Лучшие рассказы - Нил Гейман

– Слышишь? – сказала она. – Они просыпаются. Они все уже просыпаются. Расскажи мне еще о молодости, что украла у них. Расскажи мне о красоте и могуществе. Расскажи, как ты умна, твое темнейшество.

Когда люди добрались до комнаты на самом верху башни, они увидали кровать, а на ней – очень старую женщину. Рядом величественно стояла королева, а при ней – троица гномов, которые то трясли головой, то озадаченно чесали в затылке.

На полу что-то валялось: куча костей да клок волос, тонких и белых, словно только что спряденная паутина; старые тряпки поверх и какая-то жирная пыль.

– Позаботьтесь о ней, – сказала королева, указывая черным деревянным веретеном на женщину на кровати. – Она сегодня спасла вам жизнь.

А потом она ушла, вместе с гномами. Никто из поднявшихся в комнату и никто из застрявших на лестнице не посмел их остановить. И никто так и не понял, что же случилось в тот день.

В миле от замка на прогалине Аркаирского леса королева и гномы запалили костер из хвороста и сожгли в нем и кудель, и нитку. Самый маленький гном разрубил черное веретено на куски своим походным топором. Обломки они тоже сожгли. Веретено жутко воняло, пока горело, так что королева даже закашлялась. В воздухе еще долго стоял запах старой волшбы.

Обугленные останки они закопали под рябиной.

К вечеру путники были уже на опушке.

Перед ними бежала тропинка; за холмом виднелась деревня, и из труб уже поднимался дым.

– Ну что, – сказал гном (тот, что с бородой). – Если взять отсюда прямо на запад, к концу недели мы выйдем к горам, а еще дней через десять благополучно доставим вас в Канселерский замок.

– Да, – согласилась королева.

– Со свадьбой вы, конечно, припозднились, но ее можно будет сыграть сразу же по возвращении. Всеобщий праздник, радость по всему королевству, цветы, музыка и так далее.

– Да, – согласилась королева.

Больше она ничего не сказала, а уселась на мох под дубом и принялась пить вечерний покой – глоток за глотком, вздох за вздохом.

Выбор все еще есть, подумала она, достаточно насидевшись. Выбор есть всегда.

И она сделала выбор.

Королева встала и пошла. Гномы устремились за нею.

– Вы в курсе, что идете на восток? – осторожно поинтересовался один из них.

– Да, – сказала королева.

– А, ну тогда все в порядке, – успокоился гном.

Они шли на восток, все четверо, повернувшись спиной к закату и к изведанным землям – прямо в ночь.

Сказка января

Щелк!

– Оно всегда так? – Малыш растерянно оглядывал комнату. Не будь он начеку, его бы, верно, сейчас размазало по стенке.

Двенадцатый похлопал его по плечу.

– Не-а. Не всегда. Если чего и стоит бояться, так это тех, наверху.

Он ткнул пальцем в чердачный люк на потолке. Дверца была распахнута, и тьма таращилась из-за нее, как черный глаз.

Малыш кивнул.

– Сколько у нас осталось времени?

– Вдвоем? Ну, еще минут десять.

– Знаешь, я все спрашивал там, на Базе, но мне так и не ответили. Сказали, я все увижу сам. В общем… кто они такие?

В темноте за чердачной дверцей что-то неуловимо изменилось. Двенадцатый молча приложил палец к губам, вскинул автомат и подал малышу знак – мол, делай как я.

И тут они посыпались из люка кубарем: кирпично-серые и зеленые, как плесень, острозубые и, главное, быстрые до невозможности. Пока малыш пытался нащупать спусковой крючок, Двенадцатый открыл огонь и уложил всех пятерых. Затем коротко глянул влево, на малыша. Того била дрожь.

– Вот ты и увидел, – подытожил Двенадцатый.

– Я имел в виду, что они такое?

– Что, кто… какая разница? Это враги. Проникают к нам через щели между временами. В пересменок, как сейчас, прямо толпами валят.

И они двинулись вниз по лестнице, на первый этаж. Загородный дом был невелик. На кухне за столом сидели мужчина и женщина. Двое в военной форме прошли мимо них, но хозяева, очевидно, ничего не заметили. Женщина лила шампанское в бокал.

На малыше мундир был темно-синий и новенький, с иголочки. На поясе болтались песочные часы – полный годовой запас белого песка. Мундир Двенадцатого, поношенный и выцветший до голубовато-серого, пестрел заплатками поверх всех резаных, рваных и прожженных дыр. Перед самой дверью кухни…

Щелк!

Вокруг стеной стоял лес, и холод пробирал до костей.

– ПРИГНИСЬ! – завопил Двенадцатый.

Что-то острое просвистело у них над головами и врезалось в дерево.

– А ты вроде говорил, что оно так не всегда, – пробормотал малыш.

Двенадцатый пожал плечами.

– Откуда же они берутся?

– Из времени, – ответил Двенадцатый. – Прячутся за спинами секунд и находят лазейки.

За деревьями что-то бабахнуло, и высокая ель вспыхнула свечой. На ветру затрепетало пламя, зеленое, как старая медь.

– Ну и где они теперь?

– Опять наверху. Они всегда так: или сверху приходят, или снизу.

И они действительно посыпались сверху, точно бенгальские искры, ослепительно прекрасные, белоснежные и, надо полагать, небезобидные.

Малыш, похоже, начал смекать. На этот раз они с Двенадцатым открыли огонь одновременно.

– Тебе инструкции дали? – спросил Двенадцатый.

На земле искры казались уже не такими красивыми – и куда более опасными.

– Ну… в общем, нет. Сказали только, что это всего на один год.

Двенадцатый перезарядил автомат не глядя. Малыш только сейчас заметил, что его напарник покрыт шрамами и уже начал седеть. Сам-то он был на вид сущий ребенок, едва способный удержать оружие.

– А что этот год покажется тебе вечностью, они не сказали?

Малыш покачал головой. Двенадцатый помнил, что когда-то и он был таким же маленьким мальчиком в чистеньком, новеньком мундире. Неужели и лицо у него было такое же юное? Такое невинное?

Из восьми чудовищ он уложил пять. Малыш – остальных. Искры погасли.

– Значит, целый год придется воевать? – уточнил малыш.

– И каждую секунду, от первой до последней, – подтвердил Двенадцатый.

Щелк!

Прибой накатывал на берег волна за волной. Здесь было жарко: в Южном полушарии январь – разгар лета. Впрочем, солнце еще не взошло. Небо цвело фейерверками, висевшими совершенно неподвижно. Двенадцатый взглянул на свои часы: всего пара песчинок на донышке. Еще чуть-чуть – и все.