Проклятие Гиблого хутора - Лана Синявская

Я оценила размеры отверстия и решила, что это окно. Окно под землей? И под водой? Невиданное дело! Не ихтиандры же его строили. Но я тут же поняла, что ошиблась. Решетка была старинная. Может, сто лет, а, может и все триста. Русло реки тогда проходило гораздо правее, так что в те времена окно выходило на сушу. Но почему оно оказалось под землей? Я прикинула высоту берега – метров десять, не меньше. Глубоко!

Тем временем, глаза привыкли к темноте, и я смогла разглядеть небольшое, наполовину затопленное, помещение с голыми стенами. Посреди подземной комнаты торчал столб, обвитый цепями. Похоже, что передо мной подземная темница. Чудеса!

Ясно, что внутрь попадали не через окно, а это означало, что где-то там, в глубине должна быть дверь, ведущая … Куда? Куда могла вести эта дверь, если не в подземный ход? Ух ты! Это вам не видения! Это уже самые настоящие доказательства! Неужели я сделала открытие?

Вдохновленная этой мыслью, я с удвоенным вниманием, принялась разглядывать свою находку, стараясь запомнить как можно больше подробностей. Вдалеке пронеслась моторная лодка, нагнав волну. Тонкие водоросли на решетке окна заколыхались, среди них что-то блеснуло. Осторожно просунув руку между прутьями, я попыталась ухватить небольшой металлический предмет. Это мне удалось, но он врос в окаменевший речной ил, так что пришлось пожертвовать двумя ногтями, чтобы выковырять его оттуда.

Моя находка оказалась симпатичным серебряным колечком, почерневшим от времени и воды. Я сунула добычу поглубже в карман и, не тратя больше времени даром, поспешила домой.

Эту ночь я спала как убитая.

За окном разговаривали. Я испуганно открыла глаза, но, увидев солнечный луч, просочившийся в комнату сквозь неплотно задернутые занавески, поняла, что уже утро. И не самое раннее – будильник показывал десять утра. Стараясь не скрипеть половицами, я подошла к окну и выглянула во двор.

Они сидели рядком на лавочке: Машка, Юрик и Вилли. Выглядели друзья так, словно их забыли покормить завтраком. Я постучала по стеклу. Они разом подняли головы и уставились на окно с испуганным видом.

Это меня озадачило. На всякий случай я посмотрела в зеркало, но ничего особенно страшного там не увидела. Надев сарафан и шлепанцы, я поспешила во двор, чтобы выяснить причины столь странной реакции на мое появление.

Друзья встретили меня гробовым молчанием.

– Эй, вы чего? – опешила я. – Это же я.

– Видим, что ты, – удрученно вздохнул Юрик.

– А почему в глазах мировая скорбь?

– Да вот решаем, сколько с нас возьмут за ложный вызов, – мрачно пояснил Вилли.

– Вызов? Кого это вы вызвали?

– Милицию, – грустно сообщила Машуня.

– Господи? Зачем? – испугалась я. – Еще кого-нибудь убили?

– Да нет, – неохотно ответил Вилли. – Не убили.

– Это из-за тебя, – снова пояснила Машка.

От неожиданности я села на ступеньку крыльца:

– А что я натворила такого, чтобы из-за меня милицию вызывать? Вы что, спятили?

– А что нам было делать?! – возмутился Юрик. – Ты пропала. Машина твоя стоит. А тут и так все кувырком. Мы уж думали…

– Погоди! – перебила я. – Меня же всего день не было! Я вчера вечером вернулась.

– Вчера вернулась, – фыркнула Машка. – А ушла когда?

– Вчера и ушла. Утром рано.

Друзья переглянулись, потом уставились на меня с непонимающим видом. Наконец, Машка задала наводящий вопрос:

– Какой сегодня день?

– Какая разница? – рассердилась я. – Вторник, кажется.

– Она думает, что сегодня вторник, – с трагическим видом пояснила Машка остальным.

– Кончай кривляться! – прикрикнула я. – Что за глупые вопросы?

– Не такие уж они и глупые, учитывая, что сегодня среда, – с усмешкой пояснил Вилли. Машка смотрела жалостливо. Я растерялась.

– Как среда? Вчера же был понедельник?

– Да нет, – вздохнул Юрик. – Понедельник был позавчера. Тебя двое суток не было.

– Вы меня разыгрываете? – с надеждой спросила я.

Машка чуть не разрыдалась, вскочила с лавочки, подбежала ко мне, пристроилась рядом на ступеньках и, гладя по руке, забормотала:

– Ты только не волнуйся, Стасенька! – И тут же, озабоченно, Юрке и Вилли, – Может, нужно было не милицию, а скорую вызывать?

Я бы не возражала. Если у меня из памяти выпал целый день, то без помощи психиатра не разобраться. Что за чертовщина? Сумасшедшей я себя не ощущала, но и объяснить ничего не могла. По крайней мере, пока.

– Слушайте, – обратилась я к друзьям, – вы там уладьте как-нибудь с милицией, а мне надо подумать. После поговорим.

– Вот и правильно! – поддержала меня Машка, делая какие-то знаки друзьям. – Отдохнуть тебе надо, выспаться. Мы к тебе завтра утром зайдем.

– Ага, с санитарами, – хохотнул Вилли.

– До этого дело не дойдет, – пообещала я, сама себе не веря.

Первым делом нужно было убедиться в том, что мне все это не приснилось. Волнуясь, как перед первым свиданием, я достала из кармана кольцо. Кроме него там обнаружилось клейкое месиво, в которое превратилась курортная карта санатория «Золотые сосны». Одним доказательством меньше. Сливу я с расстройства выкинула еще на болоте, да и можно ли считать доказательством обыкновенный плод? На нем ведь не написано, что он сорван посреди дремучего леса.

Итак, оставалось только кольцо. Ну, еще Дашины фотографии, хотя мне так и не удалось обнаружить на острове место, заснятое на снимке.

Первым делом я занялась кольцом. Не меньше часа я скребла, терла и полировала украшение, пока оно не приобрело нормальный вид.

Колечко было очаровательным. Серебряное, с эмалевыми вставками в виде листьев клевера и – самое главное! – гравировкой внутри. Причудливые буквы сплетались в совершенно неожиданное имя, и имя это оказалось мужским.

Федор.

Какой Федор? Зачем Федор? Почему? С какой бы стороны я ни зашла, как бы ни вертела в руках свою находку, никаких идей не появлялось.

Оставались фотографии.

Те, на которых был заснят странный лес, я отложила в сторону. Портрет выбивался из общего ряда. Опять мужчина. И еще одно мужское имя – Серафим. Странный взгляд серых глаз, одновременно пустой и страдающий. Но какое отношение он имел к острову? Или хотя бы к самой Даше? Я никогда ничего о нем не слышала, хотя считала себя Дашкиной подругой.

Портрет был хорош, что и говорить. Даша была очень талантливой. Но вот как снимок попал в конверт к другим фотографиям? Ведь снимала Даша неведомого Серафима отнюдь не на острове – я различила на заднем фоне типичный городской пейзаж и даже, кажется, узнала улицу.

Вопросы, вопросы, вопросы. Я не продвинулась вперед ни на шаг. Так почему же у меня ощущение, как у мухи, намертво прилипшей к паутине?