Игры с огнем. Там же, но не те же - Яна Ясная

Восемь человек, расположившиеся на диване, креслах и стульях кабинета Эдварда, дружно посмотрели на позолоченные стрелки, дождались, пока отзвучит мерный звон, и только тогда вернулись к разговору. И разлитому по рюмкам коньяку.

– Почему вы не можете его просто заставить? – терпеливо – пока еще терпеливо! – повторил Гелиос Ар-Бравлинг. – Пока ритуал, слава предкам, не завершен, – он передернул плечами, припомнив очевидно картину в малом зале, которую мы все теперь будем вспоминать с желанием забыть бы и не думать о том, на чем мы деточек прервали. – Его можно разорвать в одностороннем порядке.

– А почему именно мы должны заставлять? – изумилась леди Феррерс. – Ильза точно так же может выступить инициатором.

– Ричард втянул ее в это!..

– Вы хотите сказать «спас»? – невозмутимо уточнил лорд Феррерс.

– Спас, и Ильза ему за это благодарна, что отнюдь не повод пользоваться ее благодарностью, – согласился его оппонент.

И главное было сказано не словами, а интонацией, богатыми модуляциями тренированного голоса, которыми он сумел передать бездну нюансов и полутонов: умеренную благодарность к поступку нашего сына, сомнение, что этично использовать бедственное положение девушки, и намек на возможные последствия.

Феррерсы тоже так умели – что муж, что его родители… Ричи с детства получал уроки риторики и пения – родственники называли это вкладом в будущее.

«И что за беда, если сейчас мальчик не пользуется этими навыками?» – говаривала свекровь. – «Пассивный запас просто пока не перешел в активный, а это всего лишь вопрос необходимости».

Я скептически относилась к таким заявлениям, но сейчас, слушая Гелиоса Ар-Бравлинга, начала склоняться к мнению, что свекровь была права, и умение полезное.

– Хотя, следует признать, мы благодарны Ричарду, и впечатлены. Решение было… изящное.

– Да, когда дело касается жизни и смерти, наш внук умеет действовать быстро и жестко, но эффективно. Это у него от матери, – отозвалась свекровь.

Ого! Это что, был комплимент в мой адрес? Ну, слава богу, дождалась, на двадцатом году брака…

– И тем не менее, проблема от этого не исчезла, – вмешалась мать Ильзы.

Хелена Ар-Бравлинг больше не напоминала заморенную ворону, готовую в любой момент хлопнуться в обморок. Она выглядела тем, кем и была – холеной, уверенной в себе женщиной, сполна осознающей свое положение и привилегии, и умеющей пользоваться и тем, и другим.

– И ее нужно решать. Дети только что пережили экстремальную ситуацию, они находятся под влиянием мощнейших эмоций и не способны мыслить рационально!

– А завтра, разумеется, способность к здравому мышлению к ним вернется, – пробормотал себе под нос сухощавый и жилистый мужчина, и я попыталась вспомнить, кто он, юрист или учитель Ильзы?

Они были настолько похожи, эти двое, адвокат и наставник, оба рослые, темноволосые и носатые, примерно одного возраста, что я забыла, кто есть кто, как только нас представили.

Правда, у одного из них на лице были шрамы, а у второго нет – но мне это почему-то не помогло.

У говорившего шрамов не было, зато была бездна скепсиса в голосе. Он сидел на диване ссутулившись, и грел рюмку с коньяком в ладонях.

– Дино, – безапелляционно отозвалась Хелена, – Они еще слишком молоды, чтобы принимать такие решения! Да еще и под влиянием момента, основываясь на сиюминутных эмоциях!

– Я не спорю с тобой, я просто уточняю, что их «сиюминутное решение» вряд ли претерпит изменения до завтра.

Четвертый в дискуссии участия не принимал. Он сидел, откинувшись на спинку дивана, накрыв свой коньяк ладонью, и выглядел… Да прямо скажем – выжатым он выглядел.

Наверное, это все же наставник. Только они умеют выложиться ради подопечного целиком и полностью, а потом валяться в состоянии влажной тряпки, пока подотчетное чадо уже благополучно спит в своей постельке, и думать забыв о минувших неприятностях. Не все, конечно, но Ильзе, похоже, повезло.

Я отчасти понимала Хелену.

И рано, и экстремально, и на эмоциях… Тот же Ричи, до всей этой передряги отлично помнил про последствия и не помышлял о каких-либо отношениях с предметом обожания, а девочка его, кажется, и вовсе от столба не отличала.

Но понимала я и то, что теперь, решившись, сын отступится только с кровью – или по желанию своей носатой красавицы. Которая, кажется, вовсе не та тихая мышка, которой мне казалась.

…Когда первая радость – «Живы! Спаслись!» – схлынула, у обоих семейств нашлись некоторые вопросы к счастливо обретенным детям.

И нет, эти вопросы звучали не «Как вы умудрились влипнуть?» Этот вопрос Эдвард уже задал управляющему национальным заповедником, каковым и являются означенные гроты. Тот, попеременно бледнея, краснея и зеленея от ужаса, клялся разобраться.

Разобрался. Причина оказалась проста – сволочи-кладоискатели, вместо разрешенных им к применению взрывчатых веществ, рассудили, что с этими «взрывпакетами» они будут ковыряться до старости, или, что вернее, до исчерпания финансирования, и притащили заряды к месту работ, превышающие допустимую мощность на порядок.

Именно это решение чуть не стало причиной трагедии – и только чудом ее удалось счастливо избежать.

И теперь, ощупав и зацеловав чад, все собравшиеся в малом портальном зале взрослые желали знать, каким именно чудом?

Чадо же вместо того, чтобы просто ответить на вопрос и всё объяснить, спокойно натянул, неторопливо застегнул свою рубашку, обвел присутствующих взглядом и уточнил:

– Может быть, не здесь?

Неладное чуялось уже тогда. Тревожно переглянувшись, мы с Эдом пригласили всех в его кабинет.

Там на некоторое время стало не до расспросов – ребят осматривал врач, муж звонил управляющему заповедником, Ар-Бравлинги тоже кому-то звонили, а под дверями кабинета толкались школьники, которых вернули в поместье, сразу после случившегося…

Всё это время – пока врач проводил осмотр, пока в кабинет прорывался Алан Плай, пока его пытались из кабинета вытурить (сначала – без жертв и разрушений, потом – как придется), Ричи с Ильзой тайком обменивались взглядами, как будто случайными касаниями и держаться старались как можно ближе друг к другу.

– Итак, молодые люди, может быть, вы всё же объясните, что произошло? – задал сакраментальный вопрос Гелиос Ар-Бравлинг, когда посторонних в кабинете не осталось.

Ильза быстро мазнула взглядом родителей, и потупила взор.

Ричи, наоборот, уставился на господина Гелиоса в упор.

Ноги расставлены на ширину плеч, плечи слегка ссутулены, взгляд слегка исподлобья – ну здравствуйте-приехали!

Эту стоечку мы не раз видели – приготовился держать оборону и стоять до последнего, наплевав на доводы, аргументы и правоту…