Горец-дьявол - Линси Сэндс

Наконец она почувствовала под собой его руки и открыла глаза. Он опять сгреб ее в охапку и поднял с постели. Подойдя к выходу, Каллен открыл дверь и громко позвал Эдду. Вернувшись обратно в комнату, он встал рядом с кроватью, держа свою жену на руках.

— Сделано, — солгал он в тот момент, когда Эвелинда услышала совсем близко звук шагов.

На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Эвелинда сообразила, что мачеха, вероятно, рассматривает следы крови на простыне. Затем раздался голос Эдды:

— Я хочу осмотреть ее.

— Я потратил достаточно времени на всю эту чушь, — зло сказал Каллен. — И не собираюсь ждать, пока какая-то…

— Я осмотрю ее, — настойчиво повторила Эдда и обернулась к двери: — Бет!

Если бы Эвелинда могла прикусить губу, она бы ее прикусила прямо сейчас. Бет была личной горничной ее матери и заботилась о ней почти так же, как Милдред. Скорее всего Бет не станет разоблачать ложь Каллена, но у Эвелинды все же оставались некоторые сомнения. Ведь если обман раскроется, старой служанке грозит ужасное наказание.

Эвелинда вновь посмотрела на Каллена, услышав, как он глухо выругался сквозь зубы. Он положил ее на кровать, но не оставил без поддержки. Мрачный и молчаливый, он неподвижно стоял рядом с ней. В комнате послышался звук медленных прихрамывающих шагов, они приближались к Эвелинде. Увидев Бет и Эдду прямо перед собой, она закрыла глаза. Эвелинде хотелось бы оказаться где угодно, только не здесь, но она была именно здесь, и ей дали об этом знать, разведя ее ноги в стороны.

Раздался голос Бет:

— Все как положено.

— Ты уверена? — спросила Эдда. — Как-то слишком быстро это получилось.

— Вы можете сами посмотреть, миледи, у нее на ногах сверху кровь, — с раздражением ответила Бет.

Эвелинда открыла глаза и встретилась взглядом со старой женщиной, опускавшей подол ее платья. Эвелинда надеялась, что служанка сможет прочесть в ее глазах благодарность, и, кажется, так и случилось — перед тем как отвернуться, Бет еле заметно подмигнула ей.

Теперь Эвелинда поняла, зачем совсем недавно Каллену пришлось залезать к ней под юбку. Он был достаточно опытен и знал — Эдда заставит падчерицу пройти через все возможные унижения и обязательно настоит на тщательной проверке. Очевидно, он размазал кровь с раны на руке по ее бедрам, чтобы мачехе не к чему было придраться.

— Вы удовлетворены? — прорычал Каллен.

— Да. Дело сделано на славу. Теперь вам не удастся от нее отказаться. — Эдда подтвердила свои слова лучезарной улыбкой и посмотрела на Эвелинду: — Счастливого пути, доченька! Пусть в твоей жизни случится все, чего я тебе желаю.

Эвелинда очень хорошо знала, какие надежды питает мачеха, и непременно фыркнула бы, если бы только могла. Каллен сделал это вместо нее. Затем он взял ее на руки и вынес из комнаты.

Через мгновение они уже спустились по лестнице и вышли из дверей главной башни замка. Как только они оказались во внутреннем дворе, к ним подошел один из шотландцев, видимо, дожидавшийся их появления. Каллен быстро сказал ему что-то на гэльском языке, двигаясь к своему коню. Потом передал Эвелинду помощнику, сел в седло и снова взял ее на руки. Он устроил ее поудобнее у себя на коленях, и они тронулись в путь.

Все произошло настолько стремительно, что Эвелинда только ловила ртом воздух. А как же Милдред? И где все вещи? Платья, украшения матери, которые отец отдал Эвелинде и попросил хорошенько припрятать, чтобы Эдда не забрала их себе, портрет матери, надежно укрытый в спальне Эвелинды с тех пор, как Эдда, поселившись в д'Омсбери, приказала снять его со стены и уничтожить. Портрет отца после его смерти хранился там же и по той же причине… Столько всего, с чем она никак не желала бы расстаться! Разумеется, самое главное — это Милдред. И еще Эвелинда надеялась поговорить с мужем по поводу Мака. Вероятно, найдется какая-нибудь возможность взять его с собой. Он ведь тоже шотландец и, наверное, сумеет быстро приспособиться к жизни в замке Доннехэд. Оставлять его в д'Омсбери с Эддой очень не хотелось. Как только Эвелинда уедет, мачеха будет срывать свое плохое настроение и злобу на ком-нибудь другом, и, вероятнее всего, это будет Мак.

Но пока у Эвелинды не было ничего. Даже маленького мешочка с единственной сменой одежды. Она начинает свой путь в новую жизнь, имея только то, что на ней надето. Она вдруг поняла это очень отчетливо и почувствовала, как ее охватывает страх.

Каждая девушка неизбежно испытывает подобные ощущения, когда ее выдают замуж, и Эвелинде еще очень повезло, что она столкнулась с этой проблемой позже, чем большинство других женщин. Она должна была выйти замуж в более юном возрасте, но судьба распорядилась иначе — ее жених утонул, когда ему было всего двенадцать лет. Отец пытался найти подходящую замену, но в это время мать Эвелинды тяжело заболела, и мысли барона д'Омсбери были заняты тревогами о ее здоровье.

После смерти Маргарет д'Омсбери отец Эвелинды отложил поиски мужа для дочери, желая подольше сохранить ее возле себя. Слишком велико оказалось горе от потери жены. Когда-то он обвенчался с девушкой, которую совсем не знал, но вскоре полюбил ее всей душой… В конце концов он вновь вернулся к попыткам устроить будущее Эвелинды, но это было незадолго до его смерти от грудной болезни.

Да, Эвелинда старше многих девушек, начинающих после свадьбы новую жизнь вдали от всего, что им было дорого. Однако сейчас ей от этого нисколько не легче. Ее муж — совершенно чужой и незнакомый человек, а новый дом находится так далеко от родных мест… Все просто ужасно.

Значит, снова самое главное — высоко поднять голову и терпеть. Похоже, из этого в основном и состоит жизнь женщины. Почувствовав, что сейчас заплачет от жалости к себе, Эвелинда решила лучше попробовать заснуть. Вряд ли ей удалось бы заняться чем-то иным в сложившейся ситуации.

— Мы дома.

Эвелинда открыла глаза и подняла их на своего мужа. Она выпрямилась, сидя у него на коленях, и посмотрела на призрачные очертания замка, возвышавшегося в темноте. Внезапно ее охватила тревога.

Каллен направил коня в гору, к въездным воротам. Замок Доннехэд действительно был мрачной зловещей крепостью. Во всяком случае, под покровом ночи он показался Эвелинде именно таким. Откинувшись на грудь Каллена, Эвелинда усиленно терла руками лицо, пытаясь окончательно проснуться. Она продремала большую часть их трехдневного пути. Вовсе не под влиянием средства Милдред, просто путешествие, долгое и монотонное, казалось, не имело конца. В первый раз Эвелинда проснулась наутро после отъезда из д'Омсбери. Потянувшись спросонья, она обнаружила, что действие зелья практически сошло на нет. Она очень обрадовалась, ведь ее разбудило острейшее желание удовлетворить кое-какие естественные потребности. Какой конфуз мог бы получиться, если бы она все еще не восстановила контроль над своим телом!

Каллен дал ей время только на то, чтобы быстро управиться с делами, и поторопил с возвращением в седло. Он поднял ее на коня, сам сел сзади, и они снова тронулись в путь. Спустя несколько минут он вытащил из притороченного к седлу мешка яблоко, немного сыра и хлеб и молча протянул ей. Эвелинда поняла — останавливаться они будут исключительно тогда, когда этого настойчиво потребует организм.