Аргентина. Лейхтвейс - Андрей Валентинов

Дикобраз уже хотел вернуть газету, но на всякий случай еще раз перелистал страницы. Что-то он пропустил.

…Передовая статья, фотография с полуголым Дуче, а под ней… Есть! Маленькая заметка в тонкой четырехугольной рамке: «В военно-морском министерстве». Князь просмотрел ее бегло, затем прочитал, но уже очень внимательно. Немного подумав, сложил газету и вернул на стол.

– И у меня готово! – тут же отозвался чинуша, отрываясь от бумаг. – Синьор Руффо! Вы приглашены для ознакомления с решением по вашему делу.

Он невольно вздрогнул. Значит, никакого суда. «Мы поступим с вами, как с сицилийским мафиози…»

– Документ очень большой, главное – в самом конце. Если хотите, я коротко, своими словами, а то, знаете, некоторые очень волнуются, пока до сути дойдут. А потом я покажу, где вам подпись поставить – и на том завершим.

В бесстрастном голосе проскользнуло что-то живое. Потратив немалое время на бумаги, владелец очков явно хотел побыстрее закруглиться. То ли торопился в служебный буфет, то ли просто мечтал дочитать репортаж о скандальном процессе.

– Сначала коротко, – охотно согласился князь. – А потом прочитаю сам, если вы не против.

Чинуша слегка поморщился.

– Как хотите, синьор Руффо. Суть же в том, что к вам, ввиду вашей опасности для общества и государства, применена административная мера пресечения – ссылка на срок три года с возможностью продления или изменения помянутой меры пресечения в случае соответствующих обстоятельств. Чему именно соответствующих, определит само начальство, так что советую условий ссылки не нарушать и начальство, опять же помянутое, не сердить.

Дикобраз перевел все услышанное на обычный итальянский и вначале не поверил. Ссылка? Только и всего? Сибирью Дуче пока не владеет, в колонии «административных» не отправляют, значит, дальше Сицилии не зашлют. Есть, конечно, «возможность продления или изменения», но от этого и в Риме не убережешься. Невелика оказалась цена угрозам полковника Строцци!

Но тут же одернул себя. Не так важен Гомер, как комментарии к Гомеру – мелким шрифтом, на последней странице.

– Дайте, пожалуйста, документ.

Физиономия сидевшего за столом сразу же поскучнела. Чинуша неохотно протянул бумагу и, не выдержав, потянулся к газете. Третья страница, речь адвоката. Князь едва удержался от улыбки. «Синьоры присяжные! Душа несчастного подсудимого трепещет от волнения и надежды…»

Итак, документ, две страницы, комментарий к Гомеру. Тут уж ни одной буквы пропускать нельзя… Страница первая. «Королевство Италия. Министерство внутренних дел…»

– У вас есть атлас? – поинтересовался он, когда комментарии были, наконец, прочитаны. Чинуша, не без труда оторвавшись от газеты («…Нет, он не убийца! Загляните в эти честные глаза…»), изумленно помотал головой.

– Атлас? Какой еще атлас? А-а, интересуетесь, куда именно вас отправляют, синьор Руффо? Нет, атласы в тюрьме не положены. Лукания, провинция Базиликата, туда многих уже этапировали. Чем-то Матера, город этот, начальству полюбился. Может, на болоте стоит – или змеи там ядовитые.

– Лукания, – задумчиво повторил князь. – Матера… Интересно, что сказал бы дед?

Последнее – уже не вслух.

* * *

– Дедушка! А что ты в Турции копаешь?

– Не копаю, Сандро, султан пока не разрешает. Езжу, смотрю, фотографирую, карты составляю. Это называется «археологическая разведка». А интересуют меня пещерные города, они на юге, в Каппадокии. Помнишь, я тебе книжку показывал?

Сандро и сам хотел бы поехать с дедом в загадочную Каппадокию, но нельзя, папа не пустит. А еще он слишком маленький, чтобы быть археологом. В настоящей экспедиции положено днем копать древние руины, а ночью отстреливаться от разбойников. Потому бабушка и не хочет деда отпускать, в прошлую поездку его чуть не убили, вернулся с рукой в гипсе.

Внук, впрочем, не сильно огорчается. Скоро он вырастет, поедет с дедом в Турцию – и обязательно возьмет с собой винтовку системы Манлихер-Каркано. Вот только с городами этими не очень понятно.

– Дедушка! А почему города – пещерные? В пещерах первобытные люди прятались, которые неандертальцы и кроманьонцы.

– Не только они. Помнишь, я рассказывал тебе о Византии? В византийском приграничье жить было очень опасно, и люди стали селиться в горах, там спокойнее. Вырубали из камня целые города; пещеры – это подвалы и первые этажи, над ними – обычные средневековые дома и церкви. А когда в Византии запретили иконы, многие, особенно монахи, бежали на окраины и построили много монастырей. Потом Византия пала, города и монастыри разрушились, остались только вырубленные в скалах пещеры. Потому и название такое.

Маленький Сандро честно попытался представить, каково это – жить в пещере. Наверняка там очень сыро и очень темно. Беднягам-византийцам приходилось носить очки и регулярно лечиться от ревматизма. Но все равно – интересно!

– Жаль, что всё разрушилось! Хотелось бы посмотреть на такой город, чтобы настоящий был, живой.

– А ты съезди и посмотри. Один пещерный город, самый последний, существует и сейчас. Мечта историка! Он, кстати, у нас, в Италии, здесь тоже византийцы жили – на юге, в Лукании. Называется город – Матера. Моя Земля.

6

– Не-на-ви-жу любимчиков! – со вкусом, в растяжку проговорил гауптфельдфебель Шульце. – Ничего, в дерьме отмокнете! Служба, горные стрелки, это вам не праздник по случаю закалывания свиньи. Ясно? Спрашиваю, ясно?

И притопнул до блеска начищенным сапогом, словно припечатывая к полу казармы невидимого таракана.

Устав требовал ответа, однако Лейхтвейс предпочел промолчать. Гефрайтер Вилли Банкенхоль, товарищ по несчастью, издал странный звук, нечто среднее между «пфе!» и «ха!».

– Не понял! – Шульце, подступив ближе, многообещающе оскалился. – Характер демонстрируете, Банкенхоль? Ничего, я вас научу службу любить! Для начала – наряд в сортире. Писсуары во всей казарме – ваши.

Месяц назад неведомый художник изобразил господина гауптфельдфебеля в виде орангутанга: тупая морда, покатый, срезанный лоб, в водянисто-голубых глазках – ни проблеска мысли, длинные, ниже колен, руки – и густая шерсть, покрывавшая все тело. Рисунок, весьма сходный с оригиналом, два дня украшал ротный sitzungssaal.

– Смир-р-но! В отхожее место, це-ре-мо-ни-альным шаго-о-ом! Марш!

…Нога составляет угол с телом, в колене не сгибается, носок стопы оттягивается до прямой линии с голенью, нога опускается на землю площадью всей стопы, звук удара чёткий и ясный…

– Раз-два! Раз-два! Что, горные стрелки? Хорошо глядеть, как солдат идеть?

Гауптфельдфебеля рота очень не любила. Лейхтвейсу рассказывали, что прежний «гаупт» был не в пример приличнее, из ветеранов-фронтовиков. Рычал, но дело знал и если зверствовал, то в меру. Старику не повезло, погорел на какой-то темной истории. Шульце же был выскочкой, вчерашний шофер из штабных, вовремя попавший на глаза высокому начальству.