Землю грызет мертвец - Дженнифер Рардин

— Еще как. Мы ее поднимем! Только я думаю, нам понадобится помощь. — Он обернулся к своим приятелям: — Хьюб, там Ларри еще не спит?

Один из сидящих джентльменов глотнул пива и повернулся к своему приятелю — краснолицему мужику, у которого острая бородка в основном служила границей, отделяющей пухлые щеки от заплывшей шеи.

— А ему разве не надо было смыться куда-то? — спросил его Хьюб.

— Ага, — ответил тот, что с бородкой. — Ему звонила сестра. У нее вдруг образовалась здесь какая-то непонятная и срочная работа. Наверное, тот китаец. Ну, который акробатами заведует. Он устраивает большой прием, а повар у него застрял в Чикаго. Но вы обратите внимание: пьянка начнется только в час ночи. Так что Ларри ей поможет приготовить еду, все накрыть, а потом смоется раньше, чем появятся гости.

— Звучит не так уж плохо, — сказал Хьюб. — По крайней мере ей не придется подавать.

— Да, но доставить туда придется.

— А туда — это куда?

Обладатель бородки повернулся на стуле, и стул затрещал, не оставляя сомнений, что работает он на пределе своей весовой нагрузки. Бородатый показал на яхту, безмятежно плавающую в море.

— Потрясающая должна быть вечеринка, — заметил он. — Они улиток заказали.

Мы с Вайлем сдвинули лица нос к носу, как две тетки, сплетничающие в парикмахерской.

— Ты слышал? — спросила я свистящим шепотом.

— Конечно, слышал. Я же вампир!

— А чего ты на меня рявкаешь?

— Может быть, потому что не люблю очевидных вопросов.

Вот как?

— А ты подумал то же, что и я?

— Понятия не имею.

— Надо присмотреть за этой сестрицей. Проникнуть с ней вместе на яхту. Проверить, не оборудовал ли Лун себе дневное укрытие на борту. И установить камеры.

— Похоже, я подумал то же, что и ты.

— На самом деле нет. Я как раз думала, что должна задать тебе вопрос.

— Какой?

— Ты не считаешь, что мы должны спросить у Бородатенького, как найти этого поставщика?

И я улыбнулась ему самым невинным образом, а у него брови сошлись над переносицей.

— Никогда больше не буду тебе рассказывать про свои любимые мозоли.

— Не попросить ли нам Бергмана подготовить для нас несколько камер?

— Жасмин!

— Может, распечатать эти стильные коммуникаторы, чтобы мы с тобой могли говорить даже из разных комнат?

Это случилось так быстро, что я даже не успела отреагировать. Только что Вайль смотрел на меня сердито, лишившись речи от досады, а я чувствовала себя на вершине собственной праведности. А в следующий миг его губы прижались к моим. Это не сошло бы за настоящий поцелуй: моментальное прикосновение, и тут же они отодвинулись. Но от самого этого движения я ахнула.

— Это тебя научит не доводить вампира до крайности.

Хрипота в его голосе резко контрастировала со строгостью взгляда. И слова, сопровождавшие этот взгляд, отбросили меня назад, к нашему четвертому совместному заданию.

Нам тогда поручили ликвидировать вампира по имени Леонард Поттс, который составил себе состояньице, переправляя в Штаты своих соплеменников. Для других легальная иммиграция настолько затруднена, что контрабанда таких созданий — весьма процветающая отрасль. Тем не менее это не то преступление, за которое убивают — если по приземлении ты не снабжаешь своих клиентов закуской в виде ни в чем не повинных граждан. Честно говоря, это так и осталось бы местным вопросом, если бы Поттс ограничивался бездомными да отбившимися от стада туристами. Но он подцепил дочку члена кабинета министров и сам себе выписал билет в Смоуксвиль в один конец.

Когда мы готовились к встрече с Поттсом в «Коннектикут колониаль», Вайль меня предупредил, чтобы не выделывалась.

— Я не понимаю, зачем тебе каждый раз злить наших клиентов перед тем, как мы их ликвидируем, но в данном случае я буду благодарен за проявленное самообладание. Поттс — известный трус, и наверняка его будет очень легко уложить, если ты не постараешься привести его в ярость.

И я пошла на дело, полная благих намерений. Но увидев, как он кайфует в кресле и смотрит Дэвида Леттермана, а пара его клиентов присосалась, хлюпая, к девушке, как к малиновому коктейлю, я вызверилась.

— Он мой! — заревела я, оставив Вайля разбираться с голодными вампирами, а сама устремилась к Поттсу. Он начал выбираться из кресла — первый из виденных мной вампов, который испугался при виде меня.

— Ты чего это такое делаешь, а? — спросила я, подходя ближе и толкая его обратно в кресло. — Беззащитных женщин обижаешь?

И я снова его толкнула. Он свалился на спину, задрав ноги, опрокинулся вместе с креслом. А когда поднялся, был очень зол, но мне было плевать. У меня за спиной шла драка, и Вайль, кажется, побеждал, но на это мне тоже было плевать.

— Кто вы такие? — возмущенно спросил Почте. — И что вы делаете в моем доме?

— Да мы просто пара бродяг, у которых руки чешутся. Вот смотри, — показала я ему руки, — без всякого оружия. Давай, иди сюда, большой храбрый вампир, покажи, чего ты стоишь.

Он перепрыгнул через кресло, и я на секунду пожалела, что у меня нет такой силы, как у вампира, чтобы встретить его впрямую. Стереть эту самодовольную ухмылку с наглой рожи.

Я уклонилась в последнюю секунду, не совсем успев уйти от правого кулака, который отбросил меня к стене. Но и я тоже попала — от удара ногой в плечо у него повисла рука.

— Жасмин! — заорал Вайль. — Тут тебе не бокс, пали его!

До меня доносились стоны оставленной на полу девушки. Тело у нее было все в укусах, будто его рвали собаки. Ей ни за что не выжить после такого, и мало будет убить этого сукина сына, по чьей вине она так страдает. Нет, пусть еще помучается. Пусть почувствует хоть отчасти ее боль.

Я бросилась на него, обрушив все удары из своего арсенала. Ногой с разворота, чтобы хрустнули кости. Прямой кулаком, от которого можно потерять сознание, а может, и умереть. Я так мало внимания уделяла защите, что любой другой вампир разорвал бы меня в клочки, но этот после первых секунд больше всего на свете не хотел иметь со мной дела. Этот трус закрыл руками лицо и пятился, пятился и орал:

— Вон из моего дома, ведьма!

Штука в том, что, когда я загнала его в угол и бежать ему было некуда, он вспомнил, что я всего лишь человек.

— Жасмин! — рявкнул Вайль, и я услышала, но было поздно. Поттс ушел от моего выпада так легко, будто я и не шевелилась, схватил меня за подбородок, заставив посмотреть себе в глаза, и начал говорить.

Я чувствовала мощь его слов, я знала, что его особый Дар — проникать в чужой разум и вытаскивать оттуда глубочайшие, самые темные тайны, — и все равно я верила каждому его слову.