Три кайфа в день! Счастье по-французски! Принимать до полного удовлетворения - Флоранс Серван-Шрейбер

2. Мой непосредственный начальник с самого начала не был согласен с моим назначением на занимаемую должность.

3. Я впервые работала в столь крупной компании.

4. Мое увольнение кажется мне несправедливым, поскольку я обладала всеми требующимися качествами и способностями.

Затем из всего перечисленного я выделяю сначала то, что непосредственно связано с моими действиями, а потом то, что зависит от обстоятельств:

1. Я не в силах влиять на мировую экономику. В частности, я не могу изменить ее воздействие на ту сферу, в которой работаю.

2. Стоит ли в таком случае пенять на себя за несложившиеся отношения с шефом, если они не играли решающую роль в моем увольнении?

3. Когда я в следующий раз решу устроиться на работу, то либо постараюсь выбрать не столь крупную организацию, либо познакомлюсь с большим количеством сотрудников, чтобы лучше понять специфику предприятия.

4. Когда мир кажется несправедливым, становится грустно. Например, когда моя машина ломается на пустыре и кругом ни души. Да, в этот раз мир ко мне несправедлив, но разве из этого следует, что мир несправедлив всегда? Я же не становлюсь после этого человеком, у которого всегда ломается машина в самых неподходящих для этого местах, или – в случае с моей работой – человеком, чьи компетенции никогда не оцениваются по достоинству? Или кем-то, кого, ввиду сложившихся обстоятельств, собственные заслуги не спасли от потери работы? Обвиняя мир в несправедливости, мы чувствуем себя бессильными. А чувство бессилия лишает нас надежды.

Как только я начинаю рассуждать подобным образом, мне легче представить, что когда-нибудь я снова смогу быть частью какого-нибудь проекта или предприятия. Сортировка причин неудачи помогает успокоиться, потому что формирует конструктивное отношение к произошедшему. Чтобы воспользоваться этими новыми знаниями и найти позитивные альтернативы, необходимо приложить некоторые усилия. Прикладываемые усилия – главный показатель развития оптимизма. Тогда как для поиска негативных аргументов стараться не требуется: они формируются сами собой. Интерпретировать реальность способен каждый, главное – направить интерпретирующую призму к свету.

Факт существования причинно-следственной связи между нашими действиями, как правило, сильно портит нам настроение. Чтобы противостоять этому, необходимо находить ответы на провокационные вопросы нашего внутреннего голоса. Как правило, провокация начинается с классического вопроса «А вдруг…?». А вдруг, в очередной раз проспав утреннюю пробежку, я не только нарушила данное самой себе слово, но и не смогу теперь влезть в джинсы, которые и без того плохо застегивались?

Как только внутри начинает звучать подобного рода монолог, нужно незамедлительно применять ответную стратегию «И что…?». Какой самый худший сценарий развития этой ситуации? Мне придется выйти на улицу с голой задницей, потому что я не влезу в эти чертовы джинсы? Или я потолстею до такой степени, что на всей нашей планете не сыщется подходящей мне одежды?

Сгущение красок помогает осознать ограниченность последствий сложившейся ситуации, приблизиться к рациональному ее осмыслению и уменьшить поток обвинений в свой адрес. Возможно, окажется, что у пропущенной утренней пробежки будет только одно последствие: сегодня утренняя пробежка не состоялась. Точка. Случившееся вовсе не обязательно должно затронуть содержимое платяного шкафа.

Последний способ защиты от пессимизма, по Селигману, состоит в том, чтобы суметь посмотреть на ситуацию более широким взглядом. А что, если печальный вывод, к которому я пришла, на самом деле мне выгоден? Если, не поработав сегодня утром, впоследствии я смогу отодвинуть сроки сдачи рукописи? В этом случае преувеличение серьезности произошедшего позволит мне снять с себя еще бóльшие ограничения. Я обеспечиваю себе алиби, чтобы выбрать более подходящий путь. Так, например, поступает человек, который, съев тайком кусочек шоколадки, решает покончить с диетами навсегда. Единичный срыв намеченного плана трансформируется в сомнение в правильности выбора цели, и это сомнение не поддается объективному обоснованию.

Итак, если вы поддались пессимизму, помните, что есть три вопроса, которые стоит задать себе.

1. Возникшие трудности временные или их последствия будут длиться вечно? Соня Любомирски предлагает такую формулировку: «Будет ли это событие важным для меня через год?». Средство поистине чудодейственное, позволяющее мгновенно осознать относительность происходящего и почувствовать прилив сил.

2. На какие стороны моей личности влияет произошедшая неудача? Кто я и как себя воспринимаю?

3. Вина за произошедшее полностью лежит на мне? Или были и другие причины случившегося: влияние определенных людей, ошибки планирования, экономический и прочие контексты?

Накопив силы во время затишья, созданного вышеуказанным способом, можно подняться и пойти дальше.

Оптимизм учит нас всегда оставаться на плаву. Отправляясь в путь, оптимисты ставят перед собой высокую цель, но и падают они чаще. Их сила – в способности подниматься после падений. Невысокая цель легкодостижима, однако ее завоевание не повышает самоуважение в той же мере, как осознание своей способности успешно выбраться из лужи, в которую сел. Стремление обойти препятствие или избежать трудностей вредит нашей самооценке. Тогда как, восстанавливаясь после неудач, используя наши внутренние ресурсы, мы переживаем период, который впоследствии станет для нас источником уверенности и оптимизма.

Пессимисты ставят перед собой невысокие цели, поскольку знают: их они точно смогут достичь. Но существует риск, что такой способ постановки жизненных целей повлияет не только на самого постановщика, но и на окружающих его людей, в особенности на детей. Чтобы защитить детей от возможных разочарований, пессимист будет стремиться направлять их к достижимым целям. Будет рекомендовать им не заглядываться на Луну, поскольку всем известно, что Луна далеко и добираться до нее трудно. Но трудно для кого? Для нас или для них? Это неудачная стратегия воспитания.

Риск пугает до тех пор, пока мы с ним не сталкиваемся. Мой сын Леон очень боялся упасть, когда учился ездить на велосипеде. Этот страх затруднял процесс обучения. Потом Леон упал. Он ушибся, но оказалось, что падать с велосипеда не так уж страшно. Тогда он перестал бояться и в кратчайшие сроки научился прилично кататься. И даже ни разу после этого не упал.

Чем больше мы падаем, тем больше страдаем, но тем яснее понимаем, что сумеем справиться с последствиями падения. Мы можем здорово помочь тем, кто от нас зависит, или тем, кого мы вдохновляем, если будем советовать им метить высоко, но помнить, что существует риск оцарапаться. Нахождение в зоне комфорта, за пределы которой мы боимся заглянуть, научит нас меньшему, чем выход за пределы наших возможностей.