Прикладное терраформирование - Эдуард Катлас

Администратор кивнул. Посмотрел на последнего собеседника. Он не знал, что тот может сказать. Что-то случайное, слова джокера. И вряд ли влияющее на ход беседы.

– Да и денег хотелось бы уже заработать, – добавил четвертый. – Всерьез, а не по мелочи.

Администратор кивнул. И улыбнулся. Все аргументы были сказаны, и все они были хороши. И все подходили ему полностью.

Теперь главное было – правильно донести свою собственную мысль, свою идею, свой план.

– Правильные слова. Правильное время. И хороший кофе. – Главный Администратор улыбнулся, произнося эту шутку. Можно себе позволить шутить в кругу друзей. Особенно если хочешь им всем и себе напомнить, что они все еще друзья.

– …Что еще нужно человеку, чтобы спокойно встретить старость, – процитировал четвертый. Необидно так процитировал, без намека. Ведь на самом-то деле он был старше всех присутствующих, старше даже Администратора на пару лет.

– Да, – согласился Администратор. – Этого вполне достаточно. Только в этом уравнении чуть больше переменных, и нам не стоит о них забывать. Все институты, все прогнозисты, все ученые предсказывали, что вторая фаза начнется в пятьдесят пятом – шестидесятом годах, не раньше. Вы помните, почему?

– Потому что так им ставили задачу, – с неуловимой ленцой ответил Бунтарь. Правильный ответ, но недостаточно правильный. Недостаточно глубокий ответ, потому что он просто не понял глубину вопроса. Недостаточно глубокий, но вполне ожидаемый.

Беседа текла, как слеза по щеке давно знакомой девушки – предсказуемо, останавливаясь именно там, где и должно, скользя по коже с заранее известной скоростью. Исчезая, капая с подбородка (с носа? С щеки? Пойманная уголком платка?) именно так, как и можно было ожидать. Любимые иногда плачут, и ты просто знаешь, как текут их слезы. Уникально, своенравно, непредсказуемо… но не для тебя. Администратор это знал. Он любил сильных женщин, но и они иногда рыдали.

– А почему им ставили такую задачу? – дружелюбно, подсказывающе, словно пытаясь помочь старательному, но слегка недалекому ученику, спросил он.

– Потому что на старте нам казалось, что это время будет оптимальным.

– А почему нам так казалось?

– Потому что… – Бунтарь уже знал, что говорит глупость, но не мог остановиться и не произнести ее вслух: —… потому что расчетные данные показывали, что к этому моменту на Марсе могут существовать базы закрытого типа. И люди смогут относительно безопасно проводить работы. И исследования.

Усмехнулся четвертый, поняв юмор ситуации:

– А расчетные данные оказались такими, потому что расчетчикам так ставили задачу, правильно?

– Готов слушать. – Бунтарь поднял руки, показывая, что он не был таким уж и бунтарем. Просто – чуть более эмоциональным, чем все другие. Но – все же профессионалом, тоже умеющим вести беседу.

– Я объясню, – покивал Администратор. – Объясню, потому что на тот момент даты и десятилетия называл я. Все встает на свои места, если добавить еще переменных. Во-первых, население Земли сегодня составляет восемь с половиной миллиардов. Это больше, чем ожидалось, но все еще слишком мало. Расчеты исходили из цифры девять с половиной, которая, возможно, как раз и реализуется ближе к шестидесятому году.

Бунтарь кивнул. Видно было, что он еще ничего не понял. Но также было видно, насколько хорошо он владеет собой. Ни тени волнения. Ни малейшего желания вскинуться, поспорить. Он готов был слушать, понимать, осознавать. И если он и начнет спорить, то лишь после того, как воспримет и поймет все аргументы, пропустит их через себя, включит в головоломку.

– Еще было важно то, какой доход будет у людей в нужной нам точке времени. Добавляя первые две переменных – а именно готовность самого Марса к началу второй фазы и постоянную угрозу, что нас кто-нибудь попытается ссадить с этого поезда, мы получаем общую картину.

– Как ты завяжешь демографию на Земле в этот клубок? – спросил вместо Бунтаря четвертый. – Я могу лишь представить, что чем больше людей, тем легче нам убеждать правительства, что проект все же нужен.

– И это тоже, – согласился Администратор. – Но главное – в другом. Все решают деньги. Чем больше людей и чем богаче они, тем дороже стоит земля. Каждый клочок земли, каждый кусок суши, каждая прадедушкина сотка. На самом деле мы всегда должны следить лишь за двумя параметрами – за стоимостью земли и за соотношением.

– С соотношением погоди, – вступил Бунтарь. – Но что нам дает стоимость земельных наделов, если мы говорим о Марсе.

– Мы никогда не закончим этот проект, если он не будет рентабельным. Он сможет стать рентабельным только тогда, когда каждая сотка на Земле будет стоить безумно, баснословно дорого.

– А при чем здесь Марс?

– При том, что чем дороже наделы на Земле, тем дороже они становятся на Марсе. Людей не только становится больше, но они и становятся богаче одновременно. Они хотят жить хорошо, а хорошо – это почти всегда – на большей площади. Занимать большую территорию. Иметь дом, посадить дерево, куст, разбить сад. Даже леса – они стоят денег, вы это знаете.

– Знаем, – не преминул влезть четвертый. – У меня пять гектаров под Липецком. Березняки там такие, закачаешься. Не продам ни за какие деньги.

Администратор понял намек, переданный через эту шутку, и сделал паузу. Допил кофе. Сглотнул, выпил сразу половину стакана воды. Медленно, тщательно делая глотки, так, чтобы чувствовать, как шевелится кадык. Маленькие радости, что начинаешь осознавать только с возрастом – контроль над собственным телом, которое по-прежнему работает.

И при этом не болит.

– Сейчас квадратный километр на Земле стоит около миллиона евро. Усредненно, любой суши, в любом месте, включая даже пустыни. Через пятнадцать лет, если все будет идти, как идет, он будет стоить три. И тогда ни у кого не возникнет сомнений в рентабельности проекта. Ни у кого не будет возражений против второй фазы, да и третьей тоже. Все будут готовы вкладывать в это деньги. А мы, лично мы, заработаем даже не в три, а в тридцать раз больше…И из всех четырех переменных, что у нас есть, готовность самого Марса и безопасность наземной операции – на последнем месте.

– Это-то как раз понятно, – подтвердил третий. – Но сейчас за участки на Марсе никто не даст и гроша. Потому что, как я сказал, появились сомнения. Многие перестают верить в реализуемость проекта, хотя мы не нарушили еще ни одной даты. Можно продавать эти участки разве что, как в старые добрые времена, на сувениры. Но мы же сами эту тему и зарубили…

– А вот тут ошибка! – Администратор встал и сделал шаг в сторону, тренированно остановившись на самом краю «круга тишины». – Потому что я всегда следил за четвертым параметром – соотношением. Оно не нулевое, как вам может показаться. Давно уже нет. Оно перестало быть нулевым еще пятнадцать лет назад. Тогда, сразу после объявления о программе Агентства, оно составляло одну к семидесяти тысячам. А стоимость земли была в районе пятисот тысяч евро за квадратный километр.