Меняла Душ - Дмитрий Самохин

На появление кота Матвей никак не отреагировал, точно это было в порядке вещей. А для него так оно и было. Каждый раз, когда накатывала Волна, вместе с ней к нему являлись странные видения, которые иначе-то и назвать было нельзя. В реальность этого невыносимо красного кота поверить было невозможно. Однако тот махал хвостом, который проходил сквозь бутерброды с ветчиной, словно был бесплотным, пускал жирные слюни на ковер, который оставался сухим, и совершенно беззвучно чесал шею задней лапой.

Впрочем, Ставрогин бы не удивился, если бы кот заговорил. Он даже был уверен, что однажды это обязательно произойдет. Только кот то ли смущался, то ли выжидал подходящего момента, чтобы удивить Матвея. Ставрогин медленно потягивал кофе и наблюдал за картинкой головизора. Он выжидал. Что-то еще должно было произойти. Его сегодняшняя охота должна была сказаться на ткани реальности. Матвей знал это. И он выжидал, медленно вращая колеса мыслей.

Ставрогина смущал полицейский, который нагнал его в нескольких шагах от дома. Он нес какую-то беспросветную чушь, ощущая дискомфорт в его присутствии, но этот полицейский упомянул парк. Почему он это сделал? Неужели постовой был свидетелем происшедшего? Сомнительно. Если бы коп всё видел, то вряд ли бы осмелился подойти к Матвею. Ставрогин знал о том, что, когда он готовится к пришествию Дара, а затем встречает его, вокруг распространяется волна ужаса, которая словно силовое охранное поле распугивала всех недоброжелателей, могущих помешать Изменению. Такие же чувства испытывала и жертва, только ужас парализовал ее, лишал возможности сопротивляться. Хотя последняя жертва — наемный убийца, называвший себя Жнецом, оказался сильным противником. Он даже показал коготки, только они оказались картонными и сломались после первого же выпада…

Но вопрос оставался открытым: почему к нему подошел полицейский? Что он хотел от Ставрогина? И почему так поспешно ретировался, точно почувствовал свою уязвимость? Матвей уловил в нем ауру жертвы, но был измотан, удовлетворен и не хотел охотиться. Только в случае опасности. Значит, полицейский представлял для него опасность. Он собирался арестовать его, но потом передумал. Эта версия заслуживала внимания. Если полицейский размышлял о его задержании, стало быть, у него были на то серьезные основания. Основание могло быть только одно: полицейский стал свидетелем явления его Дара.

Это было плохо. Если не сказать хуже.

Ставрогин поставил чашку с кофе на стол и полез в задний карман брюк. Карман оттопыривала внушительная пачка денег. Он вытащил ее на свет, раскрутил и, оценив навскидку, бросил на стол. Изменение принесло ему что-то порядка ста тысяч рублей. Сумма приличная — три годовых зарплаты полицейского, попавшегося получасом назад ему на пути.

Так было всегда, когда просыпался Дар и происходило Изменение. После него Матвей обнаруживал у себя деньги. Все купюры новенькие, хрустящие — будто только что покинули банковские закрома. Откуда они берутся у него и кто ему платит за Дар, Ставрогин так и не узнал за сто пятьдесят лет использования Дара. Он и не стремился к этому. Его вполне устраивала анонимность.

«Срочное сообщение из Москвы! На восьмом внутреннем окружном транспортном кольце случилась грандиозная авария. Роботрейлер, управляемый транспортной компанией, располагающейся в Мюнхене, сошел с забронированного маршрута и, уничтожив разделительную ограду, выпал на встречную полосу, где столкнулся с двумя легковыми карами. От удара летящих на больших скоростях каров роботрейлер разломило пополам. Произошел взрыв! Часть восьмого внутреннего транспортного кольца уничтожена. Движение по восьмому кольцу приостановлено. На место происшествия выехала следственная бригада транспортной прокуратуры города Москвы. Пока что неясно, почему роботрейлер потерял управление. И почему центр управления роботрейлерами в Мюнхене не сумел оперативно перейти на ручное управление и загнать поврежденную машину на полосу стоянки. Это и предстоит выяснить следствию. В катастрофе погибло два человека. Оба — водители легковых каров. Мы выражаем свои соболезнования родственникам погибших…»

Ставрогин дождался.

Волна начала свое распространение.

Он переключил головизор на музыкальный канал и проглотил в голодном порыве бутерброд.

Красный кот, привлеченный ароматом ветчины, выгнул спину, аппетитно замурлыкал и произнес человеческим голосом с легким французским прононсом:

— У тебя сегодня удачный день?

Даже не вопрос, а скорее утверждение.

Ставрогин решил промолчать. Не хватало еще разговаривать со всякими полуреальными котами. Если бы к нему пришел Крышник — другое дело. Но кот…

Но кот оказался на редкость въедливым существом.

— В удачный день надо делиться своей удачей! — нравоучительно промурлыкал он.

Матвей, не замечая кота, расправлялся с бутербродом. Не хватало еще с собственной галлюцинацией разговаривать. Хотя природу видений Ставрогин для себя так и не уяснил. Кот был проявлением реального мира. Только мира иного, живущего параллельно. Сколько их приходило за полтора века. Коты и драконы, крохотные гномы ростом с наперсток, обыкновенные люди, которые утверждали, что они прибыли из будущего, и зеленые человечки, пытающиеся обратить его в новую веру. Что только не лезло сквозь стены, с потолка, из-под пола, из окна и просто появлялось из пустоты. Всех уже Матвей и не помнил. В памяти жил лишь один, первый визитер — Крышник.

— Ты вообще глухой или как? Или к тебе иное обращение требуется?! — завопил кот, встав на задние лапы и возмущенно вздернув дыбом хвост.

— Что тебе надо? Я очень устал, — тихо произнес Матвей.

— И с чего это такая усталость? Вспахал поле, построил дом, посадил дерево? — поинтересовался кот, встопорщил усы и срыгнул на ковер комочек шерсти.

— Эй! — ожил Ставрогин. — Поаккуратнее с интерьером.

— Чего переживаешь? Волна пройдет, всё исчезнет. В том числе и я. Как грустно осознавать собственную конечность.

Когда-то именно визитеры рассказали Ставрогину о Волне. Они объяснили ему ее смысл и посоветовали не покидать замкнутого пространства, пока Волна не схлынет. Замкнутое пространство могло быть любым, начиная от шкафа и заканчивая туалетом в ресторане. Но лучше всего, если Меняла будет пережидать Волну в своем доме. Поговаривали, что родные стены — они неприступнее любой крепости. За сто пятьдесят лет блужданий Ставрогин так и не обзавелся пенатами, но эта квартира служила ему убежищем последнюю четверть века, и пока расставаться с ней он не собирался.

— Что тебе надо? — недружелюбно повторил Матвей.

— Мне скучно. А тут такая изумительная возможность порезвиться.

— Что-то я не вижу резвости. Приходишь, докучаешь мне своим присутствием, а потом исчезаешь.

— Я пришел к тебе в первый раз и, наверное, в последний. А что, ты не в первый раз играешь на Волну? — игриво спросил кот.

— Я не понимаю тебя, — отозвался Ставрогин.

— Ай-яй-яй, такой взрослый, а врать не научился! Ты трясешь Столп Мироздания, в твое убежище странники сыплются как яблоки, а ты не понимаешь, что происходит? Плохой мальчик!