Маленькие люди - Олег Рой

Рядом со столом, между двумя пейзажами с бурным морем располагалась варварски роскошная двустворчатая дверь. За такой дверью не зазорно было укрываться какому-нибудь восточному деспоту. Я подошел к ней и осторожно постучал. Из-за двери послышалось негромкое звяканье, и затем снова стало тихо.

Я немного подождал и постучал опять.

– Да входите же, ну! – раздался хриплый голос. Судя по голосу, его обладатель несколько подустал. Я воспользовался предложением, толкнул дверь, переступил порог и оказался в кабинете президента маленькой страны.

Говорят, обстановка личного кабинета может многое сказать о его хозяине, так что я привык обращать пристальное внимание на подобные вещи. Первое, что бросалось в глаза еще в приемной, – это склонность хозяина к кричащей, почти варварской роскоши. И впрямь восточный владыка или коррупционер-нувориш из России или Украины. Мебель была антикварной, вероятно, позапрошлого века, если, конечно, не являлась искусной подделкой. На стенах – все те же голландцы и зеркала. В резном книжном шкафу – книги, сделавшие бы честь любой библиотеке. Бросалась в глаза коллекция микроскопических изданий в 1/16 листа. Кожа, дерево, бронза, позолота… Но на книжных полках скопилась пыль, на столе царил беспорядок, а в воздухе чувствовался неприятный кисловатый запах с ноткой, как ни странно, дешевого алкоголя.

Под стать кабинету был и сам мистер Кохэген. Крупный пожилой мужчина, лет на десять-пятнадцать старше меня, он выглядел этакой могутной глыбой. Не тучный, но массивный, кряжистый, ростом за шесть футов, с большой, обритой наголо головой и крупными, мясистыми чертами лица. Одет Кохэген был в строгий костюм-тройку, белоснежную рубаху и галстук. Булавка галстука, вероятно, была золотой и поблескивала кроваво-красным камушком. На толстом, мясистом, вызывавшем ассоциацию с плоскогубцами безымянном пальце левой руки виднелась массивная печатка, а на запястье – дорогие часы.

Мужчина был похож на Джека Николсона, растолстевшего до размеров Депардье и наголо бритого. Но черты лица были слегка обрюзгшими – повисшие щеки, неровная линия губ, нос в красных прожилках и мешки под глазами говорили не то о застарелой болезни, не то о чрезмерном пристрастии к алкоголю. На фоне витавшего в воздухе кисловатого запаха второе предположение было более достоверно.

– Кто вы? – с некоторым удивлением спросил Кохэген. – Я, по-моему, вас не знаю… Это очень странно.

– Добрый день. Вы и не можете меня знать, – ответил я. – Я приехал только вчера вечером.

Он одобрительно кивнул:

– А, турист… мы это… рады гостям. Но вообще-то вы не по адресу. Туристами занимается мой канцлер.

– Я не турист, – пояснил я. – Я хотел бы пожить у вас в городе какое-то время. Возможно, даже продолжительное время.

– Так живите, – в голосе Кохэгена чувствовалось непонятное нетерпение. – Вам что, кто-то мешает?

– Нет, но… – я не спешил покидать помещение. Не каждый день бываешь у президента, пусть и такого гротескного, как Кохэген. – Я же говорю, что, возможно, я перееду в ваше государство на постоянное жительство.

– Ничего не имею против, – буркнул Кохэген.

– …потому я бы хотел для начала узнать, можно ли как-то получить гражданство Хоулленда, оставаясь при этом гражданином Соединенного Королевства?

Президент посмотрел на меня почти бессмысленным взглядом:

– Э-ммм… честно говоря, не знаю. И вообще, всеми этими вопросами у нас канцлер занимается, мистер Харконен. Подойдите к нему, если он сейчас на месте. Он быстренько уладит все формальности.

Я вежливо поклонился:

– Ну что ж, приятно было познакомиться.

– Ага, – буркнул он. – В смысле мне тоже приятно. И это… Если станете все-таки нашим гражданином, голосуйте за Консервативную партию.

– Почему? – спросил я.

«Потому что это моя партия…» – читалось в его взгляде.

– Потому что мы отстаиваем традиционные ценности, – пояснил он. – Именно благодаря нашей, м-м-м, взвешенной политике страна стабильно существует и развивается уже больше века.

– Хорошо, я подумаю, – эти слова я произнес со всей доступной мне серьезностью. Еще бы, ведь речь шла о деле государственной важности!

После чего покинул кабинет Кохэгена, но из приемной уйти не спешил. Решил проверить одну свою догадку. Догадка оказалась верной – не прошло и минуты, как в кабинете президента что-то звякнуло, словно стекло стукнулось о стекло.

Похоже, мистер Кохэген употребляет прямо на рабочем месте.

– Ну как, все в порядке? – поинтересовался Барт, когда я спустился на первый этаж. – Уладили свои дела?

– Да нет, он послал меня к Харконену, – ответил я, пожимая плечами. – У меня такое впечатление, что он просто хотел побыстрее отделаться от меня.

– Угу, вот это точно, – кивнул Барт и заговорщически подмигнул. – У него и без вас дел хватает.

– Расфасованных в бутылки по две пинты? – решил я проверить свою догадку.

Барт расплылся в улыбке, демонстрируя мне, что стоматология в Хоулленде находится на уровне прошлого века.

– А вы человек внимательный. Так что ж, воспоследуем примеру нашего президента? – он кивнул в сторону своей импровизированной караулки размером с фотокабинку в приличном супермаркете.

– Мне, вообще-то, еще надо повидать этого Харконена, – заметил я, принимая, однако, предложение.

– Харконен никуда не денется из Хоулленда, – философски заметил Барт, доставая зеленую пузатую бутыль и сверток коричневой бумаги, пахнущий чем-то вкусным. – А вот добрый бокал вина в обеденный перерыв никому лишним не будет. Тем более это вино того стоит, поверьте мне.

Вино и правда того стоило. Мягкое, почти без вкуса алкоголя, зато с легкой земляничной терпкостью, оно было словно волшебным образом перенесено сюда с солнечных равнин Гаскони или Прованса.

– Не поверите, это наше местное вино, – развеял иллюзию Барт, нарезая широкими ломтями белый козий сыр и розовую, с мраморными прожилками, ветчину. – Все это натуральное, с фермы моего племянника Микаэля. У парня настоящий талант к сельскому хозяйству, как и у его покойного папы, моего брата. Сам я хозяйствовать на земле не умею, вот и подался в полицию.

Сыр, ветчина и ржаной хлеб были под стать выпитому вину.

– Так вы к нам надолго? – спросил Барт, жуя.

Я вздохнул: похоже, мне часто придется отвечать на этот вопрос:

– Еще не решил, но думаю, что надолго.

– И от чего это зависит?

– От многих вещей. На самом деле я ищу место, где можно в покое пожить пару-тройку лет.

– Достал большой мир? – лукаво подмигнул Барт. – Ну да, там к нам, мелким, не шибко хорошо относятся, хоть и постоянно твердят, что это, мол, совсем не так. Чертовы лицемеры!.. Я вот здесь всю жизнь свою прожил и не жалею. Но многие уезжали, а все равно потом возвращались. А вы там с самого детства жили…