрозория. И про злых волшебников.

– У вас нет денег? – спросил Зурзмансор.

– Пока есть.

– Имейте в виду, вы, по-видимому, станете лауреатом литературной премии лепрозория за прошлый год. Вы вышли в последний тур вместе с Тусовым, но у Тусова шансов меньше, это очевидно. Так что деньги у вас будут.

– Н-да, – сказал Виктор. – Такого со мной еще не бывало. И много денег?

– Тысячи три… Не помню точно.

Вернулась Диана и все так же молча поставила на стол бутылку и один стакан.

– Еще стакан, – попросил Виктор.

– Я не буду, – сказал Зурзмансор.

– Я, собственно… Гм…

– Я тоже не буду, – сказала Диана.

– Это за «Беду»? – спросил Виктор, наливая.

– Да. И за «Кошку». Так что месяца на три вы будете обеспечены. Или меньше?

– Месяца на два, – сказал Виктор. – Но не в этом дело… Вот что: я хотел бы побывать у вас в лепрозории.

– Обязательно, – сказал Зурзмансор. – Премию вам будут вручать именно там. Только вы разочаруетесь. Чудес не будет. Будет выходной день. Десяток домиков, лечебный корпус…

– Лечебный корпус, – повторил Виктор. – И кого же у вас там лечат?

– Людей, – сказал Зурзмансор со странной интонацией. Он усмехнулся, и вдруг что-то страшное произошло с его лицом. Правый глаз опустел и съехал к подбородку, рот стал треугольным, а левая щека вместе с ухом отделилась от черепа и повисла. Это длилось одно мгновение. Диана уронила тарелку, Виктор машинально оглянулся, а когда снова уставился на Зурзмансора, тот уже был прежний – желтый и вежливый. Тьфу, тьфу, тьфу, мысленно сказал Виктор. Изыди, нечистый дух!.. Или показалось? Он торопливо вытащил пачку сигарет, закурил и стал смотреть в стакан. «Братья по разуму» с большим шумом поднялись из-за столов и побрели к выходу, зычно перекликаясь. Зурзмансор сказал:

– Вообще мы хотели бы, чтобы вы чувствовали себя спокойно. Вам не надо ничего бояться. Вы, наверное, догадываетесь, что наша организация занимает определенное положение и пользуется определенными привилегиями. Мы многое делаем, и за это нам многое разрешается. Разрешаются опыты над климатом, разрешается подготовка нашей смены… и так далее. Не стоит об этом распространяться… Некоторые господа воображают, будто мы работаем на них, ну а мы их не разубеждаем. – Он помолчал. – Пишите о чем хотите и как хотите, Банев, не обращайте внимания на псов лающих. Если у вас будут трудности с издательствами или денежные затруднения, мы вас поддержим. В крайнем случае мы будем издавать вас сами. Для себя, конечно. Так что ваши миноги будут вам обеспечены.

Виктор выпил и покачал головой.

– Ясно, – сказал он. – Опять меня покупают.

– Если угодно, – сказал Зурзмансор. – Главное, чтобы вы осознали: есть контингент читателей, пусть пока не очень многочисленный, который весьма заинтересован в вашей работе. Вы нам нужны, Банев. Причем вы нам нужны такой, какой вы есть. Нам не нужен Банев – наш сторонник и наш певец, поэтому не ломайте себе голову, на чьей вы стороне. Будьте на своей стороне, как и полагается всякой творческой личности. Вот и все, что нам от вас нужно.

– Оч-чень, оч-чень льготные условия, – сказал Виктор. – Карт-бланш и штабеля маринованных миног в перспективе. В перспективе и в горчичном соусе. И какая вдова ему б молвила «нет»[36]?.. Слушайте, Зурзмансор, а вам приходилось когда-нибудь продавать душу и перо?