Тело любит правду. Как заговорить на том языке, который тело способно понять - Давид Серван-Шрейбер

— Я буду плакать о тебе, — вздохнул Лис.

— Ты сам виноват, — сказал Маленький принц. — Я ведь не хотел, чтобы тебе было больно, ты сам пожелал, чтобы я тебя приручил…

— Да, конечно, — сказал Лис.

— Но ты будешь плакать!

— Да, конечно.

— Значит, тебе от этого плохо.

— Нет, — возразил Лис, — мне хорошо. Вспомни, что я говорил про золотые колосья»[39].

Действительно, самым печальным при расставании с теми, кто нам дорог, было бы как раз отсутствие печали! Ведь это бы означало, что вместе мы не пережили ничего важного. Так что, как показал Лис, существует замечательный способ прощаться. Достаточно рассказать о своей печали и о том, что остается в нас, с нами от другого человека. Простой способ убедиться в том, что связь между нами прочна и способна превозмочь пространство и время. Когда Кристина прощается с маленьким сыном, отправляя его на месяц к отцу, она напоминает ему, что любовь по-прежнему будет соединять их: «Конечно, нам будет немного грустно от того, что мы с тобой не вместе. Но когда ты будешь скучать обо мне, просто вспомни, что я тебе говорю, когда хочу утешить». — «Ты говоришь: „Я тебя люблю“». — «Ну конечно! Вот видишь, я всегда буду с тобой, в твоих мыслях, а ты будешь в моих». Кристина интуитивно пришла к знаменитому методу, предложенному американским психотерапевтом Милтоном Эриксоном. Заканчивая курс терапии, он говорил пациенту, которому отныне предстояло самому справляться с жизненными трудностями: «Просто помните, что мой голос всегда будет с вами…»[40]

Лиза сидит в уличном кафе и держит на руках своего двухлетнего сына. К ней подходит продавец цветов и предлагает купить розы. Малыш в замешательстве — он вопросительно смотрит на мать. Та не хочет общаться с торговцем и отодвигает свой стул. Мальчик тотчас начинает плакать.

Соня с пятилетней дочерью, почти уткнувшись носом в прутья клетки, разглядывают обезьян. Вдруг одна из них спрыгивает со своей ветки и начинает колотить в заграждение у них над головой. Девочка с испугом оглядывается на мать. Соня хохочет. Девочка — тоже.

Нас переполняют страхи. Мы боимся пауков, лифтов, самолетов, туннелей, пустоты, мостов… Но откуда берутся эти страхи? Может, это всего лишь проявление в нашей современной жизни архаичных генетических установок: наши гены запрограммировали нас таким образом, чтобы мы избегали опасных насекомых, замкнутых пространств, пропастей?

Все обезьяны, выросшие в естественных условиях, боятся змей. Вероятно, это помогает им выжить. Однако лабораторные обезьяны, не жившие на воле, абсолютно не реагируют на присутствие живой змеи, независимо от того, опасна она или нет… Значит, их страх нельзя считать генетически запрограммированным. В университете Висконсина (США) исследователь Майкл Кук продемонстрировал интересное явление. Обезьяны, которые никогда в жизни не пугались змей, очень легко начинают их бояться — для этого им достаточно увидеть, как их боится другая обезьяна. Причем хватает одного-единственного примера[41].

Подобно обезьянам, мы все научились от наших родителей, братьев, сестер, друзей, чего следует бояться, даже если сами никогда не подвергались подобным опасностям.

И к счастью, мы можем точно так же научиться уверенности. В самом начале своей первой беременности Катя стала посещать курсы подготовки к родам, которые ей посоветовала подруга. Она надеялась хоть немного облегчить свое беспокойство по поводу того, что через ее влагалище должен будет появиться на свет младенец… Но она не подозревала, что ей предстоит открыть в самой себе. С группой пришла поговорить женщина, которая родила троих детей без анестезии и обезболивающих таблеток. Катя, которую заворожила эта история, решила попробовать повторить опыт этой женщины. В оставшиеся месяцы беременности она общалась с матерями, которые имели подобный опыт, и готовилась к родам, как к марафонскому забегу. В день родов одна из этих женщин все время была рядом с Катей. Когда схватки, казалось, уже охватили каждую клеточку тела, она посоветовала Кате думать о них как о волнах, которые проходят сквозь нее и подгоняют к берегу маленькую лодку с ее драгоценным пассажиром. Катя ухватилась за этот голос, прониклась его спокойствием. Он давал ей уверенность, необходимую, чтобы побороть страх. Роды прошли прекрасно, а Катя ощутила в себе силу, о существовании которой до этого дня даже не догадывалась. Уверенность в себе, как и многое другое, жизнь может подарить нам в самый неожиданный момент.

Наша слабость и сила отчасти определяют нас самих. Они не даются нам с рождения. В значительной мере мы усваиваем их от тех, кто нас окружает. Потом, в свою очередь, мы передадим их тем, кто, глядя на нас, пытается лучше понять мир, в котором предстоит жить. Мы — плод множественных воздействий нашего окружения, частью которого мы являемся и на которое влияем сами. И каждому из нас есть смысл постараться как можно реже порождать вокруг себя чувство страха и как можно чаще — чувство уверенности.

Майкл — известный в Нью-Йорке психотерапевт. Ему сорок пять лет, и он недавно развелся с женой. Как психолог, он понимает, насколько важно мыслить позитивно, и поэтому говорит: «Я на пути от одного романа к другому».

Человек рациональный, но в глубине души романтик, Майкл снова хочет влюбиться. Я спрашиваю его, как то, что он узнал о мужчинах, женщинах и их бурных взаимоотношениях, может помочь ему в его выборе? Почему мы влюбляемся? «Это очень просто, — отвечает Майкл. — Понять, сможет ли человек, к которому мы испытываем интерес, стать тем, кого мы полюбим, можно по трем признакам. Конечно, ошибка не исключена, и эти признаки не гарантируют того, что мы вместе состаримся. Но они указывают на то, что двое, по всей вероятности, смогут вместе прожить отрезок жизни, в котором будет и страсть, и нежность…»

Я понятия не имел, что в этой области можно быть настолько уверенным в чем бы то ни было, но я уважаю Майкла за талант психотерапевта и вдумчивое отношение к человеческой природе, так что слушаю дальше. «Прежде всего, — продолжает он, — не нужно обманывать себя по поводу влечения, которое мы испытываем к другому. Действительно ли он кажется нам по-настоящему привлекательным? Хотим ли мы смотреть на этого человека, прикасаться к нему, быть с ним рядом? Или у него есть недостаток, который нам мешает, постоянно режет глаз? Улыбка, которая кажется нам фальшивой, неприятная манера есть, резкие жесты.

Конечно, влечение — не любовь, но это серьезный задел. Потом нужно выдвинуть более существенные требования. Нравится ли нам ощущать его кожу, приятен ли вкус его тела и, самое главное, его запах? Это очень важно, потому что запах не изменится. Можно пытаться обмануть себя, игнорировать свою физиологическую реакцию, но в любви за все всегда приходится расплачиваться!»