Я буду первым - Анастасия Лик

— Это значит, что психологическая травма хотя и есть, но не она причина такого состояния. Кристофер, я видела детей, переживших насильственную смерть родителей, они действительно оторваны от реальности и не желают воспринимать действительность. У всех, разумеется, разная степень погружения, но всё же… Артём не такой. Он воспринимает людей, он понимает, что от него хотят, и выполняет это. У него есть желания, понимаешь? Он личность.

— Так в чём проблема? — мрачно спросил Кристофер.

— А это у тебя надо спросить. Что он ещё увидел помимо смерти матери, почему боится тебя? И у меня только одна мысль на этот счёт.

— Я её не убивал, — тут же ответил Кристофер, понимая, к чему ведёт Ева. — А Артём… он всегда был замкнутым.

— Ты не понимаешь, — тихо ответила она, грея руки о чашку с кофе. — Когда ты выставил меня за дверь, Артём выбежал из своей комнаты.

— И что?

— Он испугался за меня. Испугался, что ты причинишь мне вред. Замкнутые и отрешённые от реальности дети так не поступают. Мы с ним знакомы всего три дня, а Артём ищет у меня защиты, когда ты рядом… Подумай над этим.

Кристофер смотрел на смазливое личико Евы, идеальный макияж, причёску… Что могла знать эта Барби о жизни?

— Пей кофе, а то остынет, — тихо сказала она.

Кристофер задумчиво кивнул и потянулся за кружкой. Сделал большой глоток вкусного пряного напитка. Варить кофе эта женщина определённо умела.

— И Крис… Кристофер, — поправила себя Ева. — Я тебя очень прошу, предупреждай меня о визитах твоих любовниц. На этот период времени мы с Артёмом пойдём гулять или на кухню… Он не должен слышать то, что слышал сегодня.

— Конечно.

— И…

— Что ещё?

— У тебя есть автомобильное кресло?

— Зачем?

— Ну, вдруг у тебя свидание затянется, я возьму Артёма к себе.

— Не затянется, — сквозь зубы прошипел Кристофер.

Отель «Максимус», улица 2-я Линия, 5 февраля, понедельник, 23:40

— Идиот! Идиот!!! — орал взбешённый Демон, носясь по своему номеру в отеле. Ему уже попались под горячую руку два стула и телевизор, висевший на кронштейне под потолком в углу. Ярость, переполнявшая сердце, требовала выхода, и Демон кроваво-красными глазами осматривал помещение в поисках виновника, но вокруг была лишь мебель, да и та старалась не привлекать к себе внимания, чтобы не повторить судьбу разбитых в щепки собратьев.

«Кто идиот? Ты?» — усмехнулся голос в голове, и Демон зарычал с новой силой. Его чёрные волосы были всклокочены, и без того бледная кожа стала ещё белее, а на лице рот с длинными страшными клыками перекосился страшным оскалом.

— Ты понимаешь, что это значит? Ты понимаешь? — Демон уже не рычал, а хрипел.

«Что? Ну, побывал этот коп тут… И что с того?»

— Не коп, это же Россия.

«Да неважно, — беззаботно поведал голос. — Он всё равно ничего не знает, а ты смени отель и всё, а лучше поехали в Варшаву, я нашёл вервольфа, рождённого здесь и всего неделю назад уехавшего в Польшу. Скоро у него инициация».

Немного успокоившись, Демон прошёл к зеркалу и пригладил растрепавшиеся волосы. Опустил взгляд на руки. Чёрная татуировка напоминала, что ритуал не закончен, и во что бы то ни стало он завершит его. А этому любопытному полицейскому даже Охотник не поможет…

«Да плюнь на него», — вклинился в размышления голос.

— А тот вервольф, его сердце подойдёт для ритуала?

«Должно…»

— Должно? — вновь начал орать Демон. — Мне нужно всего два сердца, всего два вервольфа! И, если бы не этот Охотник, они уже были бы у меня!

«И что теперь? Удавиться? — философски спросил голос. — На завершение круга у тебя ещё четыре месяца и, поверь мне, у тебя будет предостаточно возможностей закончить начатое. Не этот, так другой».

— Ну что ж, подведём итог: нам требуется всего два сердца и на это есть время. С другой стороны хилый Охотник, предавший Семью, и коп с оборотнем в напарниках, сующий свой нос куда не следует…

«Это не коп».

— Да неважно! — рявкнул Демон.

«Мы подводили итог», — напомнил голос.

— У меня закончился настой.

«Ну так поехали в лавку и в аэропорт».

Дом Кристофера Моро, улица Тихоненко, 6 февраля, вторник, 08:45

Кристофер резко открыл глаза, услышав громкий детский крик, разорвавший тишину. Не думая ни секунды, он схватил короткий меч, покоившийся под кроватью, и вылетел из спальни. В следующую секунду он уже бежал по коридору в другой конец дома, где располагалась детская, ввалился в открытую настежь комнату и уже занёс руку для удара, но, увидев склонившуюся над кроватью женскую фигуру, замер.

Артём не кричал… он смеялся. Очень громко смеялся, срываясь на радостный визг, а Ева его щекотала. И за мгновение до того, как она обернулась, Кристофер спрятал меч за спину.

— Ой, Кристофер, ты меня напугал, — улыбнулась Ева, прижимая к себе мальчика. Окинула скептическим взглядом перекошенное лицо мужчины, его накачанный торс и пижамные штаны, державшиеся на бёдрах на честном слове.

— Я? — ошарашено просипел он. — Что… что вы делаете?

— Мы собираемся идти завтракать, а потом гулять, — заявила Ева и повалила на кровать мальчика. — А, здоровяк! Давай быстро умываться и на кухню!

Артём тут же подскочил и побежал в ванную.

— Ты кашу будешь? — спросила Ева как ни в чём не бывало и пошла к двери, но замерла, увидев в руках Кристофера меч. Нервно сглотнула, но, быстро справившись с собой, отвернулась:

— Хорошо Артём не видел. И часто ты бегаешь по дому с оружием?

— Нет. Только когда слышу крик сына, — огрызнулся Кристофер и вышел вслед за девушкой, только сейчас заметив её одежду.

Коротенький шёлковый халатик красного цвета, из-под которого выглядывало соблазнительное кружево шортиков, и мягкие тапочки-зайчики на ногах.

— Крик? Крис, ты не можешь отличить смех от крика? — усмехнулась она.

— Тебе стоит чаще общаться с сыном. Предлагаю всем вместе сходить в кино.

— Ты приглашаешь меня в кино?

— Ты слишком высокого о себе мнения, Охотник, — холодно сказала Ева, припоминая вчерашний разговор. — Я тут на работе и считаю правильным Артёма знакомить с социумом. Ходить с ним в магазин, в парк, кино… работу ему свою покажи. А? Правда, Кристофер, — улыбнулась она. — Покажи сыну, где ты работаешь, проведи по палатам, расскажи, что ты помогаешь людям, лечишь их, когда они заболеют.

— Мне некогда заниматься подобными вещами, — огрызнулся он.

Ева пожала плечами и засыпала в уже вскипевшее молоко овсянку.