Нейтронные звезды. Как понять зомби из космоса - Катя Москвич

Но главным образом они хранили все в секрете, поскольку хотели убедиться, что все правильно, и исключить все возможные источники помех и вмешательства извне.

Для измерения расстояния до источника исследователи воспользовались явлением, которое называется дисперсией. Когда радиосигнал распространяется через межзвездное пространство, он постоянно сталкивается с движущимися вокруг него свободными электронами. Испущенный сигнал состоит из волн разной частоты, и, хотя все волны “стартуют” одновременно, столкновения воздействуют на них по-разному. Волны большей частоты распространяются почти без задержки, тогда как волны меньшей частоты запаздывают и достигают телескопов несколько позднее. Белл рассказывает, что уже тогда астрономы смогли оценить число электронов по времени запаздывания между регистрируемыми всплесками; расстояние до источника оказалось равным примерно 65 парсек (около 200 световых лет)[7]. На этом основании она и ее коллеги поместили источник внутрь Млечного Пути, но вне Солнечной системы, в направлении созвездия Лисичка21.

Было ясно, что сигнал приходит из космоса. Могут ли его посылать инопланетяне? А что, если где-то есть внеземная цивилизация, посылающая нам сигнал из далекого далека? Вся команда долго и напряженно над этим размышляла. Конечно, такую возможность они могли предусмотреть. И все же, если это инопланетяне, живущие на планете, обращающейся вокруг звезды, должны быть видны изменения в пульсациях, связанные с движением их планеты по своей орбите. Но никаких изменений они не видели. Уже наступил декабрь, а группа все обсуждала, как публиковать статью и следует ли в ней упоминать об инопланетянах. Белл совсем не была в восторге от того, что кучка инопланетян может связаться с Землей и отобрать у нее диссертацию. В конце концов, до защиты оставалось всего полгода22. С какой стати, рассуждала она раздраженно, “маленькие зеленые человечки будут с помощью какого-то дурацкого устройства посылать сигналы на столь малоприметную планету?”

Еще Хьюиш и Райл были озабочены риском массовой паники, если объявить всему миру о послании, полученном от инопланетян. “Обнаружив что-то в этом роде, не следует ли сначала обратиться в министерство обороны? – спрашивает себя Лонгейр. – Или, возможно, этот сигнал представляет собой потенциальную угрозу со стороны враждебного государства, ведь, в конце концов, шла холодная война… Имеет ли он значение для национальной безопасности? Тогда к таким вопросам относились очень серьезно”.

Раздосадованная отсутствием единого мнения о природе этого странного источника, 21 декабря, незадолго до отъезда домой на Рождество, Белл еще раз зашла в лабораторию. Вечер только начинался, и она хотела отдать долги – просмотреть графики на лентах самописцев, продолжавших двигаться со скоростью около тридцати с половиной метров в день. Ближе к десяти часам вечера, как раз перед закрытием лаборатории, она ахнула: на ленте был кусочек закорючки, похожей на первую – на “загривок”. Но теперь источник находился в совсем другом месте, как раз напротив[8] Кассиопеи А – остатка сверхновой в созвездии Кассиопея и очень яркого радиоисточника. Паразитные сигналы от Кассиопеи А затрудняли наблюдение. Заинтригованная, Белл пошла к радиотелескопу, чтобы контролировать наблюдения в то время, когда эту часть неба будет видно лучше всего. Она добралась до поля в два часа пополуночи. Стояла морозная звездная ночь. Приемник телескопа из-за холода работал плохо. Белл вспоминает, что выругала приемник и подышала на него. Ей удалось заставить его проработать пять минут, но и этого оказалось достаточно, чтобы обнаружить еще одну, длившуюся 1,19 секунды последовательность всплесков. Новый пульсирующий источник был очень похож на первый, но располагался в совсем другой части неба. Белл почувствовала невероятное облегчение – теперь, здесь и сейчас, она уже точно знала, что это не сигналящие инопланетяне: маловероятно, что два их племени будут почти одновременно посылать сигналы из разных концов Галактики. “Можно один раз столкнуться с чем-то странным, с необычной аномалией, но, когда обнаруживаешь ее дважды, понимаешь, что это не аномалия, а что-то совсем новое, – говорит Белл. – Еще непонятно, что это такое, но абсолютно ясно, что мы имеем дело с астрономическим объектом нового типа”.

Вскоре состоялась помолвка Белл, а в начале января, возвратившись в лабораторию после каникул, она обнаружила третий и четвертый сигналы. В феврале ученые подготовили статью и представили ее в научный журнал Nature23. За несколько дней до публикации статьи, в конце февраля 1968 года, вспоминает Лонгейр, Хьюиш сделал доклад на семинаре. Хьюиш признался, что и сам не знает, что это за сигнал. Самое приемлемое объяснение, которое Хьюиш мог дать ошеломленной толпе, что этот источник – пульсирующий белый карлик.

Статья вышла в конце февраля. Авторы очень осторожно высказывались о природе пульсирующего сигнала из космоса. Журналисты пришли в еще большее возбуждение, узнав, что открытие сделал студент и, более того, этот студент – девушка. В то время женщин-физиков было еще меньше, чем сегодня, а до 1948 года женщины вообще не могли быть полноправными членами Кембриджского университета. Белл фотографировали сидя, стоя, в лаборатории, где она якобы внимательно изучает какие-то научные документы. Один журналист даже попросил Белл пробежаться, размахивая руками и изображая радость, ведь она как-никак только что сделала открытие! Ей задавали, как казалось журналистам, самые уместные вопросы. Например, они спрашивали, выше ли она принцессы Маргарет и сколько у нее любовников24. Хотя, возможно, средства массовой информации больше внимания уделяли Белл, а не Хьюишу, номинантом на Нобелевскую премию по физике стал руководитель. Совместно с Райлом Хьюиш получил эту премию в 1974 году.

“Я думаю, сегодня, вероятно, все сложилось бы по-другому”, – мягко говорит Белл и отворачивается. На протяжении многих лет она старалась привлекать женщин к занятиям наукой, содействовать тем из них, кто занимается точными науками и математикой, разрабатывает новые технологии или стал инженером-конструктором. “Сегодня женщина – научный работник – явление вполне обычное, но ситуация еще не совсем нормальная”, – говорит Белл. Вскоре после защиты диссертации она вышла замуж и уехала с мужем, который, будучи госслужащим, часто менял место жительства. Белл перестала заниматься пульсарами, но науку не бросила. Переключившись на рентгеновскую астрономию, Белл вошла в рабочую группу британско-американской орбитальной рентгеновской обсерватории Ariel 5. Хотя Нобелевский комитет обошел Белл стороной, ей вручили многочисленные награды, включая премию по фундаментальной физике за 2018 год[9]. С 2002 по 2004 год Белл была президентом Королевского астрономического общества. Прошло много десятилетий, а Белл все еще часто приглашают в качестве докладчика на многие международные конференции по всему миру.

Сразу после публикации 24 февраля 1968 года статьи Белл и Хьюиша исследователи по всему миру бросились выяснять, что же было источником этих таинственных пульсаций. Нейтронные звезды не были в приоритете у Белл и