Фамильная честь Вустеров - Пэлем Грэнвил Вудхауз

– Зажигает свет?

– Именно. Хочешь послушать, как все было?

Я заверил его, что весь внимание. Устроился поудобнее в кресле, закурил сигарету и приготовился слушать исповедь Гасси.

Гасси сосредоточенно задумался. Я понимал, что он выстраивает в уме факты. Вот он снял очки, протер их.

– Неделю назад, Берти, – наконец заговорил он, – я оказался в полнейшем тупике. Мне предстояло испытание, при одной мысли о котором чернело в глазах. До моего сознания дошло, что после венчания я должен буду произнести во время завтрака спич.

– Как же иначе.

– Знаю, но почему-то я об этом не задумывался, а когда задумался, мне будто кирпич на голову свалился. И знаешь, почему мысль об этом спиче повергла меня в такой кромешный ужас? Потому что среди гостей на завтраке будут Родерик Спод и сэр Уоткин Бассет. Ты хорошо знаешь сэра Уоткина?

– Не очень. Он меня однажды оштрафовал на пять фунтов в полицейском суде.

– Можешь мне поверить: упрям как осел, к тому же нипочем не хочет, чтобы я женился на Мадлен. Во-первых, он спит и видит выдать ее за Спода, который, должен заметить, любит ее с пеленок.

– В самом деле? – вежливо отозвался я, пытаясь скрыть изумление по поводу того, что кто-то иной кроме дипломированного идиота вроде Гасси способен по доброй воле влюбиться в сию барышню.

– Да. Только она-то хочет выйти замуж за меня, но это еще не все: Спод отказывается на ней жениться. Он, видите ли, возомнил себя Избранником Судьбы и считает, что брак помешает ему выполнить его великое предназначение. В Наполеоны метит.

Тьфу, совсем он меня запутал, надо сначала со Сподом разобраться. Нечего примешивать сюда Наполеона.

– О каком предназначении ты толкуешь? Он что, какая–нибудь важная шишка?

– Ты газет совсем не читаешь, да? Родерик Спод – глава и основатель "Спасителей Англии", это фашистская организация, ее чаще называют "Черные трусы". Спод задался целью сделаться диктатором, – если только его сподвижники не раскроят ему череп бутылкой, у них чуть не каждый вечер попойка.

– Вот это фокус!

До чего же я проницателен, сам себе удивляюсь. Как только я увидел Спода, я подумал, вы, надеюсь, помните: "Черт подери. Диктатор!", и он действительно оказался Диктатором. Я попал в самую точку, не хуже знаменитых сыщиков, которые увидят идущего по улице человека и методом дедукции определяют, что он удалившийся от дел фабрикант, его предприятия изготовляют тарельчатые клапаны, зовут этого прохожего Робинсон, он страдает от ревматических болей в правой руке, живет в Клапеме.

– Провалиться мне на этом месте! Так я и думал. Бульдожья челюсть... Сверлящие глазки... И конечно же усики. Кстати, ты оговорился: не "трусы", а "рубашки".

– Не оговорился. К тому времени, как Спод создал свою организацию, рубашек уже не осталось, он и его приспешники носят черные трусы.

– Наподобие тех, в каких играют футболисты?

– Ага.

– Какая гадость!

– Чего уж гаже.

– Выше колен?

– Выше колен.

– Ну, знаешь!

– Согласен.

Мне закралось в душу подозрение столь ужасное, что я чуть не уронил сигарету.

– Старикашка Бассет тоже носит черные трусы?

– Нет. Он не член "Спасителей Англии".

– Почему же он тогда якшается со Сподом? Когда я встретил их в Лондоне, они были похожи на двух матросов, получивших увольнение на берег.

– Сэр Уоткин помолвлен с его теткой, некоей миссис Уинтергрин, вдовой полковника Г. Г. Уинтергрина, проживает на Понт-стрит.

Я задумался, восстанавливая в памяти сцену в антикварной лавке.

Когда вы сидите на скамье подсудимых, а мировой судья глядит на вас поверх пенсне и именует "заключенным Вустером", у вас времени хоть отбавляй изучить его, и в тот день на Бошер-стрит мне прежде всего бросилось в глаза, какое брюзгливое выражение было на физиономии сэра Уоткина Бассета. А в антикварной лавке это был счастливец, поймавший Синюю птицу. Он вился вьюном вокруг Спода, показывая ему безделушки, и только что не ворковал: "Надеюсь, вашей тетушке это понравится? А как, на ваш взгляд, эта вещица?" Теперь мне стала ясна причина его радостного трепыханья.

– А знаешь, Гасси, – заметил я, – сдается мне, старикашка ей вчера угодил подарком.

– Возможно. Но Бог с ними, не о том речь.

– Конечно. И все-таки забавно.

– Не вижу ничего забавного.

– Нет так нет.

– Не будем отвлекаться, – решил Гасси, призывая собрание к порядку. – На чем я остановился?

– Не помню.

– А, вспомнил. Я рассказал тебе, что сэр Уоткин нипочем не желает, чтобы Мадлен вышла за меня замуж. Спод тоже против этого брака и никогда не пытался этого скрыть. Он выскакивал на меня из-за каждого угла и сквозь зубы бормотал угрозы.

– Н-да, не думаю, чтобы ты был в восторге.

– Какой уж там восторг.

– А зачем он бормотал угрозы?

– Видишь ли, хотя он отказывается жениться на Мадлен, даже если бы она сама согласилась, он все равно считает себя чем-то вроде рыцаря, который служит своей даме. Он все время талдычит, что счастье Мадлен для него превыше всего и что, если я когда-нибудь огорчу ее, он мне шею свернет. Вот какого рода угрозы он мне бормотал, и вот почему я слегка занервничал, когда Мадлен стала вести себя со мной холодно после того, как застала меня со Стефани Бинг.

– Давай начистоту, Гасси, чем вы занимались со Стиффи?

– Я доставал у нее из глаза мошку.

Я кивнул. Что ж, если он решил настаивать на этой версии, он, безусловно, прав.

– Ладно, хватит о Споде. Перейдем к сэру Уоткину Бассету. Когда мы с ним только знакомились, я понял, что он не слишком высокого мнения о моей особе.

– Со мной случилось то же самое.

– Как тебе известно, мы с Мадлен обручились в "Бринкли-Корт". Поэтому о помолвке папенька узнал из письма, и представляю, в каких восторженных выражениях описала меня моя дорогая невеста, старик наверняка ожидал увидеть красавца вроде Роберта Тейлора, к тому же гениального, как Эйнштейн. Во всяком случае, когда ему меня представили как жениха его дочери, у него глаза чуть не выскочили из орбит и он только пролепетал: "Как, этот?.." С таким видом, будто его разыгрывают, а настоящий жених спрятался за стулом, сейчас выскочит и крикнет: "У-у!" Наконец папаша убедился, что никакого обмана нет, и тут он забился в угол, сел и стиснул голову руками. А потом начал глядеть на меня поверх пенсне. Мне от этих взглядов жутко неуютно.