Долгий путь домой - Луиз Пенни

– Берт, кто там?

– Друг Питера. Арман Гамаш.

Месье Финни отступил, пропуская Гамаша в монреальский дом, принадлежащий матери и отчиму Питера Морроу.

– Как это мило с его стороны.

Берт Финни повернулся к гостю:

– Айрин будет рада вас видеть.

Он улыбнулся – так могло бы улыбаться спрятавшееся под кроватью чудовище, которого боятся дети, ложась спать.

Но настоящий кошмар был еще впереди.

Когда Гамаш получил серьезное ранение, среди тысяч присланных ему открыток была одна очень красивая, подписанная Айрин и Бертом Финни. Старший инспектор хотя и чувствовал благодарность за пожелания, но понимал, что вежливость не стоит путать с искренней добротой. Первая – следствие воспитания, социальных навыков. Вторая дается от природы.

Один из подписавших открытку сделал это из вежливости, другой – из доброты. И Гамаш прекрасно знал, кто чем руководствовался.

Он последовал за Финни по коридору в светлую гостиную. Мебель здесь представляла собой смесь британской старины и превосходных изделий из квебекской сосны. Старший инспектор, будучи большим почитателем как ранних квебекцев, так и изготовленной ими мебели, старался не слишком откровенно глазеть по сторонам.

На удобном диване лежало покрывало жизнерадостных, но неярких тонов, на стенах висели картины известных канадских художников: Жан-Поля Лемье, Александера Джексона, Кларенса Ганьона.

Но ни одной работы Питера Морроу. Или Клары.

– Bonjour.

Гамаш прошел к креслу у окна. Там сидела пожилая женщина. Айрин Финни. Мать Питера.

Ее мягкие седые волосы были убраны в свободный узел. Глаза светились чистейшей голубизной. Кожа розоватая, тонкая, изборожденная морщинами. Свободное платье на пухлом теле; любезное выражение на лице.

– Месье Гамаш, – проговорила Айрин Финни приветливо.

Она протянула Гамашу руку, и он пожал ее с легким поклоном.

– Я вижу, вы полностью выздоровели, – заметила она. – Пополнели.

– Хорошая еда и физические нагрузки, – объяснил Гамаш.

– Ну конечно, хорошая еда, – с сомнением произнесла она.

Гамаш улыбнулся:

– Мы живем в Трех Соснах.

– А, тогда все понятно.

Гамаш не стал спрашивать, что понятно мадам Финни, хотя у него возникло такое желание. То был первый шаг в пещеру. А он не испытывал ни малейшего желания проникать в берлогу этой женщины глубже, чем он уже шагнул.

– Что вам принести? – спросил месье Финни. – Кофе? Может, лимонад?

– Нет, спасибо, ничего не надо. К сожалению, это не визит вежливости. Я приехал…

Гамаш сделал паузу. Он не мог сказать «по делу», поскольку больше не занимался делами и не имел личного касательства к вопросу. Пожилая пара смотрела на него. Вернее, смотрела мадам Финни, тогда как ее муж повернул нос в сторону гостя.

Увидев озабоченность, проступающую на лице месье Финни, Гамаш отбросил последние сомнения:

– Я пришел задать вам несколько вопросов.

Облегчение на уродливом лице Финни было очевидным, а черты мадам хранили спокойное учтивое выражение.

– Значит, никаких дурных новостей? – спросил Финни.

Проработав несколько десятилетий в Квебекской полиции, Гамаш привык к подобной реакции. Его воспринимали так же, как незваного ночного гостя, молотящего в дверь, старика-почтальона на велосипеде, доктора с мрачным лицом. Он был хорошим человеком, несущим дурные новости. Когда глава отдела по расследованию убийств приходил в дом, поводом для его визита почти всегда было несчастье. И похоже, этот призрак продолжал преследовать его после отставки.

– Я хотел узнать, слышали ли вы что-нибудь от Питера в последнее время.

– Почему вы спрашиваете? – удивилась мать Питера. – Ведь вы его сосед.

Голос оставался теплым, дружелюбным. Но взгляд стал острее. Гамаш почти услышал скрежет скребка по камню.

Он обдумал ее слова. Она явно не в курсе, что Питер вот уже больше года отсутствует в Трех Соснах. Не знает она и того, что Питер и Клара расстались. Они вряд ли будут ему благодарны, если их взаимоотношения станут предметом досужих разговоров в семье.

– Он уехал в путешествие, скорее всего, ищет вдохновения, – ответил Гамаш. Это, вероятно, было правдой. – Но он не сказал, куда поехал. А мне нужно с ним связаться.

– Почему вы не обратились к Клэр? – удивилась мадам Финни.

– Кларе, – поправил ее муж. – Она, наверное, уехала с ним.

– Однако инспектор не сказал, что уехали «они», – заметила мадам. – Я услышала только «он».

Айрин Финни обратила приветливое лицо к Гамашу. И улыбнулась.

Ни один факт не проходил мимо этой женщины, а истина ее вообще не интересовала. Из нее получился бы великий инквизитор. А вот исследовательской жилки в ней не было. Господь обделил ее любопытством, подарив взамен острый ум и умение находить слабые места.

Как ни старался Гамаш, она нащупала это слабое место. И вцепилась в него.

– Неужели он наконец-то бросил ее? И теперь она хочет вернуть Питера, а вы – ищейка, которая должна его найти и привести в ту деревню.

Три Сосны в ее устах превращались в сомнительные трущобы, а попытка вернуть туда Питера – в преступление против человечности. К тому же она обозвала Армана Гамаша ищейкой. По счастью, Гамаш часто имел дело с собаками-следопытами, а в свой адрес слышал слова и похуже.

Он выдержал взгляд невинных глаз и улыбку мадам Финни. Не возмутился, не отвернулся.

– У Питера есть какое-нибудь любимое место, где он рисует? Может, он мечтал куда-нибудь поехать в детстве?

– Вы ведь не думаете, что я помогу вам найти Питера, чтобы вернуть его жене? – спросила Айрин Финни. Тон ее оставался вежливым. В нем появилась слабая нотка неодобрения, но не более. – Питер мог бы стать величайшим художником своего поколения, если бы жил в Нью-Йорке, или Париже, или даже здесь, в Монреале. Где он смог бы вырасти в профессиональном плане, знакомился бы с коллегами, владельцами и клиентами галерей. Художнику нужны стимулы, поддержка. Клэр это понимала и потому увезла его как можно дальше от культуры. Она похоронила Питера и его талант.

Мадам Финни терпеливо втолковывала все это Гамашу. Просто констатировала факты, которые и без того были бы очевидны, если бы этот крупный человек не был глуповат, туповат и тоже не похоронил бы себя в Трех Соснах.

– Если Питер наконец-то вырвался из ее хватки, я не буду помогать вам в его поисках, – закончила она.

Гамаш кивнул, отвел глаза и скользнул взглядом по стенам. И тут же нашел утешение в образах сельского Квебека. Скалистые, волнообразные, суровые пейзажи, так хорошо ему знакомые.