Вяземская катастрофа 41-го года - Лев Лопуховский

В принципе с таким подходом к определению убыли личного состава можно согласиться. Но исходные данные для расчета потерь в частности, общее количество личного состава трех фронтов, требуют уточнения. Хотя, признаемся, оппонировать специалистам Института военной истории весьма трудно. Они пользовались данными фондов ЦАМО, до которых допускаются не все исследователи. Например, численность войск 30-й армии значительно – на 20,3 тыс. человек – превышает цифры, указанные в таблице 3. Согласно донесению штаба Западного фронта, по состоянию на 1.10.1941 г. в армии насчитывалось: начсостава – 5593 человека, младшего начсостава – 8029, рядового состава – 38 492, всего 52 114 человек; лошадей – 8693, боевых машин – 121, транспортных машин – 3615[355]. Такую большую разницу в количестве личного состава объяснить автор пока не берется. Возможно, в данных таблицы указан так называемый боевой состав объединений. Но вот и в боевом составе 50-й армии Брянского фронта на 1.10.1941 г. числилось 67 413 человек (в том числе только в семи стрелковых дивизиях – 63 461), то есть тоже почти на 6 тыс. больше, чем указано в таблице 3[356]. Не учтена в расчетах и численность войск НКВД. Так, в частях НКВД, располагавшихся только в полосе Западного фронта, на 25.9.1941 г. насчитывалось 13 190 человек. Наконец, только в составе Резервного фронта в строительных батальонах числилось 85 336 человек.

А немцы при подсчете военнопленных не делали различий, по какому ведомству проходят те или иные люди. Но и число пленных, объявленное немецкой стороной, вызывает определенные сомнения. Завышение количества пленных могло произойти за счет задержания всех мужчин призывного возраста в зоне боевых действий, при передаче данных об их количестве в вышестоящие инстанции (одни и те же люди учитывались несколько раз), своеобразного «соревнования» между командующими и командирами (кто больше пленных возьмет). Нельзя сбрасывать со счетов и возможность манипуляции цифрами в интересах пропаганды успехов гитлеровского воинства ведомством Геббельса. Так, в донесениях различных немецких инстанций и особенно в сообщениях, как сейчас бы сказали, средств массовой информации указывалось количество взятых в плен военнослужащих. Именно военнослужащих. Но вот любопытная выдержка из приказа по 12-му армейскому корпусу 4-й полевой армии:

«<...> 7) Партизаны:

Русские, вне всяких сомнений, будут пытаться оставлять партизанские отряды в тылу нашего фронта. В целях ликвидации этой опасности не только фронтовым частям, но и подразделениям, следующим за ними, необходимо задерживать не только русских солдат, но и вообще всех мужчин в возрасте от 16 до 50 лет и направлять их в лагеря для военнопленных (выделено мною. – Л.Л.). Гражданских лиц, задержанных с оружием в руках или при проведении актов саботажа, немедленно расстреливать»[357]. Напомним попутно, что согласно Постановлению ГКО, формирование дивизий народного ополчения производилось за счет мобилизации трудящихся от 17 до 55 лет.

Вряд ли это была инициатива командира корпуса. Очевидно, он исходил из указаний вышестоящего командования, общих для всех армий. Таким способом можно было собрать в лагерях и миллион пленных. Так что немецкие данные о количестве взятых в плен можно считать завышенными, но насколько – сказать трудно.

Далее. Не совсем ясно также, откуда и на какое число появилось число 98 тыс. человек, избежавших окружения, раскладка их по армиям. В 33-й армии в окружение, хоть и на короткое время, попадали и 60-я, и 17-я стрелковые дивизии. Например, в 17-й сд полковника Козлова в течение 11 и первой половины 12 октября к своим войскам вышло 17 командиров и 94 бойца, которые имели 123 винтовки, два автомата и пулемет[358](к 15 октября это число возрасло до 558 человек, что составило 5% от начальной численности дивизии). Из 133 тысяч бойцов и командиров 12 бывших ополченских дивизий из окружения к середине октября вырвалось не более 11% (см. Приложение 8). При этом пять дивизий народного ополчения, попавших в окружение под Вязьмой, в связи с большими потерями и утратой Знамен были расформированы. Командир отделения 160 сд Е.С. Ольшаников вынес из окружения Знамя дивизии и два полковых Знамени (боевое и шефское), поэтому дивизию, несмотря на большие потери, не расформировали.

Не совсем ясен вопрос о количестве раненых и больных, эвакуированных в тыл. Санитарные потери трех фронтов составили несколько более 123 тыс. человек – 20% от общих потерь (большинство раненых погибло и попало в плен). Но это за 67 суток оборонительной операции (в среднем 1800—1850 в сутки). За 5—6 дней до того, как немцы замкнули кольцо окружения, эвакуировать в тыловые госпитали вряд ли смогли более 9—10 тыс. раненых и больных. Большая часть армейских госпиталей, а возможно, и некоторые фронтовые, попали в окружение вместе с ранеными (этот вопрос требует специального исследования).

По нашему мнению, необходимо учитывать и численность частей и соединений центрального подчинения, находившихся в зоне ответственности трех фронтов. Поэтому при подсчете потерь в ходе вяземской и орловско-брянской операции следует исходить из численности войск порядка не менее 1350—1400 тыс. человек. А это значит, что общие потери советских войск за первые 2—3 недели октября в боях под Москвой составили более миллиона человек, из них в немецком плену оказалось не менее 500 тыс. Такие большие потери нельзя объяснить превосходством противника в силах и средствах. Причины поражения лежат значительно глубже.

Поражение наших войск в первой половине октября по своим масштабам и последствиям далеко превзошло июньский разгром основных сил Западного фронта в Белоруссии и гибель Юго-Западного фронта в сентябре 1941 г. В третий раз с начала войны была прорвана стратегическая оборона советских войск. В результате поражения войскам Западного и Резервного фронтов пришлось отступить на 250—300 км, а войска Брянского фронта были отброшены на 360—390 км. В окружении оказалась крупнейшая (за все последующие годы войны) группировка войск. Линия фронта оказалась всего в 100—110 км от столицы. Это был, пожалуй, самый тяжелый и трагический этап минувшей войны. Весь мир ожидал падения Москвы. 16 октября московское радио передало: «В ночь с 14 на 15 октября обстановка на Западном фронте ухудшилась <...> Несмотря на героическое сопротивление, наши войска были вынуждены отступить». В этот же день началась эвакуация большинства правительственных, военных и партийных учреждений, а также дипломатического корпуса из Москвы в Куйбышев. Московские власти плохо рассчитали возможную реакцию населения столицы на эти мероприятия. В городе возникла паника.

Иногда, чтобы опровергнуть цифры общих потерь и особенно количество попавших в плен, приводят данные о большом некомплекте соединений и частей к началу операции, что в окружение попали соединения, уже понесшие потери в предыдущих боях. Так, генерал Вашкевич в статье, написанной в духе своего времени, ссылаясь на данные К. Типпельскирха [74], выразил сомнение в истинности немецких данных о потерях советских войск: