Время перемен. Как принять изменения в своей жизни - Анастасия Богачева

Возможно, вам придется повторить первое и второе упражнения и решить: адаптироваться к мелкому текущему изменению или поменять свою жизнь кардинально?

Скажу еще несколько слов об инерции. Оказывается, она присуща не только физическому телу: еще в 1927 году термин «инерция мышления» предложил профессор Чарльз Спирмен, разработчик многочисленных методик математической статистики. Инерция мышления проявляется двумя способами: бессознательным принятием решения на основе предыдущего опыта и привязанностью к образу будущего, сформированному в собственных мечтах.

Непродуктивность решений на основе предыдущего опыта очень хорошо продемонстрировал Карл Дункер в далеком 1935 году. Позже этот эксперимент назвали «загадкой свечи». Суть его очень проста: есть свеча, спички и картонная коробка кнопок; требуется закрепить горящую свечу на гладкой вертикальной стене так, чтобы воск не капал на пол или на стену. Одни участники попытались прикрепить свечу к стене кнопками. Но у них были слишком короткие язычки, чтобы сквозь свечу вонзиться в стену. Другие считали, что лучше всего зажечь спичку, расплавить кончик свечи и приклеить ее к стене. Но тогда воск от горящей свечи начинал капать на пол. Решение же скрывалось в том, что нужно было высыпать кнопки из коробки, закрепить ее на стене кнопками (толщина картонных стенок вполне позволяла) и поставить в нее свечу. В этом эксперименте проявлением инерции мышления было восприятие коробки только как вместилища для кнопок. Но ведь она может иметь иную функцию, например стать подставкой для свечи.

Применительно к изменениям этот опыт доказывает, что мы из-за инерции мышления воспринимаем их только с одной точки зрения, разумеется негативной. Увидеть в них возможности бывает очень сложно, хотя даже существует пословица «Нет худа без добра». Но мы всегда сначала замечаем все плохое, потому что нас пугает неизвестность, и страх этот настолько велик, что затмевает возможность посмотреть на ситуацию с другой стороны. Инерция мышления услужливо напоминает о прошлом неудачном опыте, о негативном примере окружающих — и готово, мы перестаем верить в возможность изменений к лучшему. Если поймали себя на подобных размышлениях — замечательно, вы идентифицировали влияние собственной инерции мышления.

Вторая разновидность инерции мышления — это привязанность к образу будущего. Нам всегда жаль приложенных усилий, даже если они еще не реализовались. Но мы же их уже приложили, причем к мечтам, к самому светлому и радостному порыву фантазии!

Мои клиенты часто задают вопрос: а как же аф-фирмации, то есть краткие фразы, которые при многократном повторении закрепляют требуемый образ или установку в подсознании? Об их эффективности нам твердят еще со времен их изобретения фармацевтом и психологом Эмилем Куэ на рубеже XIX и XX веков. Считается, что регулярное произнесение аффирмаций создает стойкий позитивный образ будущего, который мы сами непроизвольно начинаем реализовывать, подчас даже не отдавая себе отчета как.

Действительно, методы самовнушения творят чудеса, взять хотя бы эффект плацебо (так называют улучшение самочувствия человека благодаря тому, что он верит в эффективность некоего воздействия, хотя в действительности оно является нейтральным). Замечу, что открыл эффект плацебо тот же Куэ, то есть французскому психологу вполне можно доверять. Вот только здесь кроется изрядный подвох: дело в том, что в аффирмации обязательно нужно искренне верить. Если же относиться к ним формально, привязанность к образу будущего появится, а вот настоящие изменения — нет, потому что их заблокирует то самое неверие в возможность позитивного развития событий.

Отрицание возможности перемен может доходить до крайнего проявления — покорности обстоятельствам. Это полное и абсолютное подчинение, причем оно может быть как бессознательным, так и совершенно осознанным. Во втором случае оно как бы снимает с жертвы ответственность за происходящее и перекладывает ее на кого-то другого. Подобные «жертвы» свято уверены, что жизнь несправедлива именно к ним, и требуют от окружающих помощи и сочувствия. Поначалу им действительно удается их получить, но потом друзьям, а позже и родственникам надоедает тащить на себе «жертву обстоятельств». Они дают здравые советы, как справиться с ситуацией, но каждый раз натыкаются на один и тот же стон, что «это не сработает».

Увы, это не отрицание наступления изменений. Это жизненная позиция, причем вполне устойчивая. Такой «жертве» очень комфортно за спиной героических помощников, а чтобы их стремление геройствовать не ослабевало, «жертва» начинает активно ими манипулировать, применяя лесть или даже шантаж.

К бессознательной покорности жертву может приводить слепая вера в мнение окружающих. Мы много говорили об этом в первой главе. Здесь дело уже не в стадии отрицания наступившего изменения, а в страхе идти против чужой воли. Люди, для которых мнение других довлеет над их собственным, становятся очень зависимыми. На личных консультациях я сталкиваюсь с подобными примерами едва ли не чаще всего и, разобравшись в ситуации, обычно нахожу жутковатый «привет» из детства: многим, зависимым от чьего-то мнения, родители в детстве говорили что-то вроде: «Не будешь кашу кушать — мама любить не будет».

Взрослым порой бывает очень трудно понять, насколько ребенок зависит от их мнений и оценок. Почему-то, вырастая, мы забываем, что у детей нет тех знаний и навыков, которые к своим годам успели приобрести мы. И это распространяется на многие детские особенности: мы-взрослые даже представить себе не можем, как это — не уметь ходить или не уметь разговаривать, хотя мы-дети не могли ни того ни другого.

То же самое и с реакцией на оценку окружающих. Для ребенка нет ничего ценнее мнения родителей, ведь именно от них зависит его выживание. Если малыша хвалят за то, что он делает правильно, он закрепляет подобное поведение. Если ругают — пытается понять, чем плохи его действия. Когда слышит, что его любят не безусловно, а только в том случае, если он «кушает кашу», малыш переносит это отношение на все свои действия. Закрепляется убеждение: «Меня любят, только когда я делаю так, как они велят». Причем дополнительную силу этому убеждению придает то, что ребенок борется не просто за «правильное поведение», а за право быть любимым.

Я не знаю людей, которые бы не страдали от неразделенной любви хотя бы раз в жизни. Если вы незнакомый мне счастливец, за примером можете обратиться к литературе и увидеть, как взрослые, сознательные люди, окруженные поддержкой и одобрением большого количества друзей и знакомых, впадают в отчаяние от невозможности быть любимым одним-единственным конкретным человеком. А теперь подумайте, каково это — переживать боязнь быть нелюбимым ребенку, у которого пока что ни друзей, ни знакомых нет, а весь мир сводится только к его семье? Никакой поддержки, только страх потерять любовь родителей.

Со временем острота переживаний притупляется — мы становимся взрослыми и сознательными. Но как только заходит речь о необходимости подчиняться чужим требованиям, у такого «выросшего ребенка» возникает совершенно иррациональное стремление сделать так, как ему велят. Не из подобострастия, а потому, что помнит: его любят только за то, что он слушается. А потом такой «ребенок» переживает, что не успевает опомниться под градом валящихся на него изменений.